Принцип неизбежности

Возвращаюсь на пару километров, вспоминая, что видела развилку, но меня ждёт очередной тупик. Вспоминаю картинку навигатора и еду к первоначальному месту. Выхожу, побродив по округе и прикинув, что машина вполне пройдёт между рядами стволов.

– Что ж, попробуем…

Еду в никуда. Просто прямо. Долго. Отмечаю, что местность доступна для проезда, но только для высокого автомобиля, готового потягаться с ямами и возвышенностями. И кажется, что проходит вечность, когда выезжаю к небольшому холму. Конец пути. Потому что даже при особом желании, ехать некуда, а выйдя, понимаю, что с одной стороны протекает речушка, а с другой находится глубокий ров. Готова выть в голос от безнадёжности, усталости и невозможности выполнить простое, по мнению Глока, задание. Но когда подхожу к воде, вижу небольшой домик, который мастерски скрывают пушистые кроны. Он не виден с того места, где стоит машина, но подъезд со стороны реки имеется. Радуюсь, словно маленькая, бегу к автомобилю и уже через пару минут, обогнув препятствие, оказываюсь у жилища.

Небольшое деревянное строение кажется крепким и смахивает на современную постройку, судя по материалам. На окнах кованые решётки, но входная дверь деревянная. Перепрыгиваю две ступеньки, натолкнувший на массивный кодовый замок, и отчего-то сразу набираю цифры, которые уже знаю. Подходит, отворяю дверь, в нос врывается запах пыли и сырости. Давно ли он тут был?

Исследую жилище: две комнаты, одна из которых наполовину занята угловым диваном, столом и тумбочкой, а вторая своего рода гардеробная, где установлен только шкаф. В дополнение имеется кухня, если так можно назвать каморку с электрической настольной печкой и двумя шкафами, один из которых совмещает в себе функцию стола и поверхности для готовки.

Приготовив диван для приёма тела, понимаю, что мне предстоит самое сложное – перенести мужчину. И если предыдущие два раза мне помогали, то сейчас придётся выкручиваться самостоятельно.

– Глок, – несильно трясу его за плечо в надежде привести в чувство. Пусть неосознанно, с трудом, но он может добраться в дом на своих ногах с моей помощью. – Глок… Проснись, пожалуйста… Постарайся немного. Совсем чуть-чуть.

Никакой реакции. Ещё несколько попыток достучаться до раненого не приносят результата, и я решаю оставить его здесь, пока не придёт в сознание. Как бы я ни хотела, чтобы он оказался на горизонтальной поверхности, физически не могу перенести его. И когда я уже готова оставить его, слышу тихое:

– Ты кто?

Взгляд мужчины расфокусирован, плывёт в непонимании, где и с кем он находится.

– Пойдём, – тяну его на себя, заставляя выползти и облокотиться на бок машины. – Вот так, – подставляю плечо, принимая часть массы его тела, и делаю шаг, покачнувшись, но устояв. – Молодец. Ещё шаг…

Две ступеньки становятся непосильной задачей, с которой мы справляемся не сразу, и когда Глок оказывается внутри, опустившись на диван, радуюсь маленькой победе. Снимаю с него рубашку, туфли и брюки, и, как только его голова касается подушки, он затихает. Пакет, который вручил Герман, оказывается кстати, но швы, как я и предполагала, действительно разошлись, поэтому приходится стянуть рану, закрепив кончик, и наложить новую повязку. Неумело и, возможно, неправильно, но в данных условиях, вполне приемлемо на мой взгляд. Установив капельницу, затаскиваю продукты, ещё раз осматриваю домик, обойдя вокруг и поняв, что найти его может только тот, кто знает, куда ехать. И если это логово моего знакомого, то выбрано оно очень удачно.

Связи по-прежнему нет, электричества тоже, как и вариантов узнать больше, пока мужчина не придёт в себя, поэтому убираю систему, закрыв катетер, и ложусь на край дивана. Я не спала больше суток, а насыщенная событиями ночь лишила сил. С одной стороны, понимаю, что спать не лучший вариант при условии, что я нахожусь чёрт-те где рядом с опасным мужчиной, с другой – глаза закрываются сами собой. Поэтому засовываю пистолет под подушку, вряд ли имея возможность его применить, отмечаю ровное дыхание Глока и отключаюсь.

