Страница 51 из 72
— По делу в Голуэе[65] заключение подготовим к двадцать девятому числу.
Бернс кивнула:
— Ну и хорошо. Сегодня утром я беседовала с тамошними следователями. Они считают, что результаты уже ни на что не повлияют. В алиби такие дыры, что через них можно проехать на санях Санты.
Дивэйн кивнула:
— Что касается ваших тел с горы, то документы, присланные ФБР, похоже, подтверждают, что один из них действительно агент Зайас. К сожалению, нам до сих пор не удалось идентифицировать второго. Извлеченную пулю мы отправили моему коллеге в специализированную баллистическую лабораторию в Великобритании, и там подтвердили, что она выпущена из «Дерринджера» довольно старой конструкции.
— Ясно. Наверное, это говорит о том, что круг поисков сузить не удастся, да?
Дивэйн покачала головой:
— Судя по тому, что они сказали, это, по сути, антиквариат. Большинство пистолетов, известных как «Дерринджеры», на самом деле не производились конкретной компанией. Название обозначает тип оружия, которое в конце девятнадцатого века мог изготовить любой оружейник, обладавший необходимой квалификацией. В общем, товар штучный.
— Весело…
— Хотя, с другой стороны, поскольку оружие строго индивидуально, то если вы найдете потенциальное орудие убийства, появится неплохой шанс разыскать его хозяина, несмотря на то что прошло немало времени. Конечно, я не сомневаюсь, что вероятность заполучить орудие убийства спустя столько лет после свершившегося факта ничтожно мала, но…
Бернс повертела в пальцах шариковую ручку:
— О, ты сейчас удивишься. Вчера буквально из ниоткуда появился бумажник жертвы.
— Серьезно?
— Да.
— Он не мог находиться в могиле. Моя команда перекопала по два с половиной метра во все стороны, как положено.
— Нет, даже не близко. Я получила его по почте. Бумажник прислали упакованным в пакет для улик, в первозданном состоянии.
Дивэйн удивленно подняла брови.
— Вот именно, — кивнула Бернс. — За все годы службы ты когда-нибудь видела доказательства, которые вот так падали с неба?
— Выглядит действительно немного подозрительно.
— Мягко говоря. И мне не нравится…
Телефон на столе Бернс зазвонил. Она узнала высветившийся номер. Звонили из Технического бюро.
— Только упомяни дьявола… Ну что, послушаем, что нарыл Доакс.
Доакс был лучшим среди техников, причем даже его непосредственный начальник детектив-суперинтендант О’Брайен неоднократно заявлял, что Бернс не следует отдавать ему предпочтение перед другими сотрудниками. Она всегда соглашалась, но все равно поступала по-своему.
Она подняла трубку:
— Детектив-суперинтендант Бернс.
Дивэйн указала на дверь, безмолвно вопрошая, следует ли ей уйти, но Бернс покачала головой.
— Сьюзан, это Марк О’Брайен.
— О, здравствуй, Марк.
Черт! Похоже, ее ждет очередной нагоняй за то, что она заводит фаворитов.
— Это что, шутка такая? — голос Марка звучал чрезвычайно сердито.
— Извини, я знаю, что не должна просить Доакса напрямую, но…
— Что? Нет… В смысле, да, это неправильно, и ты не должна, но я по другому поводу. Это твоя идея? Не знаю… что-то вроде рождественского розыгрыша, да?
— Марк, честно, я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Очень надеюсь. Потому что если это ты, то я разочаруюсь в твоем чувстве юмора. Даже если забыть о трате ресурсов впустую, чтобы вот так…
— Марк! — прервала Бернс словесный поток. — Ты не мог бы объяснить толком, что тебя разозлило? Поверь, если кто-то из моих подчиненных тратит время наших отделов впустую, то я сурово с ним разберусь.
Когда О’Брайен заговорил вновь, его голос, по крайней мере, стал звучать на полтона ниже.
— Тот бумажник, который мы получили вчера…
— Да?
— На нем действительно имелись отпечатки. С пластикового разделителя и нескольких карт мы сумели снять один полный и два фрагментарных набора.
— Окей, — ответила Бернс, напряженно ожидая продолжения.
