Воины света

— Всё закончилось, Костя, убери свет! — В голосе Кристины отчётливо слышалась паника.

Свет?.. Ах да. Свет!

Я заставил себя перекрыть вентиль, который сам же и установил, и выдохнул.

— Теперь цепь. — Этот хриплый голос принадлежит Платону. — Отзовите цепь, ваше сиятельство.

Я отозвал. Платон вынул мою руку из пробоины, и меня уложили на пол. Голову придерживала Кристина. Она же гладила меня по лицу. Надо же, как… трогательно.

Глава 19

Поле боя

Я, постепенно приходя в себя, обвёл глазами полуразрушенную гостиную.

Мебель — в щепки, посуда — вдребезги, стены — в трещинах, окна скалятся уцелевшими осколками стекла. Люстра — на полу, в луже из хрусталя. Приправлена вином, вытекшим из разбитых бутылок. Под начищенной трубой граммофона, свёрнутой набок — гора рассыпанных пластинок.

Н-да. Похоже, императорской бухгалтерии придется включать в бюджет дополнительную статью: восстановление особняка Барятинских после военных действий. Ну, хоть музыка смолкла, и то ладно.

Бесчувственный цесаревич лежал у дальней стены. Рядом с ним на коленях стоял Платон. А вокруг нас в замысловатых позах раскинулись охранники цесаревича и мой отряд: Анатоль, Андрей, Мишель. Судя по виду, никто из ребят не пострадал. Просто без сознания, выложились до предела.

— Костя!

В гостиную вбежала Полли. Бледная и растрепанная, с кругами под глазами, но на вид — ни царапины. Ну, хоть кто-то не пострадал.

— Всё в порядке, — я поднялся. Сказал Полли: — Позови Нину и других целителей, среди гостей они точно были. Пусть окажут помощь ребятам. Кристина, а ты позвони Витману, доложи о случившемся.

Кристина не успела ответить — в тишине гостиной раздался неожиданный звук.

Мы, все трое, резко обернулись. Вокруг моей руки мгновенно обвилась цепь — кажется, для призыва личного оружия мне не требовалось уже даже команд, цепь реагировала на изменение настроения.

Но применять оружие не пришлось: оказалось, что из камина выбирается Вова. Он ещё раз громко чихнул. Выглядел Вова, как заправский трубочист — с головы до ног в саже.

— Так вот ты какой, Санта Клаус, — усмехнулся я. — А где Надя?

— Здесь, — раздался голос сестры.

Она, ухватившись за руку Вовы, вылезла из камина вслед за ним. А вслед за Надей… Я её даже не сразу узнал. Из камина выбралась великая княжна Анна. Сажей были измазаны даже её очки.

— Когда началось это… светопреставление, — неловко оправляя перепачканное платье, сказала Надя, — Владимир бросился к камину и нас потащил за собой.

— А куда было деваться? — развёл чёрными ладонями Вова. — В дверях народу — тьма, а тут как начали магией херачи… то есть, я хотел сказать, швыряться — сущий ад пошёл! Ну, я Надюху и потащил, где потише. И эту прихватил заодно, — он кивнул на великую княжну. — Гляжу — встала и стоит столбом, с места не сдвинется! Зашибли бы дуру, точно. — На фоне пережитого стресса Вова пока, видимо, плохо отдавал себе отчёт, о ком говорит. — Толку от меня да от девок, один чёрт — хрен да маленько. А так хоть под горячую руку не влетели.

— Молодец, сориентировался, — похвалил я.

Подошёл к лежащему на полу бесчувственному цесаревичу, наклонился и взял его на руки.

Приказал Вове:

— Ты — со мной. За руль сядешь.

— Куда ты собрался? — вскинулась Кристина.

— Отвезу Его высочество к целителю.

— К какому ещё… — начала было она.

— К единственному, которому могу доверять, — оборвал я.

Двинулся было к дверям, но дорогу мне внезапно заступила великая княжна Анна.

—… Константин Александрович… — она смотрела на брата с тревогой.

— Анна Александровна, — вздохнул я. — Скажите, пожалуйста — я хоть раз, хоть одним своим поступком причинил вред Его высочеству?

—… нет… — прошептала Анна.

— Значит, и в этот раз не причиню. Не мешайте мне, будьте добры. — Я повернулся к Кристине. — Лейтенант Алмазова, остаётесь за старшую. Задача: оказать помощь пострадавшим, доложить о случившемся господину Витману и ждать дальнейших указаний. Платон Степанович, поступаете в распоряжение лейтенанта Алмазовой.

