Страница 1 из 2
От ненависти
В воздухе раздавались грохоты взрывов. Вспышки алого и голубого пламени бились друг о друга с неистовой силой. Шото пока удавалось блокировать удары Даби. Но они были сильны, и он не знал, как долго сможет противостоять натиску его пламени. Голубые глаза Даби горели неистовым азартом и желанием уничтожить. Очередной удар и Шото пришлось блокировать его льдом. Вся сложность сражения состояла в том, что оно проходило в воздухе. На довольно приличной высоте. Шото специально увел Даби подальше от возможных свидетелей, которые могли пострадать, как гласили правила, изучаемые в академии. И теперь исход сражения зависел целиком от того, насколько он сильнее и упрямее своего соперника.
Снова удар в центр тела, который он пропустил, начиная слабеть. Даби стремительно обошёл его, к чему Шото не был готов. Он старался следить за его пламенем и не сосредоточился на его движениях. Шото осознал свою оплошность, когда начал стремительно приближаться к земле. Глухой удар о которую поднял в воздух тучу пыли и строительного мусора. Руины полуразрушенных домов, окраины города — самое подходящее место для сражения героя и злодея.
Придя в себя после легкой контузии, Шото начал медленно подниматься на ноги, немного шатаясь. Если бы не сверхспособности, дающие телу невероятную живучесть и ускоренную регенерацию, он бы недвижимо лежал на земле с множественными переломами и не мог пошевелить даже пальцем. Даби опустился напротив и медленно, игривой походкой подходил к нему.
— Бой ещё не закончен,— сказал он и, приблизившись на достаточное расстояние, ударил в центр тела противника ногой с разворота.
Шото отлетел назад и ударился о что-то каменное и холодное с такой силой, что зазвенело в ушах. Он не сразу почувствовал боль в плече, не сразу заметил страшную рану. Парень как завороженный смотрел на кусок металлической арматуры, торчащей из его плеча, который пришпилил его к остаткам бетонной плиты, как бабочку иглой к картонке. Струи горячей крови потекли по его изорванной обгорелой одежде. Такая же горячая кровь потекла и из уголка его губ. Он попробовал пошевелиться, но боль была такой сильной, что он чуть не потерял сознание. Шото медленно взглянул на Даби, ожидая его дальнейших действий.
— Какой неожиданный поворот. А я то надеялся поиграть с тобой ещё немного. Старшие ведь должны играть с младшими. Не так ли, братишка,— с ехидной полуулыбкой произнёс Даби, подходя к раненному всё ближе.
Шото не сводил взгляда с Даби. Трудно было понять сейчас о его намерениях. Во время боя он ясно чувствовал исходящую от него жажду убийства. Но теперь он был спокоен и расслаблен. И казалось, что вся эта ситуация очень веселит его.
— Как непредсказуемы превратности судьбы. Ты решил, что загнал меня в угол, а на самом деле это ты в западне. Или надеешься на помощь своего папочки,— говорил он, явно ожидая от Шото ответа.
Тот только смотрел на него, и то и дело его лицо искажалось гримасой боли. Даби подошёл к нему вплотную и, грубо взяв за волосы, запрокинул его голову, заставив посмотреть себе в глаза.
— Пойми, все твои трепыхания напрасны. Как бы вы, герои, не пыжились, то, что вы делаете, не принесет вам ни славы, ни положения в этом гнилом обществе. Вам даже спасибо никто не скажет. И если что-то случиться. Если вы вдруг оступитесь, во всех бедах эта кучка жалких червей с радостью обвинят вас, защитников добра и справедливости. Так к чему всё это. Переходи на нашу сторону. У нас есть печеньки,— развеселился вдруг Даби.
— Ни за что,— тихо, ослабевшим голосом произнёс Шото. Он быстро терял силы из-за огромной кровопотери. Даби отпустил его и отошёл на несколько шагов.
