Я тебя предупреждал

— Надеюсь, тебе стало легче, Кэти? — поинтересовался он, опустив взгляд на мои губы.

— Отпусти! — процедила сквозь зубы, чувствуя стыд, раздражение, возбуждение и злость на саму себя. — Клянусь, Картер, если ты сейчас же меня не выпустишь, я найду способ тебя достать!

— Да ты уже достала, Малая, — усмехнулся он и склонился к моему лицу, едва ли не повторяя то, что я делала несколько секунд назад. — Так достала, что сил никаких нет. Сколько можно говорить, чтобы ты не докучала мне со своими пустыми признаниями? Теперь перешла к более активным действиям, чтобы наверняка?

Я вспыхнула и снова попыталась вырваться, но Макс не собирался меня отпускать настолько быстро. Сейчас начнётся излюбленная пытка унижением и насмешками, через которые мне уже давно не доводилось проходить.

— Я устал повторять, что ты меня не привлекаешь, Кэти, — пакостная ухмылка, которую хотелось стереть кирпичом, не сходила с его лица. — Мне не нужна легкодоступная девушка вроде тебя.

— Да пошел ты! — рыкнула я, снова делая попытку вырваться.

— Что? Скажешь, не так? Думаешь, я не знаю про Яцушко? Ты же добровольно с ним пошла, я видел. Про Игната? Несмотря на моё предупреждение, ты всё равно поехала с ним в клуб. И я уверяю, в ту ночь ты бы спокойно стояла на коленях перед толпой мужиков, принимая их “подарки”. И после всего у тебя ещё есть желание заводить новые знакомства с официантами? — на последнем слове он сделал акцент, погасив улыбку. — А теперь ещё с поцелуями ко мне лезешь. Я неоднократно предупреждал, чтобы ты не выкидывала ничего подобного. Забыла уже, в конце концов. Но ты с упорством самоубийцы продолжаешь нарываться, Кэти, не оставляя мне выбора.

— Что ты несёшь? — спросила, потеряв нить разговора. — Слушай, Картер, отпусти. Серьёзно! Я не знаю, что на меня…

— Я предупреждаю, Малая, — перебил меня Картер таким тоном, от которого волосы на затылке встали дыбом. — Самый крайний, самый последний раз. Я терплю всё это только из-за Костика. Только из уважения к нему. Ты давно ходишь по тонкому льду и не замечаешь, что под тобой ползут трещины. Сделай ещё шаг в эту сторону, и я проглочу тебя, Кэти. Только дай мне повод усомниться в твоей ненависти ко мне. Малейший.

Я сглотнула ком в горле, сама не понимая, какие эмоции кипят в крови: страх, желание, ненависть или всё сразу?

В его глазах та самая замёрзшая корка, которая обещала разломиться. Я смотрела на неё и понимала, что боюсь провалиться. Боюсь, что не смогу стоять неподвижно. Почему мне кажется, что вся сдерживаемая им холодная злость ею вовсе не является? И почему в моей голове каждое грёбаное слово, сорвавшееся с сжатых губ, будто имеет второе дно?!

— Катись в Ад, Картер! — прошипела я. — Катись туда, откуда родом! Ненавижу!

Макс выдохнул, напоследок больнее стиснул в крепких объятиях, но всё же отпустил, позволяя отойти.

Обида, боль и злость. Снова. Снова то, от чего всякий раз бегу. То, что заволакивает глаза влагой. Убеждая себя, что ненавижу этого несносного парня, я всегда забываю истинную причину. Ту, что желчью течёт по венам. Обида.

— Вон из моего дома, — несмотря на слезы, что жгут и вот-вот грозятся обрушиться первой истерикой за долгое время, мой голос звенит от ярости. — Вали к чертовой матери, иначе уйду я.

Он прислонился к двери, давая понять, что никуда не пойдет, и вскинул бровь:

— И куда же ты пойдешь?

— Сгоняю в кафе к Олегу, дам ему свой номер, — широко улыбнулась, пряча за улыбкой сжигающую дотла горечь. — Хотя, стой, надо ведь соответствовать образу легкодоступной? Поэтому дам нечто большее, для шлюхи это не проблема.

— Кэти, — предупреждающим тоном начал он, сузив глаза.

Я держалась из последних сил. Тело знобило как при лихорадке, а пальцы же покрылись словно слоем инея. Но то мелочи, в душе творились дела похуже. Там царствовал ураган, сметающий все прекрасное на своем пути, начался беспощадный апокалипсис. Мое состояние можно описать одним словом: больно. Везде болит, я сама будто огромная болячка. Оголенный нерв, по которому непрерывно стучат молотком, а затем посыпают солью, чтобы ничего не зажило.

