Тот, кто следит за тобой 2

«Сегодня день Х, когда Рина поймет, что все это время жила во вранье и ее личный ад организовал любимый Эван. Я до последнего колебалась, думая, делать ли мне это, но все же решилась. Страх быть убитой Кайлом был слишком велик. Я отправила письмо Нарин, предоставила фотографию, где Эван запечатлен вместе с той злополучной коробкой и теперь она даже не сомневается, кто виновник ее бед. Кайл был замечательным фотошопером, поэтому даже наметанный глаз с трудом отличит подделку. Я думала на этом наша игра закончится, Рина разочаруется в Эване и бросит его, тем самым свершится месть Кайла и Эван будет страдать. Но вышло все не так как я думала. Кайл оказался настолько больным человеком, что возжелал всерьез убить Рину. Он считал, что по ее вине он пережил тогда тот ад. Когда он увидел ее вместе со мной, в его голове что-то щелкнуло и он стал мечтать о крови. Я не хочу этого! Я никогда не желала Нарин смерти! Будучи влюбленной, я пожертвовала из-за него нашей с ней дружбой, но мне никогда не хотелось ее смерти, тем более в таких мучениях, какие описывал Кайл. Сейчас Рина уехала, я видела, как она входила в здание аэропорта. Мне не известно куда она улетела, но я очень надеюсь, что Эван найдет ее раньше, чем это сделает Кайл.»

«Мне страшно… Кайл собирается меня убить… Он совсем слетел с катушек. Я сказала ему, что наша игра должна закончиться и он должен оставить Рину в покое. Я собираюсь пойти в полицию, чтобы рассказать им все. Хотя мне страшно, думаю, это будет хороший поступок в свете того, что я творила в последнее время. Я боюсь, что не смогу успеть, поэтому хочу, чтобы этот дневник попал в нужные руки, чтобы в случае чего все узнали правду».

Я схватился за голову, пребывая в диком шоке. Я взял вину на себя, думая, что это Рина убила Дженифер. Но, как оказалось Рина даже не думала о том, что Дженифер замешана в этом, они выставили меня виновником всего. И Рина поверила… теперь понятно, почему она не приходила ко мне. Скорее всего она уверена в том, что это я убил Дженифер, потому что понял, что она раскрыла ей все. Боюсь представить, как она меня сейчас ненавидит… хоть и было горько от этой правды, но я совсем ее не винил, вспоминая, в каком она пребывала состоянии. Ей было достаточно того снимка, чтобы поверить во все. Каким же дураком я был. Нужно было расследовать это дело, тогда бы полиция нашла другие зацепки и, возможно, вышла на того больного урода. И сейчас, пока я просиживаю здесь штаны, Рина находится неизвестно где в опасности… Я должен выйти отсюда, чего бы мне это ни стоило. Должен найти ее раньше него…

Записки Кайла

В детстве я был смышлёным и веселым малым. Никогда никому не желал зла и мечтал, когда вырасту, стать врачом и спасти как можно больше людей. Я хотел помогать всем и завести много друзей.

Мои родители умерли рано, поэтому я жил с бабушкой и дедушкой. Они были хорошими и старались воспитать меня добрым и отзывчивым человеком. По соседству жили две девочки, я хотел с ними подружиться, но, когда понял какие они капризные и избалованные, перестал с ними дружить. Моим первым другом стала девочка по имени Нарин. Рядом с ней всегда возникало чувство близости и тепла, она мне нравилась, и я хотел смотреть на нее бесконечно. Мне нравилось проводить с ней время, играть и много-много общаться. Потом у нее появился брат, за которым она таскалась повсюду, играя со мной, она думала о нем и больше я не чувствовал той близости, что была между нами. Тем не менее, чтобы сохранить эту дружбу я пытался подружиться и с ним. Он не хотел со мной дружить и открыто показывал неприязнь. Но в один прекрасный момент он все-таки пошел на контакт, и я подумал, что Эван не такой уж и плохой, каким казался мне вначале. Он называл ее Риной… мне так понравилось, как переиначенное имя звучало, я корил себя за то, что первым не додумался до этого. В своей голове я только так ее и называл. Рина. Мы ходили с Риной в один класс, сидели за одной партой, украдкой я часто наблюдал за ней и не понимал, как кто-то может настолько сильно нравиться. В своей голове я уже триста раз прокручивал тот момент, когда став взрослыми мы с ней поженимся и у нас будет трое детей. Я так бы и мечтал о ней, не испорти ее брат все. Этот гребанный лицемер под маской дружелюбия заманил меня в чащу леса, запугал до смерти, а потом запер в домике лесника, чтобы я дожидался там своей смерти. Я не помню сколько пробыл там, минуты слишком долго шли. Я только помню, как мне было страшно, как выл во всю глотку, моля о скорейшем спасении.