— Глупый маленький братец. Боишься стать изгоем. Боишься, что так называемые друзья отвернуться от тебя. Поверь, они сделают это, если это будет им выгодно. А потом с виноватым видом будут кланяться и извиняться, виня в этом какие-то обстоятельства. Ты даже не представляешь, как это чудесно — делать всё, что тебе вздумается. Не подчиняться никаким правилам, кроме тех, что установил ты сам. Брать от жизни всё, что ты хочешь. Быть героем. Не быть героем,— сказал он и, запрыгнув на обломок бетонной балки, раскинув руки в стороны, стал кружиться, словно в танце, запрокинув голову и весело улыбаясь.
Шото с недоумением смотрел на него, и это окончательно заставило прийти в себя и начать действовать. Он попытался взяться за кусок арматуры, торчащей из его плеча и сломать его, но сил, которые у него остались, было недостаточно. Единственное, что оставалось, это остановить кровь. Он как мог сосредоточился. Из отверстия раны вырвались языки пламени. Послышалось отвратительное шипение и запах горелой плоти. Шото еле слышно застонал от боли.
Через мгновение Даби оказался рядом и взглянул на то, что он сделал.
— Умный мальчик. Папочка может гордиться тем, какой у него смышлёный малыш,— усмехнулся злодей.
Шото ответил ненавидящим взглядом. Он до конца не мог поверить в то, что перед ним стоит, тот кого Старатель оплакивал все эти годы. Энджи был героем до мозга костей, и все его дети были воспитаны в искреннем восхищении героями. Никто из них не стал бы служить злу. И вот перед ним стоит человек, чьи волосы так же отливают платиной, чьи глаза наполнены чистой небесной лазурью.
"Он не может быть Тоя",— раз за разом убеждал себя Шото, стыдясь такого родства. Но каким-то внутренним чутьём он понимал, что Даби всё-таки является его братом.
— При чем тут отец,— разозлился он.
— Потому что и ты, и я — плоды его стараний. Мы как две стороны одной монеты. Ты — орёл, а я — решка. Члены одной дружной любящей семьи Тодороки,— размышлял вслух Даби.
— Которую ты предал,— ответил Шото.
— Это я то предал. Это твой папочка предал меня. Того, кто с самого детства из кожи вон лез, чтобы заслужить его гордость и восхищение. Он предал свою плоть и кровь, поставив на первое место тупое стремление превзойти Всемогущего хотя бы таким способом, раз у самого кишка тонка. По сути, это он виноват в том, что я стал злодеем,— сказал Даби.
— Никто тебя не заставлял быть им. Это твой собственный выбор,— возразил Шото.
— Если бы он любил меня и поддержал. Этого бы не было. Наверняка не было. Даже мама поначалу пыталась защищать меня, но потом стала жить исключительно своими страхами и переживаниями. Ей было плевать на чувства её детей. Наверное, поэтому её отсутствия никто не замечает. Потому что в ней, как в матери, никто из вас давно уже не нуждается. Славная семейка Тодороки. Если бы можно было, я бы предпочел родиться в другой семье. Как же я её ненавижу, — вздохнул Даби.
— Я тебя тоже, — уверенно ответил Шото, глядя ему прямо в глаза.
Даби улыбнулся, подходя к нему достаточно близко.
— Какое счастье знать, что твои чувства взаимны, — произнес он, и его голубые глаза весело заблестели.
— Тебе никогда не победить, — твердо ответил Тодороки-младший.
— Какая отвратительная самоуверенность, — сказал Даби, и в следующее мгновение его кулак с силой впечатался в солнечное сплетение Шото. Воздух с шумом вышел из его легких. И боль в раненом плече усилилась. Следующий удар пришелся в челюсть, и паренёк потерял сознание. Его тело обмякло и если бы не арматура, торчащая из его плеча, он упал бы на землю.
Даби огляделся. Вокруг было тихо, как на кладбище. Никого. Он отошёл от Шото и пошёл прочь, оставляя его одного.
— Что ж, последняя часть Марлезонского балета,— произнес он, направляясь к населенной части города.
Даби прошёлся по паре улиц. Ему встречались только редкие прохожие.
"Ну и где эти ряженые клоуны, когда они нужны", — с досадой подумал он, взбираясь на крышу ближайшего здания.