Страница 71 из 76
— Ты просишь слишком многого.
— Нет, Анетт. Я лишь хочу, чтобы ты была счастлива вопреки всему, за нас двоих.
— Но как же ты? — не успокаивалась я.
— Я давно просрал свою жизнь и уже никогда не смогу жить счастливо. Для меня оно закрыто, но не для тебя. А теперь иди ко мне, я хочу как следует с тобой попрощаться. — и прижав меня к себе, он поцеловал меня. Наш поцелуй был со вкусом слез, смешавшихся воедино — его и моих. — А теперь иди, я хочу, чтобы ты ушла первой. — он подтолкнул меня к двери, а меня все еще тянуло к нему, не было сил уйти. .К.н.и.г.о.е.д...н.е.т.
— Амит, я люблю тебя. — прошептала я, вновь обнимая его. — Как же я тебя люблю, хоть и злилась, хотела ненавидеть, но продолжала любить до безумия.
— Моя девочка, моя любимая. Пообещай мне, что будешь счастлива не смотря ни на что.
— Я не могу тебе этого обещать. — честно призналась я.
— Нет, я хочу быть уверен, что ты сделаешь все от тебя зависящее, чтобы быть счастливой. Пообещай. — он умоляюще заглянул мне в глаза, ожидая моего ответа.
— Хорошо, я обещаю тебе. — слезы заструились вниз по моим щекам, выдавая мое состояние. Обхватив мое лицо ладонями, он стер пальцами слезы с моих щек.
На моей шее был повязан легкий шелковый шарф, он коснулся его.
— Оставь мне его, я хочу, чтобы у меня осталось что-то от тебя на память. — я сняла его и вложила Амиту в руку. Амит сжал его, подавляя в себе слезы, он поднес его к своему носу и понюхал.
— Он так пахнет тобой.
— Жаль, что у меня ничего нет от тебя.
— Тебе и не нужно, ведь ты пообещала забыть меня. — я вновь заплакала.
— Все будет хорошо, родная. Передай Нарин, что я очень сильно ее люблю. Я счастлив за них с Эваном. — я кивнула. — А теперь иди… — он вновь подтолкнул меня к двери, но на этот раз, хоть слезы и душили меня, я понимала, что нужно уходить. — Прощай, Анетт, будь счастлива. — у самой двери я обернулась и ответила, стараясь сквозь слезы улыбнуться.
— Прощай, Амит.
И я ушла, глотая горькие слезы. Как бы я не любила Амита, но понимала, что он во всем прав. Я должна двигаться дальше, пытаться забыть его, начать жить, не думая о прошлом и не пытаться воскресить его в памяти. Амит отпустил меня, значит и я должна сделать это ради него и себя, иначе так и не смогу исполнить данное ему обещание.
Спустя пару дней мне позвонили из тюрьмы. Амит повесился в своей камере на моем шарфе. Эта новость меня едва не убила. Он попросил мой шарф не на память, а чтобы прекратить свои страдания. Амит, ты сказал, что отпускаешь меня, но так и не смог этого сделать, предпочел просто не жить, зная, что я могу быть с кем-то кроме тебя. Глупец, какой глупец.
Я не выходила из своей комнаты пару дней, просто не могла найти в себе сил. Я все время плакала, чувствуя щемящую боль от потери любимого человека.
Хоронили его спустя три дня. Присутствовали лишь я, Нарин и Эван, самые близкие для него люди. Рядом покоился Эдмонд, я надеялась, что после смерти он сумел простить племянника. Теперь мы с Амитом сможем видеться чаще, однако, я не предполагала, что это будет при таких обстоятельствах. Смотреть на плоское надгробие с его именем, без возможности вновь к нему прикоснуться, ощутить его запах, поцелуи, было очень тяжело и каждый раз изматывающе. До нашего отъезда в Германию я приходила каждый день, плача и страдая каждый раз все больше. Когда-нибудь станет легче, но пока я просто отдавалась эмоциям горя бушевавшими внутри.
Глава 25
Когда я узнала о своей беременности, то испытала дикий ужас. Страшные воспоминания обрушились на меня с головой: его мерзкие поцелуи, жесткая хватка на моей коже, оставляющая багровые синяки; насилие, жуткая боль, охрипший голос и обилие крови. Почему это должно было произойти? Какой у Бога на меня план, если он подкидывает мне один за другим испытания? Этот ребенок… я уже его ненавидела… я мечтала, чтобы он исчез, так можно было бы хоть немного позабыть о случившемся. Хотя шрамы по всему телу и лице не давали мне ни на день об этом позабыть.