— Полный набор совпал с отпечатками агента Дэниела Зайаса, которые нам прислали из ФБР. Двое других фигурируют в нашем списке исключений.
У Бернс появилось неприятное ощущение в животе.
— У меня возникло странное чувство дежавю.
— Да, — ответил О’Брайен, — у меня тоже. Если это чья-то шутка, то я должен напомнить, сколько времени мы убили на поиск доказательств по расследованию…
— Марк! Просто скажи, что вы нашли.
Внезапная резкость голоса Бернс охладила Марка.
— Хорошо. Один набор частично совпал с отпечатками сержанта Тима Спейна, погибшего в тысяча девятьсот девяносто девятом году.
— Ясно.
— А второй принадлежит его тогдашнему напарнику, детективу-сержанту в отставке Бернарду «Банни» Макгэрри!
— Ты издеваешься? Банни Макгэрри?
Бернс посмотрела через стол на потрясенное лицо доктора Дениз Дивэйн.
Не более года назад отпечаток пальца Макгэрри нашли на записке, лежавшей в кармане жертвы убийства. Некоторое время он считался врагом общества номер один, пока, к большому конфузу «Гарда Шихана», не выяснилось, что его подставили, фактически похитили и держали взаперти в течение десяти дней.
Две минуты спустя, после довольно кратких телефонных переговоров, в ходе которых каждая сторона заверила другую, что это не какой-то там дурацкий розыгрыш, Бернс бросила трубку.
Затем закрыла глаза и потерла пальцами виски. Она уже чувствовала приближение матери всех мигреней.
— Счастливого, сука, Рождества…
Дивэйн вздрогнула, когда Бернс издала рев:
— Мойра, соедини меня с Уилсоном, немедленно!
Глава сороковая
Банни тяжело опустился на скамейку. Бело-коричневый голубь, уникально окрашенный среди толпы черно-синих собратьев, целеустремленно подошел к нему и бросил вопросительный взгляд.
— У меня для тебя ничего нет.
Голубь глянул косо и сердито.
Банни открыл пакет.
— Ну, если только ты не захочешь половинку черствого багета?
Голуби набросились на него еще до того, как он оторвал первый кусок. Приятно быть популярным, особенно когда ты вне конкуренции. Летом в парке Сант-Стивенс-Грин всегда многолюдно, но в канун Рождества, когда температура едва поднимается выше нуля, люди используют его лишь для возможности пройти расстояние между двумя точками кратчайшим путем. Ну, кроме одной сумасшедшей старушки, танцевавшей без музыки в дальнем конце парка. Ее не интересовали никакие зрители, кроме Господа Бога, и это было к лучшему, поскольку прохожие демонстративно ее игнорировали, а все голуби полностью сосредоточились на Банни. Бросив последние несколько ломтей хлеба, он показал птицам свои пустые руки, как дилер на блек-джеке, покидающий стол.
— Почему на голубей так действует черствый хлеб? Они без ума от него. Голуби и еще французы. Из всего, что я видел в этом мире, ничто не смущает меня больше, чем чертов крутон. Это же простой кусочек черствого хлеба. Гребаные психи.
Банни посмотрел налево. Симона сидела на скамейке рядом, как он и предполагал. Большим плюсом кормления голубей было то, что беседа с ними была одним из немногих социально приемлемых способов замаскировать разговор с самим собой.
Он откинулся на спинку скамейки:
— Помнишь день, когда мы шли здесь рука об руку под зонтиком во время дождя? Все просто бежали мимо, и только мы спокойно прогуливались.
Она ничего не ответила.
— Ты сказала, что хотела бы увидеть парк при свете солнца. У нас с тобой так и не случилось ни одного солнечного дня, верно?
Он наклонился вперед и потер руки.
— А знаешь, что меня больше всего расстраивает? После всех этих лет я так и не услышал твоего голоса. Даже сейчас, с учетом всего… Зайас никак не может заткнуться, Гринго треплется время от времени, но твоего голоса как не было, так и нет. — Банни постучал пальцем по виску. — И я не могу понять почему. Уже восемнадцать лет… Восемнадцать лет… Я не могу забыть твое лицо, но по какой-то чертовой причине не слышу твоего голоса. Где справедливость?
65
Голуэй — город и порт на западе Ирландии.