Страница 74 из 113
Посмеявшись, Лукас выбрался из-за стола. С трудом разогнулся. Да уж! Давненько он не брал в руки писчие принадлежности так надолго! Думал, вообще отвык. Все больше нож, арбалет, весло с веревкой. Смена специализации, чтоб ее!
Пройдясь по тесной комнатке, Изморозь поежился. Пока сидел, вроде бы пригрелся. Влез в толстый шерстяной свитер крупной вязки, с высоким, под самое горло воротником. Набросил на плечи тулуп — по спине тянулся наскоро зашитая дырка — зацепился за гвоздь, лазая в сарае. Натянул шапку поглубже — отмороженные уши начинали зверски болеть при резком перепаде тепла/холода, всунул ноги в бесформенные меховые сапоги-бурки и вышел на улицу.
Со стороны причала раздавались истошные вопли. Похоже, кого-то там топили. Лукас удивился — две недели никаких рейдов, в Нугре безвылазно. Те четыре заложника-аманата, которые в городке живут, ведут себя тише мышей — кого в воду-то окунать? Или кто-то из местных решил разводиться с уначкой так, чтобы обратной дороги не было? Снова поежившись, Изморозь решительно направился на крики.
Все оказалось куда проще! Керф с Братьями, с веслами наперевес, сидели в каяках у причала, на котором толпились старожилы во главе с Людоедом и Дирком.
Наемники отрабатывали «унакский переворот». В воде, покрытой шугой, по которой уже плавали «блины» первого настоящего льда! Своевременно, что и говорить!
Лукаса передернуло так, что аж зубами клацнул. Страшные люди!
Керф в этот момент, перевернул лодку килем кверху. Но, вместо того, чтобы рывком весла, помноженного на движение корпуса, перевернуться обратно, мечник о чем-то задумался — только пузыри воздуха начали подниматься из-под каяка, с трудом пробираясь сквозь вязкую шугу.
— Пиздец безухому! Ура! — возопил Кролище, зайдясь в каком-то диком танце радости и довольства. — Чур, я его сапоги забираю!
Но тут же каяк дернулся, медленно перевернулся в обычное положение и из морских пучин показалась голова капитана по мечу — красная рожа с выпученными глазами.
— Да ну нахуй… — выдохнул Керф, — что вас, что ваши перевороты!
И быстрыми гребками погнал каяк к берегу, благо до него и пары десятков ярдов не было. Вскоре киль процарапал по гальке. Мечник рванул «юбку», вывалился из лодки и метнулся в избу, чуть не стоптав замешкавшегося Лукаса.
Студент покачал головой и пошел за командиром. Надо было уточнить, живой он вообще или нет. Ну и список отдать!
— А я тут причем? — искренне удивился Керф, вытираясь полотенцем из куска парусины. — Выдумал, тоже! Не, не, не, друг Лукас! Кто капитан по перу, тот такие вопросы и решает! Тот с рыцарями трет, тот о деньгах говорит! Вот если браконьеров каких за жопие ухватить, это мы завсегда с радостью! А вот с рыцарями лаятся… Да и опыта у тебя больше! Что чернильного, что супротирыцарского. Или спорить будешь?
Насчет супротиврыцарского опыта Лукас спорить не решился. Все видели, все подтвердят…
— Ну ты и мудак, друг Керф! — выдохнул Изморозь. — Кидаешь меня под копыта, так сказать! Без малейшей жалости!
— Тем и горжусь! Безжалостностью и решительностью! — подтвердил мечник, скалясь. — А ты чего смурной-то такой? На кораблике покатаешься, с умными людьми винища похлябаешь большими кружками. В бордель, опять же, сходишь. Не все ж Бьярну-то уподобляться, сурово пыхтя под одеялом.
Разумеется, несколько весьма убедительных доводов, способных противостоять логике товарища, у Лукаса нашлись. Разумеется, позже, чем необходимо. Намного позже! Когда трюмы были заполнены, а якоря выбраны, в голове родились первые тезисы. Когда Архипелаг остался далеко за спиною, тезисы были отполированы до блеска…
Почти ненагруженный «Лахтак» — меха объемны, но весят мало — легко скользил по воде. Острова становились все дальше, Любеч все ближе.
Поэтому все блестящее словесное кружево Изморозь благополучно выбросил из головы — корить себя, пережевывая раз за разом — какой прок? А мысли можно занять и чем-то поприятнее — например, выбирая в какой бордель сходить первым. Надо же вознаграждать себя за тяготы и лишения северной службы!