Страница 18 из 19
— Миледи, вы беседуете с духовником. Считайте это своей исповедью. Законы Церкви защищают вас от любого осуждения с моей стороны. Говорите смело!
— Беда в том, что это — не только мой стыд… — она прерывисто вздохнула. — Мой брат — вольнодумец, как и отец. Наверное, поэтому позволяет себе…
— Вольнодумец? Прошу, уточните. Джереми отрицает законы Праотцов?
— Не верит, что Прародители — святые. Он говорит: это были интриганы, захватившие власть. Говорит: Праотцы переписали историю, чтобы выглядеть посланцами богов.
Приарх потемнел лицом.
— Продолжайте!
— Помните, ваша светлость спрашивали, почему я не молюсь за упокой матери?.. Тогда я не ответила честно… Дело в том, что маменька — жива. Она сбежала из дому, это ужасный стыд. Дед приказал считать ее покойной.
— Как сбежала? Почему?
— Маменька агатовского рода. Она верит в Агату, блюдет заповеди, ценит свою честь. Отец все смеялся над нею, звал темной, суеверной, глупой… Отцу и брату смешно, когда кто-то во что-нибудь верит.
— И что случилось с матерью?
— Она учила меня верить Праматерям, вопреки отцу. Он злился и бранил маменьку. Когда это не помогало, давал волю рукам. При одной ссоре сильно избил ее. Маменька ушла…
Галларду стоило труда сдерживать гнев. Его голос не звучал, а скрипел сквозь щели каменной маски:
— Ваш брат и отец не верят в святость Агаты?
— Да, ваша светлость.
— Все, что они говорили о божьих законах и голосе крови…
— Лицемерие, ваша светлость.
Длинный свирепый вдох.
— И поэтому Джереми смеялся над монахом?
— Он встретил его в коридоре у вашей приемной и стал высмеивать: «Зачем идти на прием, если ты немой? Что ж тебе боги не вернули речь, если ты так много молишься?»
— Вы видели это?
— Нет, он рассказал. Был очень весел и доволен собою. Это и переполнило чашу. Я привыкла, что смеются надо мною. Но монах — служитель Церкви…
— Что Джереми делал у моей приемной?
— Не знаю, ваша светлость. Я не подумала спросить. Джереми ходит где хочет…
— Мог ли он что-то слышать сквозь дверь?
Лаура сделала большие круглые глаза:
— Что он мог услышать, если у вас был немой⁈
— Верно. Ничего.
Несколько минут Галлард хрипло дышал, сжимая кулаки. Когда овладел собою, позвонил в колокольчик.
— Джереми Фарвея — ко мне.
— Я полагаю, он на конюшне, — подсказала Лаура. — Кажется, собирался куда-то ехать.
Через несколько минут Джереми стоял в кабинете приарха — ошарашенный и бледный. Куда и подевалась самоуверенность!
— Лаура, что ты…
Приарх оборвал его:
— Юноша, прочтите молитву благодарности Агате.
— Э… зачем, ваше преподобие?..
Галлард грохнул кулаком по столу.
— Читайте!
Джереми начал, запутался в словах, потерялся, умолк. Он ничего уже не помнил из сестринских уроков.
— Слово к Семнадцати?
Новая тщетная попытка.
— Укрепимся трудами и молитвою?
Этот стих читался при каждой праздничной мессе в любом храме Империи. Даже не заучивая намеренно, Джереми запомнил бы его — если б посещал церковь.
— Итак, юноша, вы не признаете веру богов и Праотцов, — констатировал приарх.
— Я… ваше преосвященство, я верю в богов! Просто я молюсь про себя, в уме… Не обязательно же молиться напоказ…
— Процитируйте любой отрывок из Вильгельма Великого.
— Я… у меня плохо с памятью, ваше преподобие…
— Дневники Янмэй? «Мгновения» Агаты?
Джереми сдался. Размяк, расплылся слезливым киселем.
— Ваше преосвященство… Я ничего не знаю… Простите, я еще юноша… Я ни в чем не виноват, меня таким воспитали…
— Отец и мать учили вас по-разному. Вы выбрали еретическую науку отца — не потому, что она истинна, а потому, что проста. Вера требует душевных усилий. Ваша сестра пошла трудным, но правильным путем. Вы — нет.
— Я еще исправлюсь… клянусь, ваше преосвященство, я начну верить!
— В этом не сомневаюсь… — Галлард выдержал паузу, постукивая пальцами по столу. — Восемь лет послушничества в далекой обители очистят вашу душу.
У Джереми отпала челюсть.
— Меня в ссылку?.. Вы не можете, так нельзя!..
— Приарх не может наказать еретика? — Недобрая ухмылка полоснула лицо Галларда. — Проходя через двор, обратите внимание на столб с цепями.
— Но я… лорд Великого Дома!
— В том и дело, юноша. Пока жив, я не допущу, чтобы Великим Домом правил еретик.
По знаку приарха Джереми увели прочь. В последнюю секунду, когда Лаура видела брата, тот выглядел гораздо хуже запуганного Альберта.
Оставшись наедине с Лаурой, приарх изменился. Гнев утих, истратившись на Джереми, гранитная маска упала с лица.
— Миледи, мы не должны оставить незамеченным единственный луч света в этой темной истории. Трудно идти против собственного брата и порочных семейных традиций, но вы поступили правильно. Боги улыбаются, глядя на вас.
— Однако вы печальны, ваша светлость… — Лаура подошла ближе. — Могу я чем-нибудь помочь вам?
— И чем же?
— К примеру, у меня красивый почерк. Хотите, напишу письмо лорду Ориджину? Он ни за что не встанет на сторону тех, кто смеется над Светлой Агатой. А мои дед и отец придут в ярость, но не решатся на конфликт с вами, если Ориджин не поддержит их.
— Весьма разумно, миледи…
Он помедлил, размышляя о чем-то своем, глубоком.
— Ответьте, миледи. Насколько сильно вы успели привязаться к лорду Альберту?
— Он — хороший, добрый мальчик. Но, если позволена честность, я надеялась выйти за опытного человека…
— Что вы скажете, если я предложу вам более зрелого жениха?
— Скажу, что мне не терпится узнать его имя!
Она очень тонко улыбнулась. Он еле заметно кивнул.
— Миледи, сегодня вы совершили мужественный и благочестивый поступок, который должен быть вознагражден. Скажите, чего желаете?
Лаура улыбнулась шире.
— Хочу пони!