Срезанная ветвь

— Юу-ху! Получилось! Молоток! — прокомментировала Лида, снова слегка оттормозившись.

А примерно на тридцать пятой минуте, когда жара и духота снова стали невыносимыми, совершенно неожиданно для меня мы рухнули в глубокое пике.

— Эй! Ты чего!! Ты блин чего! — заорал я.

Но переживания оказались напрасными. Вскоре ускорение потащило нас в обратную сторону, а затем днище аппарата мягко стукнулось о что-то. Да уж, Лида была настоящим асом — всё прошло настолько ювелирно, что я понял, что мы приземлились, только когда посмотрел на высотометр, показывающий отметку в десять метров.

Лида тут же отстегнулась, потянулась к люку, лязгнула затворами, открыла.

Ледяной воздух окатил контрастным душем, из кабины наверх повалили клубы пара.

— Вылезай! — Скомандовала она. — Тут прикольно.

Было достаточно пикантно стоять вдвоём с незнакомой девушкой, обнажённой по пояс, высунувшимся из тесного люка. Ну, я уже привык к весьма вольным нравам местного изнеженного глобальным потеплением общества.

Свет зависшего на горизонте далеко на северо-западе солнца освещал местность вокруг. Мы стояли на небольшой скале из чёрного вулканического материала, расположенной по центру небольшого, в сотни два метра острова. Вокруг простиралась колония затейливых животных — вытянутых, по два метра в длину, не то исполнинских пингвинов, не то жирных нелетающих исполинских чаек. Некоторые, подобно крупным гусеницам, скатывались в море, где превращались в изворотливых охотников, напоминающих по движени. ластоногих.

— Тюленевые кликуши, — вспомнил я пункт меню из ресторана. — Это их здесь в меню «Потускневшего тромбона» добывают?

— Без понятия. Вообще, отлов разрешён вроде… — она повернулась ко мне, похлопала по плечу. — Молоток, слушай. Продувку выполнил на пятёрку с минусом. Попрошу завести для тебя досье, пусть зачтут как лётную практику.

— Ты о чём думала-то? А если бы я запаниковал, и мы бы в штопор скатились?

— Ну… из штопора я выходить умею. Да не боись, нормально, я в людях разбираюсь, сразу поняла, что ты смогёшь. Что, в туалет не хочешь, кстати? Я обычно вот за тот валун хожу.

— Нет, спасибо, — я покачал головой. — Холодно становится, полезли вниз.

— Стой… — она схватила мою руку и положила себе на грудь. — Ладно уж, потрогай. Вижу, что хочешь.

Отказываться от подобного «угощения» я не стал — пальцы нащупали ягодку и прокатили по ладони. Но намёки на что-то большее, даже если они и были, я проигнорировал. Девушки таких экстремальных профессий часто бывают свободных нравов, но настроения на подобное после случившегося с Аллой не было ни малейшего.

— Ладно, полетели, — вздохнула Лида, уловив мой настрой, и нырнула вниз. — Выпить не забудь, жажда замучает.

Долетели мы за пятьдесят минут — то есть скорость составила две тысячи с лишним километров в час. Теперь мне было понятно, почему авиатехника в этом мире развивалась совсем по-другому пути — смысл строить дорогостоящие турбины, когда есть такой быстрый способ передвижения.

Приоделся, подобрал вещи. На прощание Лида оставила мне свой номерок и коротко обняла. Отказываться я не стал просто из вежливости. Местный офицер выдал мне какие-то старые сапоги на два размера больше моего и порванный бушлат, проводил через зоны досмотра в похожий лифт, который поднял меня до минус двадцатого этажа уже знакомой шахты.

Затем я прошёл мимо того злосчастного борделя на минус пятом этаже. Незнакомый, новый охранник бросил на меня недобрый взгляд. Видимо без ожерелья-глушилки почуял, что я с семью процентами сечения. Секьюрити у входа в кафе «Потускневший тромбон» тоже процедил сквозь зубы:

— Будьте осторожны… Здесь таких не любят.

Здесь было на два часа меньше, чем в столице, самый разгар дня, ресторан стоял почти пустой. Очень хотелось есть, но я не соблазнился на дешёвые ланчи и поспешил домой. На выходе из ресторана я позвонил Пунщикову по тому номеру, с которого пришло сообщение.

— Да. Я тут. Езжай скорее, полицию сейчас вызову.

