Страница 42 из 45
Но такого неба, как здесь, я еще не видела нигде. Дэниэл как-то говорил мне, что над Тибетом оно очень чистое, голубое. И вот голубой купол над нами.
Зрелище неповторимое. Позади нас, до селения Марфа было небо как небо, самое обычное, такое, как всюду. Но впереди, над долиной Кали-Гандаки, над виднеющимися на севере голыми скалами и снежными пиками висело яркое, чистое, сапфирово-бирюзовое небо.
Пейзаж и краски были совершенно фантастическими: желтые скалы с черными тенями и сапфирово-бирюзовое небо… Все это напоминало театральные декорации. Как зачарованные, стояли мы и смотрели на этот безмолвный, прекрасный, пустынный мир. Затем пошли дальше на север. А фантастическое небо наплывало все ближе и смыкалось над нами…
Слева стали попадаться скалы с зияющими на большой высоте пещерами. Когда-то в них обитали буддийские монахи. Потом они покинули свои кельи, и теперь их жилье пустует.
Каким путем попадали в эти недоступные обители люди? По приставным лестницам.
Пустынными оказались не только пещеры в скалах, но и небольшое поселение Шьянг (или Шанг), похожее на крепость. Каменные дома уступами спускались вниз, и плоские крыши их ярусами увенчивали панораму крепости. Над каждой крышей на специальном флагштоке колыхались на ветру белые узкие шелковые полотнища, а кое-где пушистые хвосты гималайских лисиц и волков. Шьянг имел вид типично тибетского поселения.
Мы медленно двигались между домами. Шьянг казался вымершим. По приставной лестнице, вырубленной из цельного ствола дерева (ступени не «сквозные», а высеченные в стволе), мы взобрались на крышу одного дома. В углу были сложены дрова и хворост. По другой лестнице я спустилась во внутренний двор, заглянула в открытую дверь — нигде ни души.
Куда же девались люди? Судя по внешним приметам, Шьянг был покинут недавно. Может, жители ушли на молебен в Муктинатх? Но ведь кто-то должен был остаться дома: дети, старики и те, кому поручено присматривать за хозяйством?
Перебрались на летние пастбища? Но в селениях, расположенных на этой тропе, скотоводством почти не занимаются. Можно было еще предположить, что Шьянг служит временным пристанищем для караванов, большим караван-сараем, но это было маловероятно: слишком уж хорошо оборудованы жилища, приспособленные для капитального ведения хозяйства и для оседлой жизни.
С крыши, на которую мы поднялись, были видны разновысокие площадки таких же крыш да чортэны вокруг Шьянга. В этом «мертвом» городе нам было как-то не по себе. Кто знает, может быть, в пустых домах обитают теперь злые докшиты? В это нетрудно было поверить, так как, только мы покинули Шьянг, за его стенами нас подхватил ураганный ветер и понес по направлению к Джомсому. Стоило больших усилий удержаться на ногах. Ветер начинает здесь дуть с десяти часов утра и лишь к вечеру успокаивается. Переход от Шьянга до Джомсома я назвала «Пустыней безумных ветров». Представьте себе, что вам предложили прогуляться внутри аэродинамической трубы. Тогда у рас будет некоторое представление о том, какой ценой дались нам с Дэниэлом последние километры пути.
Перед заходом солнца в тот же день мы добрались, наконец, до Джомсома. Его называют еще Джомосом и Джумасумбха. Это был северный предел нашего маршрута, пограничный пункт, о чем нам не преминули напомнить офицеры, проверявшие наши документы на контрольном посту. Делали они это особенно долго и тщательно.
В Джомсоме размещался военный гарнизон. Это северный бастион зоны Дхаулагири, одной из четырнадцати крупных административных единиц, на которые разделен Непал. Здесь есть медпункт, существованием своим обязанный наличию гарнизона, маленькая бхатти, носящая, конечно же, титул «ресторана», лавки и несколько десятков домов, в которых живут тхакали и бхотии — тибетцы, много веков назад осевшие на севере Непала.
В отличие от других поселений Джомсом выглядел не компактным, а растянутым и разбросанным. Он разделен на две части рекой. Перед самым Джомсомом на неровной площадке, служившей аэродромом, лежали останки небольшого самолета, потерпевшего катастрофу в 1970 г. «Аэродром» с тех пор не действовал.
К сожалению, судьба этого самолета не единична. В мае 1975 г. в Непале разбился небольшой спортивный самолет. На борту его были Луиза и Белинда Хиллари, жена и дочь первого покорителя Эвереста Эдмунда Хиллари. Сам сэр Хиллари был в то время в лагере. Он инструктировал экспедицию японских альпинисток, восхождение которых завершилось победой тридцативосьмилетней Юнко Габей, поднявшейся на Эверест.
