Пожиратели миров

— Ты посмотри, а он явно не робкого десятка… — усмехнулся негромко один из четвёрки.

— Ты знаешь Ромиэля? — это, видимо, спросил главный в этой группе.

— Да, знаю этого труса, — ответил я не оборачиваясь. — Он проиграл в драке и пытался отомстить, рассказав директору. Но такой трусливый, что даже на это духа не хватило.

— Мой брат нетрусливый! — внезапно рявкнул тот, кто до этого спросил о нём.

— Именно поэтому он попросил вас встретиться со мной, а не сам? — задал я логичный вопрос.

— Слышь ты, чмо обсосанное, ты сейчас землю у меня жрать будешь, сука, ты понял⁈

Я бросил взгляд за плечо.

Среди этой четвёрки мне не нравился отнюдь не взбесившийся идиот, а его тихий и спокойный друг. Он вроде со всеми, но держится слегка позади. Словно наблюдатель, который наблюдает за детским садом и следит, чтобы всё прошло чисто. Я подозреваю, что из всей четвёрки именно он самый опасный и имеет что-то более весомое, чем нож.

Брат Ромиэля быстрым шагом направился ко мне, обгоняя других. Император свидетель, я не хотел крови, но во имя справедливости сейчас я её пролью.

Отложив радар в сторону, я вытащил свой небольшой кинжал, спрятав в рукаве. Спрыгнул с капота машины, на котором собирал приёмник сигнала, и обернулся к приближающемуся уроду. За те две недели я не стал сильнее, но тело будто проснулось после стазиса, готовое выжать из себя всё возможное. А они не выглядели слишком сильными противниками.

­Когда брат Ромиэля подошёл ко мне вплотную я позволил ему себя толкнуть в плечо так, что едва не упал.

— Чо, сука, язык в жопе потерялся? Теперь не такой говорливый⁈

Желание начать сейчас было очень сильным. Но не время, не сейчас.

— Ну давай! Назови моего брата трусливым, чмо! — толкнул он ещё раз. — Чо, всё? Говна в рот набрал⁈

Но вот его друзья подходят ближе, начинают обступать меня со всех сторон. Кто-то толкает меня в спину.

— Что-то он молчаливый…

— Сейчас заговорит у меня, урод… — процедил брат Ромиэля.

­— Погоди горячиться, пусть парень попросит прощения на коленях, мы сфотаем и разойдёмся, — предложил самый спокойный. Он достал телефон, которым можно было даже снимать. — И все довольны.

— Да нихрена! — и ударил меня в живот так, что я упал на колени. Пресс напряг, но боль всё равно прошла через тело. Однако упал на колени я по своей воле. — Я этого петуха отделаю так же, как он моего брата…

И в следующее мгновение спрятанный в рукаве клинок втыкается ему во внутреннюю часть бедра.

Я резко отталкиваюсь назад, зная, что прямо позади меня стоит противник. Врезаюсь в него спиной, попутно перехватывая нож обратным хватом. Клинок втыкается уже тому в бедро. Движение затылком, и его крик обрывается с хрустом сломанного носа.

Самый тихий дёргается назад и тянется в карман куртки. В него я кидаю нож. Тренировка вчера не проходит даром — попадаю куда-то в руку.

Но сразу схожусь на кулаках с обладателем весёлого голоса. Пока единственный из всех четырёх целый и самый хлипкий, он бежит на меня, уже занеся кулак, но я делаю ход первым.

Шаг вперёд и бью ему прямо в колено пяткой. Вкладываюсь в удар всем весом, и по округе разносится хруст. Его нога сгибается при следующем шаге в обратную сторону, и парень с диким криком падает. Кричит так, будто ему не сломало, а оторвало её.

Рядом в этот момент проезжает поезд и округа погружается в грохот, скрывая крики тех, кто уже отсюда не выберется.

Я бросаюсь к парню с раненой рукой, когда он всё же выхватывает что-то неуклюже из кармана.

Хлопок почти не слышен в грохоте состава. Что-то обжигает бок.

Второй хлопок так же не слышен, но я вижу вспышку. Правую руку простреливает боль от плеча до кончиков пальцев. Третьего попадания не последовало. Я рывком врезаюсь в него, хватаясь руками за пистолет. Происходит третий выстрел, но ствол смотрит в небо. Четвёртый выстрел…

Кажется, он просто нажимает на спуск с испуга.

Держась за пистолет обеими руками, я резко выкручиваю руку, поворачиваясь спиной к противнику, после чего перебрасываю через себя. Он падает к моим ногам плашмя всё с той же вытянутой рукой. Наступаю ему на лицо ногой, выкручиваю кисть и пистолет теперь у меня.

Вытягиваю руку, нажимаю спусковой крючок и успеваю сделать всего один выстрел, когда в меня врезаются сбоку. Я вместе с напавшим падаю на землю.

— Я убью тебя, падла! — орёт неудавшийся брат, пытаясь меня задушить. Я же вытягиваю указательные пальцы и втыкаю ему прямо в глаза со всей силы. Чувствую что-то мягкое, скользкое, мои пальцы погружаются в желе.

Из его глаз брызнула кровь. Парень нечеловечески закричал, отпуская мою шею и рефлекторно хватаясь за лицо. Я наконец могу двигаться хотя бы немного. Бросаю взгляд вправо, вижу камень, хватаю его, и тот через мгновение врезается противнику в голову. Он валится на землю как мешок, набитый песком.

Резко перевернувшись, я бросаюсь к оружию. Не я один. Наперегонки со мной к нему бросается парень со сломанным носом. Из последних сил я отталкиваюсь ногами и делаю рывок вперёд. Хватаю пистолет, переворачиваюсь набок, и этот придурок натыкается лбом прямо на ствол.

Последнее, что я замечаю — его удивлённые большие глаза, будто он даже подумать не мог, что так может случиться. Впрочем, это была не их сильная сторона, думать.

Выстрел, и его мозги вылетают через затылок.

Я сажусь и тут же стреляю в спину убегающему главарю, чей пистолет теперь у меня. Он далеко не уходит, падает, и я переключаюсь на другую цель. Стреляю в голову весельчаку, который сидит, держась за колено руками, и орёт, поворачиваюсь и ещё один выстрел ослепшему брату Ромиэля. Вижу за его затылком кровавое облачко и чувствую в душе удовлетворение.

Почти со всеми покончено, и я пока живой. Очень сильно болит в районе живота и плеча, будто туда воткнули раскалённые прутья, но я стараюсь не обращать на это внимание. Встаю и направляюсь к главному, который ещё пытается уползти.

Мне больно идти, мне даже больно дышать, но я твёрдой и быстрой походкой настигаю его. В последний момент, словно предчувствуя свою судьбу, парень переворачивается на спину.

— Стой, не надо! — вскрикнул он, пытаясь закрыться руками.

— Надо.

И стреляю.

Он дёргается и замирает.