Страница 38 из 53
Девушка с рюкзаком остановилась, как вкопанная, как будто не веря своим ушам.
— Да-да, я помню, что у тебя не получилось поговорить с ней потому, что она улетела. Но это ничего не значит. Я хочу, чтобы ты был только моим. Надоело прятаться. Как будто это я третья лишняя. — красавица капризно надула губы. — Наши родители уже обо все сговорились. Осталось только наше согласие.
Она выглянула из-за его плеча, но коридор снова был пуст.
Зашумела кабина лифта, поехавшего вниз.
За спиной у парочки стукнула входная дверь квартиры.
— Что вы тут делаете?
Девушка насмешливо приподняла бровь.
— Приехала навестить тебя. Рад?
Первым моим желанием было подойти и врезать изо всей силы по лицу. Не ей. Ему. Пусть хоть так почувствует всю ту боль, что грызла меня изнутри. В этой рубашке он был в тот день перед моим отъездом в Италию и я была так счастлива. Чудовищное дежа вю: он все тот же, но рядом с ним теперь смеется другая. А я бреду по улице, не зная куда себя деть. Как всегда, когда сталкиваюсь с чем-то непонятным.
Хотя нет… кое-что изменилось.
Я впервые не хотела бежать.
Да мне было больно, как никогда, но я хотела остаться. В этот раз бежать будут другие. Это мой город, моя жизнь и если их что-то не устраивает, то в этот раз терпеть буду не я.
И в этом мне поможет единственный человек, которому я доверяла, как самой себе.
Если обиженная женщина плачет, у вам еще есть шанс все исправить. Надо всего лишь прижать ее к своей широкой груди и дать выплакаться, как следует. Первый гнев выйдет вместе со слезами и все наладится. Но если она наряжается и делает макияж, чтобы вы увидели ее с улыбкой на губах и высоко поднятой головой, то копайте траншею и готовьте каску. Потому, что как сказал один маленький мальчик в анекдоте «мама вышла на тропу войны, вон красится у зеркала».
Четкого плана действий у меня не было. Я даже не собиралась говорить Джин Хо, что видела его с этой шваброй. У меня была только цель: заставить свалить захватчицу с моей территории. Никакого белого флага.
И для этого мне нужно было сражаться на равных.
А уж потом и этот азиатский кот получит на орехи. Чтобы в сторону смотреть не хотелось…
Марка ничего не поняла из моего путанного рассказа, но на всякий случай кивала. Когда я солдатским шагом промаршировала к шкафу за своим стратегическим оружием, то успела увидеть в напольном зеркале, которое приволокла из маминой спальни, как она задумчиво уставилась на Боню, словно спрашивая, что с его хозяйкой.
Но полосатый толстячок также взглядом возмущенно открестился о всякого своего участия. Мол, не кусал, не царапал и даже мимо не проходил. Разбирайтесь сами, людишки, от чего у вас крыша съезжает, а у нас, у порядочных котов, все организованно. Только весной и в строго отведенных для этого местах. Ну или почти организованно. Но точно не так.
При виде первого наряда, который я выудила из шкафа, вечернее платье на тонких бретелях с полностью обнаженной спиной, Марка вытаращила глаза. Бон тоже.
— Дорогая, в институт тебя, конечно в этом пустят, но пары будут сорваны. У меня уже есть два вызова в деканат. Хочешь у меня лавры отобрать?
Двенадцатисантиметровые шпильки были отобраны со словами, что у нее слабое сердце и она не хочет видеть, как я сверну себе шею на лестнице.
Мини-платье, привезенное из Франции мамой, забраковали по причине того, что меня не пустят в аудиторию без юбки. Ну да, платье пылилось на полке уже года два и с того времени я существенно выросла.
Наконец Марта не выдержала и отпихнула меня от шкафа со словами «дай дорогу матери, горе луковое».
— Итак, колись, чего вдруг решила «покрасившать»?
Врать подруге — дело бессмысленное, но если сдобрить ложь парой ложек правды, то может прокатить. Выбора у меня не было. Иначе она проломит Джин Хо голову раньше, чем я успею выполнить хоть часть своего плана.
— Девушку в красном помнишь?
