Страница 34 из 45
До самого горизонта, насколько хватало глаз, протянулись цепью заснеженные вершины Больших Гималаев. Казалось, совсем рядом выстроились в ряд сразу несколько вершин Аннапурны. А напротив упиралась острием в небо «Рыбохвостая» — Мачхапучхаре. И мы не могли не радоваться новой встрече с ней, ведь мы уже так далеко и с такой стороны зашли в Большие Гималаи, что «Рыбохвостая» повернулась теперь к нам своей другой стороной. Только тогда мы воочию убедились, насколько прекрасна красавица Мачхапучхаре. Если из Покхары она казалась нам похожей на огромную пирамиду, то из Нау-Данры что-то новое виделось во всем ее облике: вершина раздваивалась наверху, словно хвост гигантской рыбы.
А божество в деревенском храме все глядело на мир своими большими глазами, и мы вдруг поняли, что оно смотрит на Мачхапучхаре. Ведь по местным поверьям, на ее вершине — жилище богов, не всех, конечно, а самых почитаемых в Каски.
Видимо, первые жители этой деревни обладали чувством прекрасного, если выбрали для своего поселения именно это место. Но надо учесть: вокруг лежали плодородные земли, неподалеку пролегал караванный путь. И все же нам трудно было отказаться от мысли об особом эстетическом восприятии мира жителями Нау-Данры.
Мы очень устали после целого дня пути и тяжелого подъема. Даль-бхат-таркари, приготовленный хозяйкой, нам очень понравился. Мужчины распили даже бутылку ракси. Мы хотели было расположиться на ночлег здесь же, у очага, но хозяева предложили подняться на второй этаж. То, что мы там увидели после более чем скромной и лишенной мебели кухни-столовой, не могло не произвести на нас впечатление. На стенах висели фотографии Виджаи в военной форме — он служил в гуркхских частях британской армии. Бывал в Сингапуре.
Кроме портретов хозяина и фотографий его родных стены были украшены яркими глянцевитыми картинками индийского «лубка» — красочные изображения сцен из «Рамаяны» и «Махабхараты», где все одинаково прекрасны, а лица мужчин удивительно похожи на женские. Радостные, наивные картинки…
На полках стояли бронзовые фигурки божеств. Рядом с ними выстроились в ряд настоящие пивные кружки, которые, видимо, привез наш хозяин из своих заморских походов во время службы в частях британской армии.
Но больше всего поразил меня… письменный стол. Это был прочный письменный стол на четырех ножках, с выдвижными ящиками.
Непонятно, откуда он здесь взялся, ведь в Нау-Данре, где подобный род мебели никому не знаком и не нужен, вряд ли кто-нибудь смог бы его смастерить. Школьники обойдутся и без него. Еще труднее вообразить, как этот стол доставили в деревню из Покхары. Ведь дороги сюда нет. Может быть, вертолетом?
На письменном столе лежали пачка соленого печенья «Монако» и книга Томаса Вулфа «Домой возврата нет»… Ничего не скажешь — название неутешительное…
На полу в спальных мешках похрапывали двое. Хозяин сказал, что они американцы.
Мне предоставили единственную в комнате кровать, а Мишра и Дэниэл устроились на полу.
Как я уже говорила, наш хозяин гурунг. С давних времен гурунги известны как гордые, суровые и воинственные люди. Недаром они составляли костяк армии Притхви Нараян Шаха, правителя Горкхи, завоевавшего Долину Катманду. Позднее, после подписания непало-английского договора в XIX в. именно гурунги составляли основной контингент полков гуркхов в британской армии.
Сейчас их насчитывается около 180 тысяч человек. Они локализуются главным образом в трех районах страны: на западе — в дистриктах Каски и Горкха, на крайнем западе в зоне Бхери и на востоке в зоне Сагарматха.
Конечно, гурунги могут встретиться где угодно: и в Катманду, и в Индии, и даже в Англии, но именно три названных района являются основными очагами гурунгских поселений.
Точно неизвестно, как гурунги попали в Непал. Предполагают, что они выходцы из Тибета. Это похоже на правду, ведь у гурунгов монголоидные черты лица, хотя частенько наряду с толстыми губами и плоскими широкими носами встречаются более тонкие индоевропейские носы, более узкие губы и большие глаза с почти незаметным эпикантусом.