Глава 8

Открыв глаза, резко подскакиваю, отчего меня ведёт в сторону, бьюсь бедром об угол стола, почти взвыв от боли и потирая ушибленное место, а затем застываю. Тру ладонями лицо и не сразу понимаю, где я, но мужское тело на диване напоминает, что меньше, чем за сутки я нажила себе кучу проблем. Хочу посмотреть, который час, но телефон разряжен и не подаёт признаков жизни.

Присаживаюсь на край, осматривая повязку раненого и понимая, что он лежит в первоначальном положении. И пока ощупываю его живот, рядом раздаётся щелчок, а подняв глаза, сталкиваюсь с дулом пистолета. Секунда липкого страха, а затем я медленно поднимаю руку и отвожу пистолет в сторону, отмечая, что Глок проснулся и смотрит на меня вполне осознанным взглядом.

– Фу! – получается слишком резко. – Брось каку! – бью по мужской руке, отбираю оружие, вынимаю обойму, проверяю ствол на наличие патрона и откладываю на тумбочку.

С интересом проследив за моими манипуляциями, он вскидывает бровь. Действие, совершённое на автомате, грозит мне разоблачением, а я не представляю, как отреагирует Глок на фамилию Островская. Если даже Женя в курсе, что Парето – человек непростой, где гарантия, что мужчина передо мной не слышал о нашей семье. Он вполне мог контактировать с отцом или иметь общие дела, или же того хуже – быть по разные стороны. И в случае последнего ему лучше не знать, кто я такая.

– Откуда знаешь Чайника? – Немой вопрос в моих глазах даёт понять, что впервые слышу это прозвище. – Доктора.

– Знакомый поделился контактом.

– Как избавилась от машины и трупа?

– Знакомый помог.

– Нихуёвые знакомые для девятнадцатилетней девчонки, – ухмыляется, но сразу же шипит, когда убираю повязку, чтобы посмотреть на швы. К счастью, они не разошлись, и кровь больше не сочится.

– Как себя чувствуешь? – игнорирую его выпад в попытке соскочить с темы.

– Так, будто меня шили, потом куда-то тащили, а потом вновь шили.

– В принципе, так и было, – делаю новую повязку и накладываю квадратный пластырь, который закрывает ранение. – От физического напряжения швы разошлись, пришлось стянуть. Одна из капельниц уже отработана.

– Знаешь, что интересно… – привлекает моё внимание, а мне приходится поднять взгляд, – Чайник, озвучивая рекомендации, даже не усомнился в твоих способностях. Не спрашивал, не уточнял, лишь передал пакет, точно зная, что ты сможешь всё сделать. Напряжённый рядом со мной, к тебе обращался спокойно, без надрыва и настороженности. Он точно знал, что ты не выдашь его. И меня.

– Вчера я видела его впервые в жизни.

– А общались так, словно знакомые целую жизнь. Или же есть некто, кто замолвил за тебя словечко?

– Можно и так сказать.

Одна моя фамилия говорит сама за себя, открывая нужные двери, как и говорил Гриша.

– Так кто же ты, Дефектная? – Его пальцы ползут по моей шее, и, сцепив их, он притягивает меня, оказавшись на расстоянии пары сантиметров от моих губ.

– Почему дефектная?

– Потому что любая сыкуха, увидев в тачке мужика со стволом и пулей в брюхе, бросится прочь, а не будет искать варианты помочь, да и ещё и избавляться от трупа. Так что дефект имеется – неспособность прислушаться к здравому смыслу.

– У меня это, скорее, генетическое.

– Как это?

– Это как собачка рождается собачкой. Вариантов родиться кем-то иным у неё нет. – Не знаю, понимает ли Глок аллегорию, но на дне непроницаемого взгляда вспыхивает нечто осознанное. – Да и помогла я тебе только по настоянию подруги.

– И где подруга? Я вижу только тебя.

– Отправила домой. Слишком впечатлительная, чтобы наслаждаться картинкой трупа. Кстати, кто он?

– Лишний элемент.

– Предполагаю, что он оказался в багажнике раньше, чем ты получил пулю. Назревает второй вопрос: кто в тебя стрелял?

– А ты второй труп не видела? – Мужчина напрягается, бегает взглядом, силясь вспомнить события вчерашней ночи.