Пока я ждал такси, ко мне у входа в ресторан подвалили два пьяных туловища:

— Слышь! Ты чего, дворянин? А чего у нас забыл?

— А пистолет покажи? — сказал второй.

Я расстегнул бушлат, приподнял.

— А слабо… слабо в меня шмальнуть, а? Слабо?

— Нет, — признался я.

— А ты чего умеешь? Медь в золото умеешь превращать, а?

В руке первого сверкнул нож. А такси, тем временем, тольк-только завернуло в переулок.

— Ля-ля-ля, ля-ля-ля… — пропел я.

То ли помогла «запитка» от аккумуляторов дисколёта, то ли «буст» от общения с прекрасным полом, но силы я в этот раз явно не рассчитал. Кинектируемый Алкаш с грохотом отлетел к стене. Кто-то из девиц лёгкого поведения завизжал, но мне было уже безразлично — я прыгнул на сиденье такси и помчался к своему ограбленному особняку.

Внешне всё выглядело, как прежде. А вот замок на двери был новый, и некоторые комнаты были обклеяны пломбами и лентами. Дмитрий с подельниками унёс, как оказалось, десяток драгоценных камней, кое-что из техники и семьдесят тысяч в имперском эквиваленте наличными. На общем счету домохозяйства, который он тоже каким-то невиданным делом обчистил, пропало ещё пятьдесят шесть тысяч. Но что самое обидное — пропала машина и кое-что из артефактов — два защитных кольца-автощита, одна противогипнозка, противопожарная статуэтка и три аккумулятора.

Бардака особенного не было — Пунщиков от нечего делать уже навёл марафет и даже загрузил в холодильник холостятские сухпайки.

— Вот, — показал Пунщиков свёрток. — Рихнер зато сохранил. Его понятой планировал утащить. Не включал, но, надеюсь, данные все целы.

Я поблагодарил и отпустил Пунщикова, дождался милиционера, который снял пломбы. Приехал и Елпидифор Анемподистович, толком не помог, только ходил кругами и причитал: «Да, дела, дела…».

Разговор с милиционером был коротким — машину видели в паромной переправе в Сорокино, паром в тот день отходил в сторону Богуцлава, колонии Республики Польской. Данные запрашивать было сложно, и куда воры отправились дальше — никто не знал, вполне возможно, что в Европу или в Новый Свет.

Гораздо хуже было то, что я остался в ограбленном особняке ночевать один, и это чувство доставляло дискомфорта. Перед ночью я написал письмо Сиду, описав произошедшее и попросив выслать кое-что из документов.

Следующий день я работал всего полдня — остальное время прошёл в разъездах, закупая недостающее и пополняя запасы, также скатался в отделение милиции и Дворянского Дома, заполняя документы по розыску беглого крепостного.

Вечером мне поступил звонок. Я услышал голос Давыдова:

— Эльдар Матвеевич. Спешу сообщить вам радостное известие. Переговоры с магистрам Лиги прошли успешно. Мы выложили все карты, сообщили, что ваша ценность и значимость весьма преувеличена, и что все факты о вас — это самосбывающееся пророчество.

— И… это значит.

— Значит, что вы скоро сможете вернуться домой. Я рекомендую вам всё же выждать около трёх недель, у вас там как раз, насколько помню, сессия учебная.

— Ага, есть такое. А потом день рождения.

— Вот. Постараемся организовать вам возвращение в день рождения.

На вторую ночь, на субботу двадцать восьмого августа, я лёг спать абсолютно-спокойным.

А примерно в полночь я проснулся от выстрелов в упор, которых погасил мой автощит. Я был атакован ворвавшимся в мой дом отрядом спецназа с навыком-телепортаторов.

Глава 5

Моя кровать стояла у стенки, комната была небольшой, с окном напротив. Автощит сработал идеально, погасив около сорока пуль из пулемёта.

За те секунды, что я соображал, что происходит, они поняли, что стрелять бесполезно, и сменили тактику. Попытались стащить с кровати, но я спрыгнул сам, бросив одеяло на них. Надо мной сверкнул нож, я кинектировал об стенку второго.

Схватил из тумбочки пистолет, выстрелил через одеяло в ближнего — его отшатнуло назад, но пули не причинили ни единого вреда. Броня или тоже автощит? Я разглядел лицо упавшего — темнокожий, в поношенной униформе и незнакомой броне. Спецназовцы. И сенсы, очень мощные, усиленные множеством артефактов.