Страница 47 из 91
Глава 16
Если в цирке на Цветном не случилось аншлага, значит это — очень необычный день. Сегодня день стандартный, с полнехоньким зрительным залом. Только что закончили выступать воздушные акробаты, а значит пришло время уборки натянутых под куполом канатов и страховочной сети. Это занимает минуты три, и, чтобы зрители не скучали, на помощь приходят клоуны. На манеже уже находится Юрий Владимирович Никулин — раздает шарики счастливчикам из первых рядов.
— Из далеких краев прибыл к нам клоун Сережа, — объявил конферансье. — Не просто так, а с изобретением!
Заиграла веселая музыка, и я, на нормальном, «полноразмерном» трехколесном велосипеде, жонглируя тремя мячиками, под музыку выкатился на манеж. Остановившись в центре, не прекращая жонглировать, поднялся на ноги и ловко поймал мячики в одну руку. Поклон, аплодисменты, конферансье с микрофоном подошел ко мне:
— Ты изобрел велосипед?
Народ грохнул, я тем временем чисто для динамики покрутил «колесо» вокруг ведущего, оттолкнувшись руками, приземлился на ноги и ответил в микрофон:
— Велосипеда я не изобретал — это слишком просто! Я изобрел машину, которая все увеличивает!
— Как интересно! — похвалил конферансье. — Но где же она?
— Товарищи, заноси! — махнул я рукой в сторону выхода с манежа. — Только осторожней, умоляю вас — это ценнейшее научное оборудование!
Работники сцены под музыку внесли самую обыкновенную тумбочку с приделанным на нее сверху ручным насосом. Народ разулыбался, предвкушая смешное.
Тумбочку поставили возле нас, и к репризе подключился Никулин, двинувшись к нам:
— О, холодильник принесли!
Народ заржал.
— Юрик, это не холодильник! — запротестовал я. — Это — машина!
— Стиральная? — предположил он, с любопытством осматривая «научное оборудование».
Еще залп хохота.
— Нет, это машина, которая все увеличивает! — открыл я назначение техники.
Конферансье достал из-за пазухи расческу-гребешок:
— А вот расческу увеличить может?
— Расческу? — принял я предмет. — Очень хорошо! — пошел к тумбочке.
— Отдал? — спросил Никулин конферансье.
— Отдал, — подтвердил тот.
— Расческу?
— Расческу.
— Пропала, — разочарованно махнул рукой клоун Юрик.
Народ заржал.
Я тем временем при помощи насоса поднял крышку:
— Итак, берем расческу, — показал ее залу. — Опускаем, — положил внутрь. — Закрываем, качаем! — начал качать под барабанную дробь. — Раз! Два! Три! Готово! — достал из тумбочки заранее положенную туда бутафорскую, полуметрового размера расческу.
— Вот это расческа! — уважительно цокнул языком конферансье, получив обратно увеличенную собственность.
Никулин подошел к нему, снял шляпу-канотье и расчесал волосы с крайне удивленным лицом. Зрители хлопают и смеются — нравится.
— Вот это машина! — похвалил конферансье.
Клоун Юрик тем временем вернул ему расческу, надел котелок обратно и побежал за кулисы.
— Юрик? Куда ты, Юрик? — бесплодные вопросы конферансье разбились о спину сбежавшего Никулина.
Пожав плечами, ведущий вернулся к «машине»:
— А вот, допустим, велосипед увеличить сможет?
— Велосипед? — переспросил я.
— Велосипед, — подтвердил тот.
— Этот? — указал я на привезший меня сюда транспорт.
— Этот! — подтвердил конфераньсе.
Никулин высунулся из-за кулис и выдал панчлайн:
— Пропадёт! — и под гогот зрителей скрылся обратно.
— Можно и велосипед! — я подхватил велик. — Открываем! Кладем! Закрываем! Качаем! Раз! Два! Три! Готово! Открываем… — посмотрел внутрь, окинул зрителей озадаченным взглядом — смеются, все хорошо — и попросил конферансье. — Для чистоты эксперимента нужно, чтобы ты отвернулся.
— Странно, — решил конферансье, но выполнил просьбу.
Под гогот народа я достал из тумбочки комично маленький велосипед, убежал с ним на край манежа, поставил на бордюр и поехал по нему к огромному удовольствию зрителей, не забывая хлопать по протянутым ко мне маленьким и большим ладошкам.
— Велосипед уменьшился! — когда я въехал в поле зрения конферансье, заметил тот.
— Это вам кажется, потому что вы далеко! — парировал я.
Народ грохнул, и конферансье начал пытаться меня изобличить, нарочито неуклюже «догоняя» велосипед.
Тут из-за кулис, с бутылкой «Столичной», выбежал Никулин и под ржач сразу все понявшего народа сунул ее в «машину», принявшись изо всех сил «накачивать».
— Юра, хватит, лопнет! — заорал я ему.
Не тут-то было — самый любимый клоун Союза только ускорил темп. Решив, что достаточно, открыл крышку и расстроенно спросил:
— А где моя бутылка?
— Пропала! — злорадно заметил конферансье.
Народу все еще очень весело.
Я подошел к «машине», залез в нее рукой и достал муляж крохотной бутылочки:
— Машина нуждается в доработке!
И мы с Никулиным и реквизитом ушли за кулисы.
— Спасибо за «крещение», Юрий Владимирович, — поблагодарил я.
— Молодец, не подкачал, — похвалил он меня. — Велик нам оставишь? Смешной.
— С радостью!
Дни с Вилочкой летят незаметно — это аксиома. Погружение в работу ускоряет процесс кратно — это тоже аксиома. А работы у меня теперь ух! Спасибо дедушке, конец января и февраль, посвященные проблемам «родного края», миновали как один день, и, выглянув в окно в первых числах марта, я с удивлением обнаружил падающие с сосулек капли.
— Весна! — с восторгом заявил я Виталине.
— Проснулся! — рассмеялась она.
Пластинку с «Юноной и Авосем» записали в кратчайшие сроки. Актерский состав от такового из моей реальности отличался почти полностью. Исключением стал Геннадий Трофимов, исполнивший роль Резанова. Аранжировки пришлось записывать в Хрущевске, потому что другие студии, во-первых, расписаны на полгода вперед, а во-вторых, нужное «электронное» оборудование нашлось только у нас. Пришлось тряхнуть валютой на «Ямаху», чтобы нивелировать технологическое отставание остальной Родины от моего города-сказки.
Товарищ Вознесенский с головой окунулся в новый жанр, время от времени присылая мне «демки», которые мы обсуждали по телефону. Прилетал и лично, на пару дней, записали адаптированный им под нынешние реалии совместный трек «Культуре посвящаю», изначально принадлежащий группе «Ю. Г.» [