— Убирайся. Из. Моего. Дома. Что в моих словах кажется тебе непонятным? Я тебя выгоняю как хозяйка. Вон. Ты здесь нежеланный гость.

Картер невесело усмехнулся, сунув большие пальцы в карманы чёрных джинс, но промолчал, что способствовало удержанию моего самоконтроля. Парень развернулся, открыл дверь и, не глядя на меня, бросил:

— Три правила, Кэти. И лучше не беси.

— Во-первых, ты не говорил про третье! Во-вторых, пошел нахер!

Он замер, не оборачиваясь, и ответил в своей манере:

— О третьем я твержу тебе постоянно, Малая.

Макс вытащил что-то из своего кармана и положил на рядом стоящий комод, только когда дверь за ним закрылась, я поняла что белый прямоугольник — ничто иное как платок.

Ярость вскипела с такой силой, что её пары обожгли глотку. Глухо рыкнув, я треснула кулаком по стене, но боль не отвлекла и не отрезвила. Только бегущие по щекам слёзы имели сейчас влияние, рождая во мне очередную порцию ненависти. Она связывала такие моменты в одну болевую точку.

Яд Картера, слёзы, платок — три неизменных опоры, на которых держится вся эта чёртова конструкция и давит на грудь, причиняя боль.

Глава 10

Поздно вечером, сидя в комнате и глядя в пустоту, я получила сообщение от Маси. Отвечать не хотелось, поэтому попыталась сослаться на то, что уже поздно и я легла спать, но… Максим решила пообщаться по видеосвязи, что сразу же меня выдало с потрохами, потому что не увидеть моё зарёванное лицо было невозможно.

— Опять этот придурок?! — вместо приветствия начала она. — Что сейчас?

— Он назвал меня шлюхой, — не стала я скрывать от лучшей подруги истины.

Мася всегда для меня была той девчонкой, которая знает абсолютно все секреты. Я делилась с ней своей болью и радостью, ревела ей в жилетку и лопала по ночам мороженое, заедая стресс.

Даже удивительно, как мало мы с ней стали общаться, когда разъехались по разным городам. Раньше казалось, что жизнь без её присутствия будет ужасно одинокой, но сейчас я понимаю, что мои будни полны событиями… и Картером, о котором не могла и не хотела ничего рассказывать. Такая тайна заставляла чувствовать себя виноватой.

Мы проболтали половину ночи. Я успела выложить все, что беспокоило меня. Но я не сказала ни слова о клубе, Тамиловой или Игнате, не рассказала и то, как оказалась в квартире Картера, и он навязал мне правила сосуществования с ним на одной территории (и я про институт).

— Кать, не обижайся, но ты дура, — выдала подруга, кривя губы. — Я не понимаю, как ты не замечаешь очевидного. Ты же всегда была единственной девушкой в его окружении, о которой он действительно беспокоился.

Я невольно вспомнила все те разы, когда Картер грубо меня отшивал. Как сегодня. Когда говорил гадости и доводил до слёз. В общем, делал всё, чтобы я никогда к нему не подходила.

— Да он терпеть меня не может, — поморщилась я.

Неожиданно вспомнилось, как жаром полыхнули губы и как после затопило ненавистью и стыдом. Не признать жажды к прикосновению — глупо. Кажется, я совсем тронулась умом, раз ощутила такое к парню, которого ненавижу.

Мася вздохнула и закатила глаза.

— Знаешь, я всегда считала, что твой Макс придурок, но ты-то меня не разочаровывай. Ты должна проанализировать его поведение. Присмотреться.

Пообещав подумать над этим, я пожелала подруге спокойной ночи и поплелась в душ, задёрнув предварительно шторы. Свежо ещё в памяти ощущение его холодного взгляда на коже.

После душа, я уже ложилась в кровать, когда на смартфон пришло сообщение по ватсап. Скользнув взглядом по имени отправителя, я свайпнула блокировку и уставилась на странное сообщение от Маси:

“Выезжаем в 7:00. Не опаздывай”

Только секундой позже я посмотрела на верхнюю часть экрана и увидела, что отправитель не Мася, а Макс. В груди тут же колыхнулась былая ярость, но отвечать ничего не стала. Пусть делает, что хочет, как хочет и когда хочет, а мне нефиг указывать.