Я смотрела на себя в зеркало и не могла понять, как могла такой стать? Сейчас я мало чем была похожа на саму себя из-за этих уродских шрамов. Тот ублюдок ошибся, полагая, что, сделав это Эван бросит меня. Он мало того не оставил, так еще и принял меня, по-прежнему глядя с той же любовью, не замечая изъянов. Я была благодарна ему, так благодарна, как никому и никогда прежде. Раньше я считала, что Эван задушит меня своей любовью, но тогда не понимала, что именно она сделает меня настолько счастливой. Только полюбив, я поняла, что если будет он один, то никакие друзья и подруги не нужны, Эван был мне за всех. Он даже принял мою беременность так, как будто в действительности хотел этого. Но я знала точно, что ни мне ни ему этот ребенок нужен не был.
Я хотела сделать аборт. Боже, как я этого хотела! Но срок был уже слишком велик, чтобы без вреда здоровью избавиться от нежелательного плода. Как я не заметила этого раньше? Ведь были предпосылки! Я сильно утомлялась, больше спала и бесконечно ела, даже моя грудь говорила о моем состоянии, став на размер больше. Но я была глуха к подсказкам своего тела, даже отсутствия месячных не заметила. Вспоминая свое моральное состояние и тревожные мысли, жужжащие в моей голове, я не смогла долго винить себя. Я храбрилась перед Эваном, мамой, а внутри была зияющая пустота и вечный страх, что когда-нибудь я вновь с ним встречусь. К счастью, полиция его поймала и теперь своего мучителя я буду видеть только в кошмарах и мучительных воспоминаниях, ах, да, еще и в ребенке. Нет, я не смогу воспитывать его, это слишком сложно давать любовь, частичку себя тому, в чьих жилах течет кровь монстра. Но меня прошибло осознание, а ведь я такая же, как и этот ребенок. Мой отец погубил стольких людей, неоднократно причинял боль моей матери. Однако, между нами существовала огромная разница: мама любила папу, а я ненавижу чудовище, что ввергло мою жизнь в ад. Я понимала, что ребенок, росший во мне, ни в чем не виноват, он такая же жертва, как и я. Но я ничего не могла поделать с этим, ему не повезло иметь мать, которая мечтает избавиться от него.
Подготовки к отъезду были окончены, мама собиралась навестить папу, а через несколько дней после их свидания мы должны были уезжать. Я очень переживала за них, как пройдет их встреча спустя 10 лет? Я ожидала, что мама вернется домой разбитая, злая, будет сокрушаться на меня за то, что подбила ее на свидание с отцом, но вместо этого, увидела благодарность в ее глазах и умиротворение.
Она рассказала об их встрече, упомянув о том, что за эти десять лет вновь почувствовала себя живой. Я была рада за нее и искренне желала, чтобы она все-таки обрела свое женское счастье.
Спустя пару дней, когда я закончила собирать последний чемодан, позвонила мама. Ее голос был безжизненным и дрожал от слез, она едва могла вымолвить хоть что-то внятное, но из ее бормотания я уловила суть: папа покончил жизнь самоубийством, повесившись на ее шарфе. Я сползла вниз на пол, подавляя в себе рыдания. Папы больше нет… Эта новость едва не лишила меня сознания, слезы безмолвным потоком стекали по изуродованным щекам. Я понимала, как бы не любила папу — утрату смогу пережить, но мамино горе нельзя было сравнить с моим, ведь она любила его иначе. Мне страшно представить, как сильно бы я страдала, лишившись Эвана. Наверное, моя жизнь закончилась бы в тот самый момент. Я понимала, что ей нужна была поддержка и не могла оставить ее наедине со своим горем. Рассказав о смерти папы Эвану, мы тотчас поехали в Ливерпуль к маме. До самых похорон я не покидала ее. Хотела, чтобы она чувствовала, что кто-от рядом и она не одна.
Смерть папы внесла свои коррективы в наши планы. Настроение и моральное состояние было на нуле и двигаться дальше совсем не хотелось. Только лежать и грустить о потери. Я задавалась вопросом: почему смерть отца так меня подкосила? Мы не общались 10 лет и виделись лишь раз, тогда почему я приняла его смерть так близко к сердцу? И ответ пришел сразу, не задумываясь, потому что я всегда любила его и верила в лучшее. Даже узнав о том, кем на самом деле был мой отец, я не переставала его любить. Я с теплом лелеяла воспоминания о том, как отец брал меня на руки, как был нежен и ласков с мамой, какие сюрпризы делал, с каждым разом делая ее все счастливей. В детстве мне нравилось наблюдать за ними, их отношения были идеальными для меня.