Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 18

И едва он вошел во вкус, как зазвенел электрический дверной звонок[1].

Михаил Васильевич вздрогнул и напрягся.

Быстро убрал свою учебную тетрадь в стол. Достал оттуда книгу по радиоделу с закладкой там, где закончил ее читать. Ну и карандаш для пометок на полях.

После чего извлек из кобуры пистолет. Его старый-добрый Mauser C96 лежал в сейфе[2]. Модная среди революционеров тема. Но отсутствие возможности быстрой перезарядки при опустевшем магазине в глазах Фрунзе напрочь перечеркивало ценность сего оружия[3]. Да еще и совершенно бестолковый для самообороны калибр. Вроде как мощный. Но с низким останавливающим действием[4]. Так что, уже где-то через неделю после выписывания из больницы Михаил Васильевич обзавелся знаменитым Colt 1911 «сорок пятого калибра». Благо, что в магазинах Москвы его было можно вполне купить. НЭП-с. Обзавелся патронами. Запасными магазинами. И раз в 2–3 дня практиковался в тире.

Вот этот пистолет он и достал из кобуры.

Дослал патрон в патронник.

Снял с предохранителя.

И отправился к двери, готовясь, в случае чего, открыть огонь.

Было уже поздно и домработницы в квартире не наблюдалось. Она уходила ночевать к себе. Поэтому нарком в этом жилом помещении находился один. Совсем один. И это немало его напрягало.

— Кто там? — спросил он, приблизившись и укрывшись за косяком, чтобы, если начали стрелять сквозь дверь, его не зацепило.

— Товарищи, — отозвался из-за двери голос Сталина.

Вряд ли Сталин лично пришел бы на ликвидацию.

Поэтому, поставив пистолет на предохранитель, он убрал его в кобуру. Застегнул ее. И открыл дверь. За которой обнаружились Сталин в компании с Ворошиловым.

— Проходите. Чаю?

— А не откажусь. Зябко на улице. — отозвался Иосиф Виссарионович, у которого из-за регулярного курения уже в этом возрасте имелись проблемы с сосудами. Ну и, как следствие, он постоянно если не мерз, то подмерзал.

Вместо кухни гости прошли в кабинет. Где и расположились.

Фрунзе же засуетился, вынося баранки к чаю, сахар и чашки. Запустив, перед этим керосинку и поставив воду кипятится.

— Смотрю не рад нашему визиту. — спросил Сталин, глядя на напряженное лицо Михаила Васильевича.

— Отчего же? Рад. Отойти только от убийства жены не могу. Тягостно.

— Ты думаешь убийство? Вот товарищи из ГПУ сказали нам, что это самоубийство.

Фрунзе вял улыбнулся. Поставил чайник на деревянную подставку. И, пройдя к железному ящику, выполнявшему роль сейфа, достал оттуда картонную папку на завязках. Не очень толстую.

— Здесь я собрал материалы по ее смерти.

— Не доверяешь сотрудникам ГПУ?





— Получив выписку из больницы я первым делом направился в морг. Осмотрел труп. Почитал заключение по вскрытию. Распорядился сфотографировать это заключение. И отправился в ГПУ, к следователю. — начал повествование хозяин квартиры, проигнорировав вопрос Сталина. — И тут-то и началось самое интересное.

— Интересное? — напрягся Ворошилов.

— Опрос следователя показал, что он выполнил свою работу ненадлежащим образом. Положение тела не было сфотографировано и описано. Обстановка в комнате и квартире — тоже. Опись, конечно, есть, но очень скудная, поверхностная и условная, не позволяя установить важные для дела детали.

— Детали? Какие?

— Разные. Например, когда я прибыл в квартиру в ней наблюдался бардак, не отраженный в описи. Словно бы последствия обыска. И совершенно не ясно — это рылись сотрудники ГПУ или кто-то еще? Я тщательно прошелся по квартире и обнаружил довольно много пропаж. Украшения Софьи, деньги, часы, кое-что из одежды. Вот список. — произнес Фрунзе и достал лист бумаги с машинописным текстом.

Сталин его взял. Пробежался по строчкам. И его брови от удивления взлетели домиком.

— Ты уверен, что это пропало? Жена не могла это подарить или как-то еще использовать?

