Страница 3 из 80
Не любил он их, таких правильных, цивилизованных….
'Европейцев, мать их, с их так называемыми ценностями. Зато когда страна была в беде-разрухе, эти все лезли — раздербанить, урвать кусок. Вся эта АНТАНТА. Что характерно, и норвежцы туда же — выхватить себе добычи, пока по зубам дать не могут [6].
Понятно — давно это было, но чем они лучше сейчас? Считают себя тут хозяевами моря, устраивая «рыбные войны», с ими же выдуманными правилами и ими же порой нарушаемыми'.
«Туман» пристроился в кильватер «Петру». Держась территориальных вод, двинули в заданный район. Норвежцы, естественно, увязались, следуя на траверзе.
Вышли в «свою» зону, почти к самому рубежу разграничения районов с подводниками. Гидроакустического контакта с «Ладой» установить не удалось. Не отвечала подлодка и по звукопроводной связи.
— Может, их тут вообще нет, — засомневался старпом, — отработали, довели лодку до навигационного состояния и тю-тю — в Ли́цу [7]. Ещё этот «норвежец» тут ошивается… как-то он нетипично, сволочь, маневрирует.
Запросили СКР «Туман» — те тоже признались в бессилии, хотя у них поисковая аппаратура стояла самая современная.
— Подойдём ближе? — не терпелось старпому.
— Там «забор», — предупредил штурман, — вертолёт бы туда с буями, но не спортивно…
— Эта пронырливая, а вернее, поднырливая братия специально решила нам устроить западло, а потом поржать на досуге, что опять поводили за нос «надводных», — насупился Скопин — сказывался лёгкий холодок взаимного неприятия подводников и надводников, сложившийся ещё в военных училищах.
Доложили оперативному дежурному в штаб. Там, видимо, тоже «болели» за своих. Быстро выяснили в Заозёрске (в штабе подводных сил) — лодка на позиции и предложили… «Немного зайти в зону подводников. Осторожно».
— Не, ну не мудаки? — наливался возмущением старпом. — «Осторожно» это как? Чтобы их акустики нас прозевали? Лодка на тесте, взбредёт им в голову неожиданно всплыть… и угораздит аккурат нам под киль.
— Значит так, — принял решение командир, — идём за «забор», ход полный — так нас точно услышат. Милю. Затем циркуляция — выходим. СКРу оставаться в зоне маневрирования — вести акустический поиск.
А бедовый подплав действительно решил поиздеваться над коллегами-надводниками — и тоже подошли к границе. Подкрались совершенно незаметно.
Тихие они очень — «Лады».
И когда ТАРК взбаламутил воду винтами, тут же вышли по «звукоподводной», передав условным: «вы торпедированы». И ничего лучше не придумали, как всплыли под перископ.
Чего они не учли, так это циркуляции тяжелого крейсера. Тяжёлого во всех отношениях, имеющего нехилую инерцию.
— Перископ прямо по курсу, пять кабельтовых! — заорал сигнальщик.
— Стоп машина, — немедленно среагировал командир, взглянув на лаг и возрадовавшись, что корабль не успел набрать полные тридцать два узла.
Следом команда — и рукоятки машинного телеграфа дважды отыграли на «самый полный назад», затем на «стоп» и снова на «полный назад». То есть отработали максимально возможный задний ход. Распоряжение ушло трансляцией по всем линиям связи и отдельно в ПЭЖ [8](так положено).
Вот на этом тягучем моменте пришлось поволноваться. Перископ приближался, отрабатывать рулями было не совсем разумно из-за заноса кормы. Решение было принято правильное — только «полный назад». Машины надрывали винтами воду в реверсе…
И наконец, крейсер, замедлившись, попятился… попятился, да так бодро, что даже кильватерный след от носа появился. Кто-то в рубке вздохнул с облегчением.
А как всегда не сдержанный на язык Скопин вроде бы не к месту, но по эмоциональному окрасу вполне подходяще ляпнул:
— Лежу я на ней… спрашиваю: «Тебе не тяжело?» А она в ответ томно: «Это приятная тяжесть!»
И понимай, как знаешь. А никто и не переспрашивал — заняты!
Отработали «стоп машины» и «малый вперёд», довершив циркуляцию.
Атомный исполин, выписав замысловатые элементы движения, под любопытными взглядами скандинавов лёг на курс вдоль условной границы разграничения.
А подводники по радиосвязи, как ни в чём не бывало, выразили своё неудовольствие, что крейсер влез в их район, убрали все свои штыри и мягко растворились под водой. Точнее, попытались — с «Тумана» доложили, что акустический контакт с лодкой не утерян, и «скинули» на БИЦ [9] крейсера пеленг и расчётный курс субмарины. Началось то, зачем пришли — прогон акустических систем и молодых специалистов в противолодочном поиске.
Размотали за кормой буксируемую гидроакустическую антенну, и пошла работа.
Но учебная отработка на «своих» плавно (а точнее неожиданно) перешла в кошки-мышки с «чужими».
Сначала с БИЦа на мостик «стуканули», что по линии особого отдела пришла срочная «секретка». Следом заявился сам особист — доложил-положил дешифровку и по-быстрому ретировался, потому как имел вид бледный и болезненный.
Терентьев не успел ещё с ней ознакомиться, как пришла новая вводная из штаба — подтверждали сведения, полученные от разведчиков.
Суть была в нахождении в их секторе британской подводной лодки.
Осведомленность командования включала даже тип и название: ПЛ — атомная торпедная. «Артфул». Совсем свежей постройки.
Нащупали «британца» там, где и ожидали — под килем «Нордкапа». И сразу стали понятны странности эволюций этой посудины с надписью «KYSTVAKT» [10].
«Интересно, если бы не наводка из штаба флота, наши слухачи смогли бы её обнаружить?» — мрачнел мысленно Терентьев.
«Норвежец» своими винтами весьма эффективно забивал все шумы атомохода, и ходили они как привязанные, словно тренировались уже где-то такой слаженности.
Как бы то ни было, с «Тумана» доложились об установлении гидроконтакта весьма скоро.
Задачи по отработке взаимодействия никто не отменял, но решили отказаться от использования вертолётов в гидроакустическом поиске, чтоб не пугать потенциального противника — пусть думают, что мы не знаем про лодку.
Так и крутили до темноты, то расходясь с «натовцами», то сокращая дистанцию, то теряя гидроакустический контакт с «британцем», то снова восстанавливая.
Ночью то же самое, только не таясь, «поглядывали» друг на друга, облучая радарами.