— Лахудру на иномарке? — Марта не особо подбирала слова, если человек не входил в круг близких ей людей. — Хочешь, чтобы она впечатлилась? Так чем плох старый добрый способ выдернуть немного лишних волос? Она самолет арендует только, чтобы отсюда сбежать.
— Мне надо, чтобы она поняла, что проиграла. Окончательно.
— Скажи ему о ее приезде. Пусть сам определяется. В конце концов, он мужик или нет?
Признаваться, что он в курсе я естественно не собиралась, поэтому угрожающе наставила палец на подругу:
— Права выбора он лишен. Обжалованию не подлежит.
Марка смешно фыркнула:
— Наконец-то ты постигаешь азы мудрости, дочь моя, нечего их баловать. Ладно, времени у нас нет. Давай из тебя человека делать. То есть женщину.
Створка шкафа спасла заразу от метко брошенной подушки. Ну да с таким-то длинным языком нужно хорошую реакцию иметь.
Тетя Агата всплеснула руками, завидев нас в прихожей.
— Как же ты выросла, деточка. А я говорила Оленьке, что этот светловолосый мальчик очень хорошо на тебя действует. Вон как расцвела.
— Не угадали, теть Агата, — не утерпела Марта, чтобы не сдать меня с потрохами. — это девочка. Темненькая.
И выскочила на лестницу пока я не огрела ее зонтом, стоявшим на специальной стойке.
— О чем это она? — тетя непонимающе перевела взгляд на меня.
— Перегрелась в Италии. Это пройдет. — скрипнула зубами я. — До вечера, тетя Агата.
И чмокнув ее в щеку, поскакала догонять одну смертницу, которая настолько обнаглела, что решила, что ей все можно.
Марта удовлетворенно хмыкнула, наблюдая, как у парней при входе в универ челюсти дружно отвисли чуть ли не до земли. Еще бы, такая красотка прошла мимо них и даже не повернулась. Она специально не дала ей посмотреться в зеркало перед выходом. Зная Машку, можно было на всю стипендию поспорить, что она начнет смущаться и все дело запорет. Она еще раз с удовольствием полюбовалась на дело рук своих: гладкие, вытянутые в идеальный ровный низкий хвост волосы, строгая белая рубашка и узкие черные брюки, сделавшие ноги подруги бесконечно длинными. Если кто-то считает, что только мини может привлечь внимание к ногам женщины, то она лично плюнет ему в лицо. Стильный берет с козырьком, лихо сдвинутый набок сделал ее похожей на дерзкую парижанку. Черт его знает, что снова натворил этот Кван… Хан… неважно короче, но пока ей лично все перемены нравятся. Потому, что если Машка снова покрасит волосы в зеленый, то она ему лично на двери напишет одно итальянское ругательство, означающее мужчину нетрадиционной ориентации…
Сзади зашуршали шины автомобиля по асфальту и девушка обернулась, еще успев заметить, краем глаза, как подруга, остановившись на ступеньках, начинает медленно поворачиваться.
И тут с губ Марты сорвалось короткое нецензурное слово. Потому, что в красной иномарке, припарковавшейся у тротуара за рулем сидел никто иной, как Джин Хо, а рядом на пассажирском сиденье вольготно развалилась та самая узкоглазая гиена, которая с первого взгляда вызывала у нее желание поставить ей фонарь.
И она улыбалась!
Полной ехидства злорадной улыбочкой победительницы.
— Ну вот видишь, а ты сопротивлялся. Если бы не я, то опоздал бы на пары.
— С чего такая забота? — удивился парень, доставая сумку с заднего сиденья. — Даже не похоже на тебя.
— Ну должна же я отплатить за гостеприимство. — улыбнулась брюнетка. — Мы с Сокхеном свалились, как снег на голову.
Джин Хо внимательно взглянул на нее.
— Ты так и не ответила: зачем приехала? Такие маленькие городишки никогда не привлекали твое внимание.
Ханыль задумчиво рассматривала свои ногти с минуту и только потом ответила:
— Ты, как всегда догадлив. Когда мне сказали, что ты против помолвки и хочешь ее разорвать, то я решила, что будет честнее, если ты скажешь мне это в лицо.
Потянулась, чтобы поцеловать его в щеку на прощание, но он придержал ее за запястье.
— Я думал мы уже все обсудили. Мне жаль, что так вышло, но между нами ничего не может быть. Сокхен был прав: тебе не следовало приезжать.