Своей воинственности гурунги в повседневной жизни почти не проявляют. Напротив, они весьма добродушны, любят шутку, смех, веселье. И это несмотря на тяжелые жизненные условия! Ведь только пять процентов гурунгов «оторваны от земли», то есть находятся на государственной службе, занимаются торговлей, бизнесом или служат в армии.
Остальные верны сельскому хозяйству. Крестьяне-гурунги возделывают землю в тяжелых условиях высоко в горах, где нет ни тракторов, ни комбайнов, ни даже простых сельскохозяйственных машин. Конечно, им приходится нелегко.
Хало (деревянный плуг) да кодало (мотыга) — вот основные орудия труда большинства непальских крестьян.
Гурунги выращивают главным образом просо, кукурузу, рис, а также овес, бобовые культуры и даже пшеницу. При отсутствии удобрений, низкой технике обработки земли урожаи, естественно, невелики.
Девяносто три процента населения Непала занято в сельском хозяйстве, но лишь тринадцать процентов всей площади страны используются под сельскохозяйственные культуры. Это составляет половину той площади, которая могла бы обрабатываться. Остальная земля — целина: не хватает крестьянских рук, орудий труда, чтобы поднять ее.
Из тех тринадцати процентов площади, которая обрабатывается, только двадцать процентов земель дают по два урожая в год (хотя климат и почва позволяют собирать двойной урожай почти повсеместно).
Гурунги же, несмотря на довольно сложные условия труда, умудряются собирать урожай и летом, и зимой. Не только военной доблестью, но и трудолюбием славятся гурунги. Они зарекомендовали себя прекрасными ремесленниками, изделия которых популярны среди населения Непала и пользуются спросом у иностранных туристов.
Как правило, каждая деревня специализируется на производстве какого-нибудь изделия: в одной делают всевозможную глиняную посуду, в другой — деревянную, в третьей — занятные фигурки, пепельницы и прочие серебряные и медные сувениры. Многие жители гурунгских деревень заняты производством изделий из шерсти. Удивительно красиво ткут гурунгские женщины шерстяные покрывала, накидки, шарфы. Какие оригинальные вывязывают они бакху (жилеты)! Гурунгские ткачихи и вязальщицы любят работать с некрашеной шерстью. Поэтому их изделия всегда легко узнать: традиционные сочетания белого, коричневого и черного цветов в бесконечных переплетениях и комбинациях создают строгую, но насыщенную гамму. Мужчины-гурунги часто носят шерстяные жилеты именно таких расцветок и надевают их поверх даура-суруваль. На голове у них непали топи.
Если мужская одежда гурунгов почти не отличается от общенепальской, то костюмы гурунгских женщин весьма своеобразны. Прежде всего они носят не сари, а фарию (пхарию) — особую юбку из пестрой ткани и блузку чоло. Поскольку в их краях климат нежаркий, женщины предпочитают теплые чоло из бархата самых разных цветов — чаще всего ярко-синего и лилового.
Голову женщины повязывают пестрыми платками концами назад, как это делают цыганки. Они очень любят разные украшения. Даже в будний день гурунгская женщина обязательно наденет длинные нити бус, тяжелые серьги (нередко они украшают не только мочку, но и продеты в раковину уха). Огромные перстни сверкают на пальцах, непременные браслеты на руках и ногах. В праздничные дни женщины надевают особенно много золотых украшений.
В благополучных семьях большое количество украшений у жены — свидетельство не только любви и заботы мужа, но и богатства дома, его хозяина.
Так что в праздничные дни гурунгская женщина (как, впрочем, все женщины Непала) — красивая реклама достатка семьи.
А праздники здесь нередки. Гурунги умеют повеселиться, любят песни и танцы. Поют дома, когда прядут шерсть, и в поле, когда сажают рис, в лесу, когда собирают дрова и хворост, и, уж конечно, когда просто сходятся, чтобы повеселиться и отдохнуть. Песня здесь до сих пор, как и в древние времена, спутница труда. Каждый вид работ сопровождается своей особой песней. Есть песни спокойные и протяжные, как длинные цепи величественных гор. Есть веселые, ритмичные, как звенящие водопады в горах. Но если во время работы только поют, то в праздничные дни под песни танцуют.