Страница 3 из 12
Внутри был сооружен примитивный ринг с ковром, вместо канатов его обозначали натянутые толстые веревки. С ферм свисали театральные прожектора, освещающие ринг, так что «зал» оказывался в полумраке. Зрителей собралось около полусотни, отнюдь не «братки», вполне достойные люди, более напоминающие политиков, дипломатов.
Один, похожий на индейца, выделялся из толпы особо: он в окружении свиты сидел в пляжном шезлонге у самых канатов и в противовес взвинченной публике хранил спокойствие Будды.
Кое-кто расположился поодаль, меланхоличный официант с повязкой на волосах разносил напитки, женщины возбужденно следили за дракой крупных и сильных самцов. Дорогие костюмы и изысканные платья на фоне серых, пыльных стен и колонн цеха выглядели жалко и нелепо – и все здесь казалось незаконченными декорациями к какому-то бездарному спектаклю.
Бой на ринге шел давно, и, похоже, близилась развязка. Потные, окровавленные гладиаторы уже висли друг на друге, однако бритоголовый с фингалом все же был в лучшей форме, чем его волосатый и бородатый противник.
Оставались секунды до финала. Публика сосредоточенно ждала.
Надежда и Илья стояли возле канатов, неподалеку от сидящего «Будды», и ничем не выделялись из прочей публики, если не считать их чересчур побледневших лиц.
Бритоголовый гладиатор вышел из клинча и прямым достал противника, добавил ногой – могучий боец рухнул спиной на канаты, устоял, но голова мотнулась так, что брызги пота попали Надежде на щеку. Она отшатнулась, брезгливо утерлась и полезла в сумочку.
Илья, у которого потели очки, этого не заметил, и тогда Надежда воровато сделала шаг назад, развернулась и быстро пошла через цех в светлый проем ворот, у которых торчали охранники.
Выскочив на улицу, она все еще с отвращением утирала лицо. Из белой машины Ильи достала бутылку с водой, но в ней оказалось на донышке, хватило намочить платок, но не смыть омерзение. Надежда огляделась и с независимым видом направилась в глубь территории завода.
Была ветреная, сухая, по-октябрьски пронзительная осень...
Когда Илья выскочил из цеха, Надежды уже не было видно. Он сунулся в машину, посмотрел по сторонам, вернулся к охранникам у ворот.
– Простите... Барышню не видели?
Один взглянул тупо, молча пожал плечами, другой даже не пошевелился. Илья вошел в цех и попал под аплодисменты: все было кончено. Волосатый торжествовал победу, а его соперник лежал на ковре, и рефери прыскал на него водой.
Встревоженный Илья близоруко оглядывался, нервно протирая очки. Зрители сдержанно переговаривались, где-то смеялись – речь шла о ставках и проигрыше.
Невозмутимым оставался «Будда» в шезлонге.
А Надежды нигде не было...
Илья спохватился, достал мобильник и начал звонить – длинные гудки были ему ответом.
Привезенный из Чечни материал отсматривали вдвоем – Иван и его непосредственный руководитель Крикаль. На мелькавших кадрах солдаты играли в футбол, безбоязненно сидели у костров в «зеленке», купались, устраивали веселые потасовки друг с другом. Все это перемежалось говорящими головами офицеров и рядовых. И почему-то долго и навязчиво – горные ландшафты и стремительная река, совершенно мирная и веселая.
Крикаль остановил кадр на этой реке и встал с кресла.
– Что-то я не понял, Иван... Это война или турпоход? По пересеченной местности?
Иван будто не слышал, глядя на экран.
– Ты что там делал десять дней? С бойцами в футбол играл?
– Играл.
– Да я видел. – Крикаль кивнул на монитор. – Но у тебя вроде другая задача была...
– Я помню, – безучастно отозвался тот.
– А что ты отснял?
– Надо понимать, ты хочешь попрессовать меня?
– Пресс будет чуть позже, – чему-то усмехнулся Крикаль. – Это пока разминка, Вань.
Иван включил перемотку, спросил зло:
– Ты меня за этим вытащил из дома? В законный выходной? Оторвал от беременной жены, от любимой дочери?
– Твой материал заявлен в программе, – жестко сказал Крикаль. – И что мы покажем уважаемому телезрителю? Отдых в горах?