День сменялся ночью, мой голос охрип, а тело покинули силы. Мне хотелось есть и пить, но ничего не было. Я был слаб, сил хватало лишь на то, чтобы безвольным кулем лежать на холодном сыром полу и безмолвно плакать, дожидаясь своей смерти. В какой-то момент я искренне этого захотел, потому что возвращаться в мир и встретиться лицом к лицу с тем монстром, было слишком страшно. И вот, когда я думал, что вот-вот умру, меня нашли. Но с тех пор я уже был другим парнем, не тем, каким меня знали. Во мне жил душераздирающий страх, который пожирал мою человечность.

Я не выходил из дома долгое время, запирался в своей комнате и не хотел никого видеть. Я стал бояться людей и сторониться их. Меня преследовали кошмары, когда спал, дикий страшный взгляд Эвана и те дни, что провел взаперти не оставляли меня в покое. Я сходил с ума и не мог отличить реальность от вымысла, мне все время казалось, что он где-то рядом наблюдает за мной, чтобы добить.

Бабушка и дедушка пытались мне помочь, они видели мое состояние и пытались вывести из него, но у них ничего не получалось. Тогда они решили показать меня специалисту. Видимо профессионал в своем деле оказался дилетантом, так как лечить меня он не стал, а посоветовал свои эмоции выплескивать на бумагу. Так я и делал, на удивление это приносило кратковременное облегчение. Не задумываясь, я рисовал то, что выдает мне мозг, но ужасался каждый раз, когда видел свои творения. Черный лес, темный безликий мальчик, страх и небольшой домик. Рисунки каждый раз были практически одинаковыми и каждый раз я в страхе откидывал их от себя. В какой-то момент я просто перестал подходить к бумаге и что-то рисовать.

Потом Рина и ее семья уехали и больше мы не виделись. Но с их отъездом мне не становилось лучше, наоборот, я словно с каждым днем погружался все больше во тьму. Я стал злым, раздражительным и вечно недовольным, бабушка и дедушка страдали от моей тирании и разводили руками, не зная, что со мной делать. Я слился со своим страхом и стал тем, кого никогда не примет нормальное общество. Я стал изгоем, жаждущим мести.

На людях я никогда не показывал своих изъянов, с ними были лишь знакомы мои близкие. Вся ненависть и злость доставались им. Вскоре, когда мне было 10 умерла бабушка, на удивление я не почувствовал ничего, кроме радости. Помню, дедушка долго не мог прийти в себя после ее смерти и видя мое безразличие ужасался, каким монстром я стал. Чтобы справиться со мной дед начал прибегать к грубой силе, но ни битье, ни оскорбления не могли усмирить внутреннюю ненависть. Тогда он отвез меня в клинику, где меня пичкали лекарствами, подавляющими волю. Но таблетки помогали лишь, когда я принимал их. Когда же я вернулся домой, то первым делом смыл их в унитаз, возвращая себя в прежнее состояние. Перед дедом, однако, я стал играть роль нормального мальчика, не показывая свою суть.

Примерно в то же время у нас появились новые соседи. Девочка, по имени Дженифер, была очень назойливой и приставучей, но я старался вести себя прилично и не злился, все-таки я должен был показать деду, что клиника пошла мне на пользу. Каждый день она приходила ко мне, чтобы позвать на прогулку, поиграть и вывести на беседу, но все ее попытки я принимал с безразличием и отчуждением. Но тем не менее, я все равно проводил с ней время, так как видел и свои плюсы в этом общении.

Когда мы стали старше она стала проявлять ко мне любовь и при каждом удобном случае пыталась обнять или поцеловать. Внутренне я сгорал от злости, мне хотелось отшвырнуть ее от себя, смыть все следы касаний, но на деле не показывал ничего, кроме холодности и пренебрежения. Дженифер это устраивало, чем больше я был груб и холоден с ней, тем больше ее тянуло ко мне. Когда нам исполнилось по восемнадцать она пробралась в мою комнату и скинув с себя всю одежду, стала приставать ко мне. Тогда я еще не знал женского тела и когда мне его любезно предложили не стал отказываться. Я у нее был также первым, это должно было меня тронуть, но мне было все равно. Я вдалбливался в ее тело с остервенелой жестокостью, наслаждаясь жгучими слезами, стекающими по ее щекам. Она кричала, что ей больно, но мне было все равно на ее страдания. Я упивался ими. Крови было так много, что я невольно залюбовался ее видом. Удовлетворенный, я с улыбкой встал с постели, вытер свое тело с особой тщательностью, бросив на нее брезгливый взгляд. «Можешь быть свободна» — сказал ей я. Ловя ее взгляд полный слез, я отвернулся к окну. Она еле встала с постели и хромающей поступью вышла из комнаты. «Наверное, она пожалела о том, что пришла ко мне» — с каким-то мрачным удовольствием думал тогда я. После этого случая я думал, что Дженифер забудет о своей любви и наконец отстанет от меня. Но мой зверский поступок не убил ее желания быть со мной, наоборот, она стала прилагать еще большие усилия. Наверное, в ней тоже был какой-то изъян, если она позволяла с собой так обращаться.