— Слушаюсь, — проворчала Кристина.

И тут же в глубине дома зазвонил телефон.

— А вот и Витман, — сказал я. — Лёгок на помине… Иди, докладывай.

Спорить Кристина не посмела. Отправилась докладывать.

— Вова, — быстро, негромко сказал я. — Подойди вон к тому охраннику. Видишь у него на поясе наручники?

— Ну, — удивился Вова.

— Забери их и догоняй меня, — с этими словами я, с цесаревичем на руках, вышел в коридор.

— Ох, и огребёшь ты, сиятельство…

Вова вырулил из гаража. В зеркало заднего вида посматривал, как я надеваю на цесаревича магические наручники — позаимствованные у его же охранника.

— На дорогу смотри, — проворчал я.

Цесаревич был пока без сознания, но я решил, что мера предосторожности не лишняя. Чёрт его знает, когда и в каком настроении очнётся Его высочество.

— Да я-то смотрю, — буркнул Вова, — мне-то чего? — Он проехал въездную аллею и выкатился на трассу. — За тебя переживаю, как бы башка с плеч не полетела. Слыханное ли дело — государева сына в браслеты паковать?

— А государеву сыну магией швыряться так, что подданные едва живы остались — слыханное? — огрызнулся я. — Сам же видел, что в доме творилось.

Вова зябко передёрнул плечами.

— Веришь — век бы не видал! Я и девкам велел глаза закрыть, чтобы не глядели. Сидим, Надюха ко мне прижалась, дурында очкастая бормочет что-то, а я молюсь про себя: только бы не загорелось ничего! Надюха, огня-то — до смерти боится.

— «Очкастая дурында» — это великая княжна Анна Александровна, — сказал я. — Дочь Его императорского величества и сестра великого князя Бориса. Вас, кстати, знакомили. Ты с Анной за одним столом сидел, вообще-то.

— Да? — удивился Вова. — А. Ну… Ну, да. Борян сказал, что сеструха… Дак, я тебе с первого раза всех запомнить должен, что ли? — возмутился он. — У меня, чай, голова — не Ближний Круг.

Я, не удержавшись, рассмеялся.

— Смешно ему, — проворчал Вова. — Что хоть это было-то? А, сиятельство?

— Уверен, что хочешь знать?

— Да говори уже, — Вова выругался. — Перед смертью не надышишься. А так — мне хоть понимать, что происходит.

— Происходят прорывы, Вов, — вздохнул я. — В мир ломится Тьма из Бездны… Слыхал про Бездну?

Вова невесело усмехнулся.

— Когда сопляком был, бабка стращала. Да только я уж годов с пяти в сказки верить перестал. Кто бы сказал тогда, что своими глазами увидать доведётся — решил бы, что глумятся… А это, выходит, та самая Бездна и есть? Из сказок?

— Та самая, — кивнул я. — Самее некуда.

— А Борян при чём? — Вова кивнул на цесаревича. — Я ж его помню, каким ты ко мне притащил! Пацан как пацан, нормальный — хоть и тощий, что твоя глиста. Тогда казалось, плюнь — завалится. А нынче…

Я давно заметил, что пиетета перед аристократами, сколь высоким бы ни было их положение, Вова, мягко говоря, не испытывает. Вероятно, поэтому мы с ним и сдружились. Вова уважал меня не как простолюдин «сиятельство». Надю полюбил вовсе не за то, что она княжна, а Анну спас не потому, что она принцесса.

Вот и цесаревича сейчас обозвал «пацаном» — не почесался. Будь Борис хоть трижды наследник престола, для Вовы он оставался обыкновенным мальчишкой, которого три дня кормил, поил и самолично учил менять топливные фильтры.

— А Бориса эта дрянь выбрала чем-то вроде врат, — вздохнул я. — Сквозь него она проникает в мир.

— Во-она чё, — задумчиво протянул Вова.

И вдруг, осененный какой-то мыслью, быстро обернулся ко мне. С тревогой заглянул в лицо.

— Ты чего? — удивился я.

— Ты, это, сиятельство, — пробормотал Вова. — Грех-то на душу не бери, слышь? Мальчишка-то — ни в чём не виноват!

Вот оно что.

— Ты с перепугу совсем сдурел, что ли? — буркнул я. — Не собираюсь я его убивать! Если б собирался — что мешало шею свернуть, ещё когда в машину затаскивал? Не психуй, на дорогу смотри. А то вылетишь на встречку, в лобовой удар — и никаких убийств не понадобится. Ни ему, ни нам с тобой.