Джомсом один из самых высокогорных населенных пунктов Непала (высота две тысячи восемьсот метров над уровнем моря). Покхаpa лежит на две тысячи метров ниже. Если Покхара является наиболее влажным районом Непала — три тысячи пятьсот четыре миллиметра осадков в год (хребты Аннапурны и Дхаулагири задерживают на своих южных склонах муссонные потоки), то Джомсом — самый сухой район страны — те же хребты загораживают его от влажных потоков воздуха с юга.
Такая разница в климате особенно удивительна, если иметь в виду, что по прямой расстояние между Покхарой и Джомсомом всего пятьдесят километров. Но прямой путь только на карте. Тропа куда длиннее!..
Несмотря на почти трехкилометровую высоту, на которой он расположен, Джомсом казался лежащим в низине благодаря все тому же эффекту: окружению высоких гор. Они как бы замкнули его со всех сторон. Это было похоже на край света. Но дальше, к северу, на высоте четырех тысяч метров лежало бывшее княжество Мустанг. Ныне оно входит в состав Непала в качестве дистрикта административной зоны Дхаулагири. Территория Мустанга — тысяча двести семь квадратных километров. Население всего восемь тысяч человек. Столица Мустанга — Ло-Мантанг[23] с полуторатысячным населением. В княжество входят еще два города и двадцать три деревни. В средние века Мустанг был вассалом Тибета. Княжеством правила династия Дордже. До сих пор Мустанг остается самым отсталым районом Непала.
Нам так хотелось увидеть Мустанг. Но в то время посещение его, тем более иностранцами, было запрещено. Лишь считанным путешественникам посчастливилось получить разрешение.
К востоку от Джомсома лежал святой Муктинатх со своим великим храмом богини Огня Джвала Маи, ста восемью декоративно оформленными источниками, буддийскими святилищами и особенно почитаемой главной святыней — вечно горящим пламенем. Этот-то чудо-огонь, считающийся проявлением всемогущества божества, и сделал Муктинатх таким священным и притягательным местом паломничества для тысяч индуистов. В действительности же феномен объясняется просто: в недрах этого района — природный газ.
Чудо-храм был для нас недоступен. А ведь всего день перехода — и можно было быть в Муктинатхе. Но мы хорошо поняли, что это невозможно: вход в эту святая святых открыт «только для хинду», то есть для индуистов. Так что волей-неволей мы должны были возвращаться. Наш путь подошел к концу. Да и о Мишре следовало подумать.
Что ж, мы сделали все, что могли. Цель была достигнута, по крайней мере, доступная цель…
А встреча с Мустангом, правда косвенная, у нас все же состоялась.
Это случилось, когда, изнемогая от усталости и голода, стараясь хоть как-то удержаться на ногах от страшных порывов ветра, забрели мы в маленький тибетский «ресторанчик» (типичную бхатти), одиноко стоящий на окраине Джомсома, недалеко от печального «аэродрома». Мы сидели, наслаждаясь покоем и горячей тукпой. Вдруг послышался конский топот. Возле «ресторанчика» топот стих. Всадники спешились. Дверь с шумом распахнулась, и к нам буквально ввалились трое мужчин. Они были одеты в богато украшенные тибетские костюмы. Хозяин почтительно приветствовал гостей и усадил их за наш стол. Тибетцы в своих нарядных одеждах, в бархатных, отороченных мехом шапках шумно расселись. Они были веселы. Так веселы, что, похоже, здесь без спиртного не обошлось. Это подтвердилось: они сказали нам, что в Дане выпили отличного ракси. Один из них, видимо их предводитель, своей непосредственностью, жизнерадостностью вызвал у меня неподдельный восторг. Он громко смеялся, вытирал губы рукавом, целиком заглатывал большие куски мяса. Дэниэлу этот колоритный тибетец тоже понравился, несмотря на то что, все время раскачиваясь на лавке и жестикулируя, тибетец случайно вылил часть своей тукпы на костюм Дэниэла. Этого человека звали Гюрме Ринцин, ему 29 лет, у него трое детей. Из разговора мы поняли, что перед нами зять махараджи Мустанга, бывшего правителя, здравствующего и поныне. Мы всячески старались проявить по отношению к нему сдержанность и почтительность, как это подобает на Востоке при общении с особами высокого сана.
23
Сейчас официальное наименование столицы Мустанга — Мустанг.