Фактор умолчания

«Второй залп советских субмарин, коль скоро внезапность была потеряна, в расчет можно не брать — все основное произошло в первый! Будь в единовременном ударе по „Констеллейшн“ на одну-две ракеты больше, легким испугом и сдутой вице-адмиральской фуражкой не отделались бы».

Из непредвзятого и детального доклада командующего ТF-12 выходило, что прорвавшуюся к авианосцу ПКР сбили случайным порядком, практически удачей на долете.

«Отсюда вывод, — адмирал взял карандаш, выводя на листке буквально по пунктам, — для статистики и наработки данных по противоракетной уязвимости слишком мало реального боевого опыта. Однако уже видно, что вероятности плохо поддаются рациональному расчету или математическому анализу. Получается, что как в войне с японцами на Тихом океане — количество и качество зенитных систем надлежит доводить до перекрывающих значений. В разы. С непременным усилением ЗРК ближнего действия непосредственной защиты корабля. В этом случае планируемая модернизация „Констеллейшн“ с установкой новых средств ПВО опоздала. Необходимо более детальное исследование опыта союзников-англичан в противодействии воздушным атакам по опыту войны на Фолклендах».

Голоса штатских выдернули адмирала из размышлений:

— Мы обдумываем этот вопрос.

— Пока вы думаете, мир не стоит на месте, и большевики тоже! Ряд стран, включая наших главных союзников, уже обратились в ООН за разъяснениями. Они не понимают, что происходит. Параллельно зондируют почву по внутренним линиям НАТО. Прежде всего, их волнует то, что подвергнутся опасности морские торговые пути в азиатском регионе.

— Предположу, что это в первую очередь из-за британского сухогруза, что случайно попал под удар, — пояснил Бжезинский.

— Вероятно. Да, вполне вероятно, — уполномоченный президента скривился от оскомины осточертевшего лимонада, забегав глазами, — а у вас виски не найдется?

— Сэр, — усмехнулся Фоли, — право удивляюсь, кондиционер работает «на полную». Мне вот уж немного прохладно даже. От спиртного вас лишь больше бросит в жар.

— Сначала, — поправил с уверенностью знатока Бейкер, — а потом алкоголь, как антифриз в системе охлаждения автомобиля, по жилам разбежится, и благодать!

— Пожалуйста, — пожал плечами хозяин кабинета, двинув к бару, разливая, не забыв и себя.

Завтра рано утром командующий Тихоокеанским флотом США Сильвестр Фоли по факту и содержанию сегодняшней беседы составит подробный официальный отчет в Белый дом и Пентагон (копии в Сенат и Конгресс).

Копии пока будут лежать в столе — прикрыть личные тылы адмирал все же счел необходимым.

В какой-то степени работа штаба флота на Гавайях оказалась в локальном параличе.

Деятельность проверяющих из Вашингтона изначально оказалась непродуктивной, что затягивало процесс и… было на руку штабным служащим.

Среди шести основных представителей сенатской инспекции (включая председателя) не нашлось ни одного военного, хотя бы в статусе «бывший».

Вплоть до того, что приходилось растолковывать им военные аббревиатуры и другие значения технического порядка.

Штатские клерки ворошили «кальки» заранее подготовленных и составленных отчетов военных, где купировалось все, что не подлежало просмотру без допуска «ультра».

Однако «прожженная лиса» сенатор (или кто-то из его помощников) явно замечал нестыковки и, сурово супя брови, требовал более детальных данных. Порывался немедленно садиться в самолет и лететь на Филиппины — посетить базу Субик-Бэй с личным осмотром поврежденных кораблей:

— Все последние директивы Белого дома и администрации президента априори признаются как ошибочные и нелегитимные. На время работы комиссии необходимо запустить протокол отмены всех распоряжений.

Трудно сказать, имели ли эти посылы хоть какое-то отношение к реальности.

— Можно подумать, что «военную машину» просто так остановишь, — презрительно озвучил Сильвестр Фоли (с утра поступил доклад, что английский сухогруз торпедирован субмариной и утонул — вынужденная мера, поскольку там могли обнаружиться улики в виде остатков американской ПКР «Гарпун»).

— Но ведь мы не ведем боевых действий? — Честно вздрагивал Бейкер, видимо вспомнив незапущенные русские ракеты с ядерной начинкой.

— Нет, сэр, — «сэр» в ответ прозвучало почти издевательски, — но мы должны быть готовы ко всему.

Тем не менее, не желая спорить с политическим руководством, командующий потребовал от штабистов рассылки соответствующих циркулярных сообщений тактическим группам и отдельным подразделениям.

Вообще Фоли, после всех стыковок со столичными деятелями (включая Бейкера), поняв, что общается с полными неадекватами, ни к черту не разбирающимися в военном и морском деле, высказался на это более чем откровенно (не для всех ушей, естественно):

— Сборище идиотов.

Впрочем, мог бы и не деликатничать, догадываясь, что со всей очевидностью его ждет отставка.

— Все издержки политических авантюр спишут на нас, на военных. Поэтому мнимые вероятности меня не пугают. Это все демагогия и субъективизм, и я не собираюсь драматизировать свою ответственность, — отвечал адмирал на какой-то из подковыристых вопросов Бжезинского.

И вдруг осенялся ухмылкой:

— А знаете, все наши военные неудачи надо взять и поместить в красивую оправу — типа не промахи, а самоотверженная отвага, стойкость и выдержка бравых парней. А в порядке компенсации к уже известным — одной «Чарли» и какой-то там дизельной субмарине «красных», придумать целый ряд блистательных побед. Например, записав на наш счет еще пару советских кораблей типа «Креста», ну и тройку потопленных субмарин до кучи. Мало? Припишем еще! Нужны им герои? Получат! И будет нам медаль конгресса.

— Надо только связаться с русскими и предупредить, — на удивление серьезно призадумавшись, отреагировал Бжезинский. И уходил в узел связи, пользуясь закрытым каналом с метрополией — с Белым домом ли, с Лэнгли…

На переговоры с Вашингтоном то и дело шастал и Джеймс Бейкер.

Глядя на это, Фоли прекрасно понимал, что все решается не здесь, а там, в метрополии, в далеких кулуарах властных структур США. Потребовав от своих подчиненных просто пока потянуть время.

А затем (не прошло и половины дневных суток) на прямую линию с Вашингтоном затребовали самого председателя комиссии.

И Бжезинский, бывший в теме, торжествуя, поведал адмиралу, что это…

— Это всё!