— Она раньше меня отъехала с детьми в Ялту. Из квартиры выходил я последним и помню — что да как в ней было. Когда она вернулась в Москву, то первым делам заехала к моей маме и оставила ей детей. Сама же «забросив» свои чемоданы в квартиру, поехала в больницу. Потом вернулась и более из квартиры не выходила. Я смог буквально по минутам восстановить график ее перемещения. Вот тут он зафиксирован вместе с источниками сведений. Кто, где и когда ее видел.

— Занятно, — почесал затылок Ворошилов. Он хоть и стоял у истоков ГПУ, но ничем подобным никогда не занимался.

— Заявлений о том, что в квартире разгром она не делала. Да, она могла его и сама учинить. Для нее это не характерно, но исключать это нельзя. Нервы. Но вот ценности очевидно пропали уже после ее смерти. И возникает вопрос — кто их взял? Меня обокрали сотрудники ГПУ или это сделали убийцы?

— И все же, почему ты считаешь, что ее убили? — вновь задал вопрос Сталин, отхлебнув чая. Причем сделал он это только после того, как сам Фрунзе выпил уже половину чашки.

— Первое — траектория вхождение пули. Вот — посмотри. Здесь зарисовка, сделанная патологоанатомом. Вот тут — реконструкция положения тела, сделанная по моей просьбе хирургом. Как ты видишь — рука вывернута крайне странно. Обычно так не делают. Обычно стреляются, засовывая ствол пистолета в рот или приставляя его к виску. А тут… странно…

— Всякое бывает.

— Всякое. — кивнул Фрунзе. — Поэтому я пошел дальше. Пуля пробила череп навылет. Значит она вылетела и куда-то попала дальше. Так? Так. Я осмотрел комнату и нашел место попадания пули в деревянную панель. Место расположения тела плюс-минус следователь зафиксировал. Совместив положение тела, траекторию движения пули, пробившей две стенки черепа и пулевое отверстие в деревянной панели, удалось получить ее позу в момент смерти. Вот.

— Она стояла на коленях? — чуть более нервно, чем обычно, спросил Ворошилов.

— Да. Как вы видите — простейшая задачка по геометрии. Странности усиливаются. Но я решил пойти дальше. И изучил ее одежду. Со мной в морг пришел врач с понятыми. Они срезали обе манжеты и воротник. Положили в стеклянные контейнеры. Запечатали. Доставили их в лабораторию. И осмотрели под микроскопом. При выстреле образуется облако пороховых газов с частичками несгоревшего пороха. Они оседают на разных поверхностях. В том числе на одежде. Под микроскопом это хорошо видно. Вот их заключение. — протянул он Сталину с Ворошиловым новую бумагу. — Как вы видите — на манжетах пороховых следов нет. А на воротнике — есть.

— Разве они должны оставаться на манжетах? Пороховые газы же вылетают вперед. — заметил Сталин с какой-то жадностью глядя на все эти бумажки.

— И отражаются о преграду — голову. Но я решил проверить. Я попросил другого врача с ассистентами раздобыть манекен. Одеть его в подобную одежду. Поставить в то же положение. И выстрелить из такого же пистолета. А потом исследовать манжеты и воротник. Вот их заключение. Хочу заметить о том, какой результат получил первый врач с ассистентами они не знали.

— Мда… — совершенно ошалело промычал Ворошилов, выпученным взглядом смотря на это заключение.

— Но я и на этом не остановился. Все-таки Софью переносили, раздевали и одежду хранили непонятно как. Поэтому я решил перепроверить результат.

Дело в том, что в облаке пороховых газов, вылетают и мельчайшие фрагменты ртути, которая входит в состав инициирующего вещества капсюля. И, по идее, она должна оседать также на одежде. И просто так их смыть или стряхнуть не получится. Они крепко держатся. Чтобы выявить ртуть я, посоветовавшись с химиками, решил применить раствор сульфида натрия. Его с помощью пульверизатора разбрызгали на манжеты и воротник, полученные в рамках обоих экспериментов. И, прикрыв вощеной бумагой, выдержали несколько часов. На выходе у нас получился вот такой результат. Это — фото оригинальных манжет с воротником. Это — с манекена. Как вы видите — оружия в момент выстрела, Софья в руках не держала.