Страница 29 из 39
Еще два дня караванного пути, которые я провел, проклиная безответственного информатора, — и мы опять были у нашей «Татры». Там я понемногу успокоился, решив, что нет худа без добра. И без акзельских крокодилов наша экспедиция получила богатейшие и со всех точек зрения ценные результаты. Кроме того, мы узнали, что парк в Тассили уже существует и его администрация серьезно интересуется нашими результатами. Собранный экспедицией материал не поглотит пыль музейных запасников, он будет служить Национальному парку Тассили при проведении в жизнь охранных мер. Разговор с директором открыл перед нами перспективу принципиально более эффективного сотрудничества на-ближайшие годы, чем когда-либо раньше, и всего этого не было бы, если бы безответственный информатор не растревожил мою фантазию сообщением о крокодилах в Акзеле.
В Джанете мы сделали короткую остановку, чтобы пополнить запасы, а Петр Павлик отправился на почту. По дороге кто-то схватил его за полу и спросил по-чешски:
— …так где же вы, собственно?
Это был Ота Лейски, который должен был прилететь, к нам в Алжир вместе с редактором Брауном. По приезде в Джанет мы их не нашли и решили, что вообще их больше не увидим. А где Блажа Браун? Он заболел по дороге стандартной североафриканской болезнью, действие которой живописалось в главе о моей первой поездке в Адрар в 1967 году. Из самолета его вынесли почти в бессознательном состоянии, и Оте с большим трудом удалось не дать поместить его в холерное отделение джанетской больницы. Почему приехали так поздно? Они делали все, что могли, не в пример учреждениям. Учреждения сильней человека, и они рады был» тому, что вообще смогли приехать.
Радость свидания быстро вытеснили серьезные проблемы. Одни члены экспедиции все больше нервничали по поводу опоздания на работу, и их желание было однозначно — наикратчайшим путем скорее к дому, не считаясь с тем, что не вся программа выполнена. Другие, наоборот, придерживались того мнения, что, несмотря на задержку в Тунисе, следовало бы насколько возможно завершить дела в Алжире. Мы до сих пор не посетили каньон Игерир, который является верхним «потоком» Имигроу, где, как говорят, крокодилы жили дольше, чем в самом Имигроу, в более доступном широком каньоне. До оазиса теперь проложена дорога, так что наша «Татра» вполне может туда проехать. Когда Анри Лот закончил свою экспедицию, во время которой он обнаружил рисунки в нагорье над Джанетом, он выслал в Игерир небольшую исследовательскую группу на поиски крокодилов. Группа при беглом осмотре ничего не нашла (что не так важно), и местные жители им тоже сообщили, что крокодилов там нет уже с 1924 года (что важнее, хотя, возможно, по каким-нибудь причинам они и могли намеренно скрыть действительную ситуацию, ведь, по записи в Джанетском архиве, здесь был застрелен крокодил еще в 1956 году, то есть год назад! Как случилось, что они об этом ничего не знали?).. Наше выяснение судьбы тассилийских крокодилов в любом случае было бы неполным, если бы мы обошли; Игерир.
Хуже всего было вновь прибывшим членам нашей экспедиции. После всех трудов и мучений, да еще и дорогостоящей дороги до Тассили перспектива влезть в; переполненный грузовик и ехать как можно быстрее домой не могла их вдохновлять. Мы решили все обсудить по дороге и отправились в Зауаталлаз.
Наш имидрарский проводник Брагим Бен Бухуш сказал нам, что как раз сейчас в Зауаталлазе находится старый охотник Салем Шибани, который лучше всех знает судьбу игерирских крокодилов, поскольку он сам там одного поймал. Я попросил Брагима познакомить нас и помочь договориться, поскольку старый охотник говорил по-французски еще хуже, чем мы, и свободно изъяснялся только по-туарегски, «тамашеком». Я приготовил все необходимое для записи разговора на магнитофон, чтобы неясные места подвергнуть дополнительному изучению дома с помощью квалифицированного филолога.