– Война должна вызывать отвращение, верно? – после паузы тихо заговорил Иван. – А это кровь и трупы. Это тупость военных чинов, разгильдяйство и пьянство солдат. Бессмысленная гибель, крик матерей...
– Скажешь, этого уже нет? Четыре дня назад под Шатоем сожгли колонну грузовиков. Ты с группой был в этом районе. Где? Почему здесь течет Аргун, а не горит колонна?
– Ее не сожгли.
– Как не сожгли?
– На обочине подорвали фугас. Загорелся один «КАМаз», но его потушили. Обошлось без жертв. К сожалению...
Начальник будто бы не заметил язвительного тона.
– Все каналы показывали обгоревшую колонну. Даже CNN.
– Ты же знаешь эти фокусы, Стас! С какой точки снимать...
– В чем ты хочешь убедить меня, Ваня? – Крикаль подкатил кресло и сел напротив. – Что мы врем? Показываем ужасы?
– В том, что война на Кавказе кончилась.
– Это ты так решил?
– Нет, всем известно. И некоторым нашим... и особенно не нашим политикам обидно. Мы с тобой даже знаем кому... Ты обычно коньячка наливал, а сегодня что-то зажимаешь...
Крикаль подкатился в кресле к шкафчику, извлек початую бутылку коньяка и две разных рюмки. Разливал осторожно и долго, заполняя паузу.
– Не надо озвучивать кому. – Он поднял рюмку. – Если война кончилась, то за победу?
Иван выпил не чокнувшись, достал сигарету.
– Знаешь, зачем банды Масхадова таскают по горам электростанции? Небольшие такие, японские. И запас бензина?
– Тянутся к цивилизации...
– Правильно, чтоб телевизор смотреть. Они у нас самые лучшие и внимательные зрители. Особенно новостей и таких вот авторских материалов. А сейчас им подбросили портативные, на аккумуляторах. Чтоб не так тяжело было.
Крикаль взглянул на него, как на больного.
– У тебя все в порядке, Иван?
– А догадываешься, почему ни одну съемочную группу не взяли в заложники? Хотя возможностей было! Сами в руки шли... И даже отдельным журналистам позволяют брать интервью? Например, у Басаева?
– Может, у тебя с Варварой проблемы? – деловито продолжил Крикаль. – Кстати, как протекает беременность? Кого ждете?
– С Варварой все в порядке, Стас... Иностранных журналистов берут, а наших нет. Даже выкупа не хотят. Странно, правда? И обидно... А еще есть ощущение...
– Теперь все понял! – Крикаль вскочил. – Как я сразу не сообразил! Надежда? Твоя Надежда на лучшую жизнь?
– При чем здесь Надежда?
– Как при чем? Она же узнала про беременность Варвары?
– Ты сейчас о чем говоришь? – после напряженной паузы тупо спросил Иван.
– О психологии, Вань, о мотивациях поступков, поведенческих реакциях... Она не пожелала отнимать отца у двоих детей. И наконец-то оставила тебя.
Он промолчал, подыскивая слова, – чего-то опасался.
– Продолжай, – спокойно поторопил Иван. – Ты ведь сожалеешь, что мы с ней расстались, верно? Ну, скажи? Это ведь ты нас свел с Надеждой? Помнишь командировку в Североморск?
– Я свел?! Ну, ты молодец! А кто говорил – судьба?
– Надя была права...
– Теперь я его свел! – возмутился Крикаль. – Как сводник! Да мне всегда было жалко Варвару! Которая тебе верит!
– Ну, об этом я всегда знал.
– И вообще, я устал разбираться с твоими женщинами! – вдруг взорвался шеф. – Почему я должен выслушивать одну, другую?
– Ты давай о мотивах. Это интереснее.
Крикаль налил коньяка в обе рюмки, молча выпил один и спрятал бутылку.
– И ты не обидишься?
– Ты же знаешь.
– Ладно... Глубокие разочарования и переживания меняют мировоззрение. Мы начинаем иначе видеть и мыслить...
– А если конкретнее?
– Как часто бывает, в великом безутешном горе ты прозрел! – мстительно объявил Крикаль. – Огляделся и вдруг обнаружил, что война кончилась. А продолжается она только в наших кровожадных репортажах. На самом деле мир и благодать... Такое у тебя ощущение?