Высокие устремления

Оба весьма вместительных трюма разгрузили влет — каждый норовил помочь. Хватал ящик, тащил мешок, даваясь слюной, втихомолку жрал сухофрукт, спрятавшись за дюной… Потом, разумеется, загрузка. Не так объемно, как в прошлый раз — из-за неожиданного Холода не приходили унаки с дальних островов, а из-за неожианных сложностей с Рыжим на Круглом — ближние неодобрительно косились. Но с полсотни мешков получилось.

От суеты даже моржи попрятались. Так, ревели матерно (но вполголоса!) за-за ближайших дюн.

— Как зимовка вообще? — спросил Лукас, выбрав момент, когда Клафф переводил дыхание после очередной порции беззлобной ругани в адрес косоруких подчиненных.

— Ну его, тот Грумант! — замахал руками Клафф, чуть не заехав по носу пробегавшему мимо Крауту. Молчун пошипел змеей, да потянул огромный куль дальше — руки заняты, не поругаться.

— Этот год, будто пальцем деланный! Ни мороза, ни тепла! Грязь, слякоть! Полный Груманат островных! Плюнуть некуда — островная рожа маячит! Еще и бормотуха подорожала!

— Ей-то с чего дорожать?

— Говорят, в Империи заваруха какая-то, вот все и дорожает, — пожал плечами капитан. Тут же хлопнул себя по лбу: — А, бесы мне в шею подыши! Тебе же наш многоуважаемый сиятельный рыцарь письмо передавал. Щас я его…

Клафф начал выворачивать многочисленные карманы, вываливая на палубу разнообразнейший мусор. Лукас в тревоге оглянулся — не спикирует ли с мачты какой поморник, узрев такое богатство.

Письмо нашлось. Разумеется, не в кармане, а за пазухой, в представительном чехле из жесткой кожи.

— На! — протянул его Лукасу Клафф.

— А точно мне? — на всякий случай засомневался Изморозь.

— Сам говоришь, что товарищ твой, который с оглоблей двуручной, погиб. Хороший мужик был, правильный. Хоть и южанин. А письмо вам обоим было. Теперь, значит, сугубо тебе одному.

Лукас пробежал глазами кривоватые строчки. Перечитал еще раз. Не поверил.

— Что там? — заглянул через плечо капитан. — А, ну как обычно, в общем. А то ты рожи корчил, думал, плохое что. Замуж выдают или еще что.

— Погоди, это получается, что я должен чуть ли половину Нугры с собой в Любеч забрать? Все ведь достойны, все заслужили, любого назову! Ну кроме Тягла, он с утра повесился.

— Половина не влезет, разве что нарубить, да в бочки запихнуть, — рассудил Клафф, — но девок можно хоть всех. Я не против. Которые красивые в мою каюту, остальных — в трюм.

— А подрыв обороноспособности и все такое? Придет кто, спалит город. Что тогда?

Клафф долго смотрел на Лукаса. Потом тяжело вздохнул.

— Кому надо Нугру сейчас палить? Мы же вернемся и выебем весь Архипелаг. Кристоф лично явится куканить. А это хуже трех вулканов! Опять же, выгода должна быть. А что с вас брать сейчас, кроме остатков хлебного запасу да проссаных матрасов? Сейчас же все склад пустые. Ни сувойки, ни шкур! Вот осенью, да! Никак нельзя без полного гарнизону. А сейчас…

Капитан хотел было плюнуть в воду, но, передумав, задрал ногу и харканул на подошву. Растер о палубу.

— А ведь да… — протянул Лукас.

— Манда, — поддержал моряк, — прикиньте с Дирком, кого брать, кого оставлять, да грузитесь. Через два часа назад пойдем, чтобы ветер не прозевать.

— Слушай, а с чего так? Он же сиятельный рыцарь, все такое?

— Он на Комарах три года сидел, когда их хольк там приливом на мель швырнуло. Треть экипажа схоронил. Имеет понимание, так сказать, что значит на островах зимовать. Но да, странновато, конечно. Никогда не было приказа такого, чтоб столько народу, да одним рейсом назад тащить. Может праздник какой? Свадьба там или поминки?..