Сообщение Салема Шибани было более интересным, чем мы предполагали. Разговор наш — после не очень удачного с предыдущими информаторами — имел форму допроса; при этом недоверчивые члены экспедиции выспрашивали подробности, которые он не смог бы вспомнить уже и через неделю, не то что через десятилетия, прошедшие со времен этих событий. В ответах гордого и терпеливого старца мы, однако, не нашли никаких видимых противоречий. Он даже нарисовал животное на куске картона и попытался воспроизвести звуки, которые издавал умирающий крокодил.
Салему Шибани исполнилось в то время 73 года, однако, несмотря на это, он был полон сил; без сомнения, он считался среди местных туарегов знатоком этих мест и хорошо знал их историю. Рассказ его относился к пятидесятым годам, точнее установить год не удалось. Скорее всего упомянутая ранее запись в Джанетском архиве о последнем игерирском крокодиле относилась как раз к этому случаю.
Тогдашний начальник французского гарнизона в районе Тассили, в Форт-Гарлете (Джанет), попросил Шибани посмотреть, нет ли в Игерире еще крокодилов, а если есть, пусть он убьет одного и снимет кожу. Шибани застрелил у большой игерирской гельты крокодила двухметровой длины, снял кожу и закопал кости, насыпав над ними холм, как над человеческой могилой. Снятую кожу взвалил на верблюда и привез в Джанет.
В ответ на наши вопросы об образе жизни крокодилов он сообщил, что в холодное время они грелись на солнце на берегу, а летом находились в основном в воде, так что видна была одна голова. Крокодилы часто перебирались по суше из одной гельты в другую.
Нас очень интересовал вопрос, почему крокодилы так быстро погибли в этом столетии (когда Шибани был ребенком, они еще не были редкостью), в то время как в течение целых тысячелетий перед тем сохранялись, несмотря на ухудшение условий, небольшую область распространения и недостаток пищи. Мы, вероятно, уже никогда не узнаем ничего определенного относительно биологии и экологии исчезнувшей популяции, которая относилась к виду Crocodilis niloticus, но под влиянием изменения жизненных условий имела иную форму. По всем дошедшим до нас сообщениям, взрослые крокодилы не превышали в длину двух метров, что составляет лишь половину длины нильских крокодилов. Однако нигде нет упоминаний и о меньших экземплярах. Из-за недостатка пищи здесь, очевидно, происходила жестокая борьба и внутри популяции, а молодые особи, вероятно, уничтожались взрослыми, если не освобождалась территория со смертью взрослого крокодила.
На наши вопросы об отношении туарегов к крокодилам Шибани ответил, что ни игерирские, ни другие местные жители крокодилов не преследовали, они их избегали. Он даже отрицал охотничьи экскурсии французов. У части нашей экспедиции на основе этого сложилось даже впечатление, что крокодилы погибли естественным путем (произошло сокращение численности ниже биологического минимума, или дегенерация) под влиянием все ухудшающихся условий жизни и уменьшения жизненного пространства. Относительно уровня вод, количества рыбы и других источников пищи для крокодилов Шибани сказал, что за его жизнь ничего не изменилось — в такой короткий период уменьшение нельзя было заметить.
Вряд ли можно произвести точный подсчет убитых французами крокодилов (кроме нескольких экземпляров, упомянутых в литературе или представленных в музеях и коллекциях) и оценить, стало ли это роковым для популяции; ничего определенного не сказал об этом и Шибани. Предположение, что небольшая популяция изжила себя естественным образом, нельзя принять главным образом уже потому, что популяция крокодилов пережила здесь целые тысячелетия, а исчезла одновременно с приходом цивилизации, имеющей огнестрельное оружие. Вряд ли это случайное совпадение.
Скорее всего можно предположить, что произошло это сразу по двум причинам. Крокодилы жили здесь, совершенно очевидно, в условиях, близких к критическим, они были потенциально «обречены», и приход цивилизации совсем незначительным вмешательством мог решить их участь — сохранить им жизнь или уничтожить их. Охотники опередили защитников природы более чем на полвека. По-видимому, крокодилов еще можно было спасти перед второй мировой войной. Позже — уже только с подселением новых особей из других мест.