Плохие люди

Глава 2 Горит все огнем

Бертран надеялся проснуться до первых лучей солнца, чтобы успеть уйти как можно дальше. Но насыщенный событиями вечер вымотал до полнейшего изумления. Только лег в уголок, на прелую солому, накрылся с головой старым рваным мешком, изгнав из него семейство пыльных и недовольных крыс, как мгновенно заснул — словно по затылку врезали. И спал, спал, спал…

А за щелястыми стенами из кривого горбыля солнце успело не только выбраться из-за горизонта, но и подняться над лесом на добрые три ладони. Еще немного — и полдень.

Разбудил запах гари, лезущий в нос с завидным упорством уховертки, стремящейся залезть поглубже в голову, ближе к вкусным мозгам. Разбудил не сразу — Бертран успел поужасаться сну, в котором были факелы (много факелов!), вилы, топоры, заступы и много разгневанных мужиков, так и норовящих сунуть чем-то из списка прямо в рожу.

Суи в испуге проснулся. Сквозь щели в стенах светило яркое весеннее солнце. И ни малейшего огня. Зато гарью несло так, словно кто-то по недомыслию поджег сухую рощу. Кроме горелого дерева, доносился еще и совершенно не хозяйственный аромат — пахло сожженым мясом.

— Неужели у Ганне до сих пор жопа подгорает? — хмыкнул парень. — Вроде уже пройти должно было… Или от злости на плиту села, тварь жирномордая?

Веселье прошло, только он выглянул наружу.

Нет, в окрестных кустах не таились коварные погромщики из кошмарного сна. Все было куда хуже.

Дым уходил в равнодушное небо, унося с собою Суру.

Растерянный Бертран потряс головой, протер глаза, до боли, до слез. Ничего не поменялось.

По деревне словно ураган пронесся. А вслед за ураганом, с неба посыпались раскаленные камни, поджигая уцелевшее. Или молнии беспощадно колотили. Дом, недалеко от которого кренился на все бока сразу древний сарай, ставший пристанищем на ночь, догорал.

За деревьями тянулись столбы дыма. И что было страшнее, никто не бежал тушить. Не слышалось ни криков, ни воплей, ни команд. Даже воя покойнишного, и того не было. А ведь, когда вокруг все горит — никак без мертвецов не обойтись.

— Ебаааать… — протянул Суи. Нырнул обратно в сарай. У торцевой стены валялось несколько сухих жердин — то ли на ограду готовили, то ли отброшенные за кривость черенки к каким-нибудь граблям. По спине пробежала струйка — вспомнились лихие удары вил. Так и метила, так и норовила насквозь проколоть как распоследнего жука-вредителя!

Парень выбрал палку потолще — чтобы не разлетелась от первого же удара. А бить придется. В происки сил небесных отчего-то совсем не верилось. Почти все беды рода людского от человеческих же рук. Так часто говорит отец. Или говорил? Мысль об отце шевельнулась вялая, скучная. Тут же пропала.

Бертран постоял немного, переводя дыхание — от волнения кровь прилила к ушам, застучала молоточками. И, пригнувшись, выбрался из сарая, в приоткрытую дверь.

Пробирался осторожно, вдоль дороги, прячась по кустам и за тлеющими развалинами, готовый нырнуть в канаву или бежать. Прислушивался к каждому шороху, подпрыгивал от внезапного треска прогоревшей балки и шипения уголька, угодившего в лужу.

Увидев тело, Бертран кинулся к нему, узнав по одежде Гарсуа — одного из пастухов. Тому проломили череп. Пастух еще и остыть не успел. Суи взвыл тихонько — это что же тут такое произошло⁈ Неужто и впрямь, с неба начали падать камни?

Но сухая пыль дороги бережно сохранила следы. Пастух убегал от всадника. В последний миг развернулся навстречу опасности и, получив по голове, упал, сделав несколько заплетающихся шагов. Всадник, подняв коня на дыбы, развернулся и ускакал куда-то вглубь Суры.

— Знаешь, а ведь я просто так не уйду, и не проси!

Бертран вернулся к телу, задрал окровавленную рубаху. На поясе Гарсуа висел нож. Узкий хищный клинок в две ладони, удобная наборная рукоять из кожи… Хороший нож, пастуху не положенный. Особенно, пастуху с проломленной головой.

— Думаю, ты не обидишься, — проговорил Бертран, стараясь не глядеть на покойника. Вытащил нож, резанул по поясному шнурку, чтобы снять еще и ножны. К себе вешать не стал. Сунул за пазуху, перехватил длинный нож поудобнее. Сразу стало как-то уютнее. Крепкая палка, штука хорошая. Но не против человека с шестопером. Или чем таким страшным махал тот всадник?..

— Интересно, где такую чудную вещь добыл? — произнес Бертран, поднявшись на ноги. — А, Гарсуа? Тоже, наверное, с кого-то снял, негодяй! Зуб даю! Самого святого Було!

Опять разобрал смех. Суи аж согнуло. Он упал на колени рядом с ограбленным мертвецом, с трудом удержался, чтобы не упасть рядышком.

На уцелевший плетень присел большой, с добрую курицу, ворон, внимательно посмотрел черным круглым глазом. Бертран как завороженный уставился на испачканный чем-то серым могучий клюв. Ворон покачала головой, презрительно каркнул. Взмахнул крыльями, тяжело взлетел. Сел на полузасохший вяз, который общество второй год хотело свалить на дрова, но никак не могло решить, кто возьмется за топор.

— Наверное, я сошел с ума, — решил Суи. Еще раз хихикнул, вытер рот. Поднялся, растирая болящий от судорожного хохота живот. Закрыл Гарсуа глаза, оперся на палку и побрел дальше.

По сторонам он не смотрел. Да и что там смотреть? Ничего хорошего все равно не увидеть. Что не сгорело, то разрушено.

Дорога привела к дому Корин.

Калитку перекосило. Висела на нижней петле, по верхней рубанули топором, снеся с куском опорной жердины.

— Или по благородному, — прошептал Бертран, — мечом. Не слезая с коня. Хотя нет, слезали…

Корин лежала у дома, шагах в трех от крыльца. Юбка задрана чуть ли не подбородка, ноги бесстыдно раскинуты. Возле головы крохотная лужица крови.

Бертран подошел на слабеющих ногах. Дрожащей рукой сдвинул юбку, прикрывая ноги, убрал с лица, разметавшиеся в беспорядке волосы. Корин удивленно-обиженно смотрела на облака. Губы разбиты. В виске небольшое, в палец, отверстие с ровными краями. Кровь давно запеклась.

У Суи перехватило дыхание. Он с беззвучным воем рухнул на колени рядом с девушкой, стукнулся лбом о твердую истоптанную землю. Повалился на бок, уткнувшись в покойницу. Лежал, шепча проклятия непонятно кому…