Плакальщик

Влад Райбер

Плакальщик

Плакальщик

Дверь на замке. Между окнами и плотными шторами нет и щёлочки, что пропустила бы луч света. На полу скапливался мелкий сор. Хлеб в пакете покрылся зеленоватой и чёрной плесенью. На плите прокисли остатки супа в кастрюле.

Я сидел в квартире тихо, притворялся, будто меня здесь нет. Я знал, что ОНИ слушают. Ждут, когда я выдам своё присутствие.

Желудок рычал от голода, но я не мог выйти наружу, чтобы раздобыть еду. Страх сковывал тело от одной мысли об этом. Я знал, что ОНИ ждут меня там.

Эти шорохи и голоса за дверью. То один, то другой, а то сразу несколько собирались за порогом. Вынюхивали, выслушивали… Кто-то из них шмыгал носом в замочную скважину, кто-то прижимался ухом к двери и хрипло шептал другим: «Тихо! Тихо!».

ОНИ уже нашли меня, но пока не могли войти. Это было вопросом времени. Я знал, что среди них найдётся тот, кто сломает дверь. Им просто нужен достаточный повод для этого. Такая у них игра: «Давай! Скрипни половицей, и мы вломимся к тебе!».

Когда в подъезде тишина, я всё равно хожу неслышно. Двигаюсь медленнее часовой стрелки. Не роняю ни единого звука. Мелкая капля из крана, упав в раковину, создавала больше шума, чем мой шаг.

Пришёл вечер и в тёмной квартире стало черным-черно. И опять ОНИ подступили к порогу. Никто из них не пытался этого скрыть. Тишину разорвали хрипы, свистящее дыхание и мокрый кашель. Эти твари не умеют быть тихими. Их тела всегда издают гадкие режущие слух звуки.

ОНИ слабы поодиночке, но опасны, если сбиваются в кучу. Поэтому мне так страшно.

Когда дёрнулась ручка, я забыл о правилах тишины и протопал по полу, спрятался за угол дивана. Думал: сейчас ОНИ вломятся. Но это была их уловка.

Их шепчущая речь трудноразличима, но по сочетанию звуков можно было разобрать: «Слышали? Он там!».

ОНИ опять дёрнули ручку! Потом загалдели и, кажется, договорились разыскать того, кто раскурочит эту дверь.

Разошлись… Только холодильник тихо гудел, часы тикали и редко капал кран. А я всё так и прятался за диваном. Каким жалким я стал!

Никогда раньше я не чувствовал себя жертвой. Эти страшные существа сделали меня осторожным и вздрагивающим от вида собственной тени. Я навлёк на себя их гнев. И почему их так много в этом старом доме?

Но я не намерен уходить. С чего бы я должен уйти? Это мой дом! Если сбежать – они победят. Я не доставлю им такого удовольствия!

Мои худые руки стали ещё тоньше. Надо было что-то с этим делать, пока совсем не ослаб от голода.

Целая ночь прошла в раздумьях. Как можно спокойно забыться сном, когда точно знаешь, что на тебя объявлена охота?

Утром я, мучаясь от бессилия, пытался задремать, но не получалось. У меня всегда был развитый слух, а теперь он стал особенно острым. Я слышал стуки из-за стен, с потолка и с пола… Это бились их сердца! Десятки мощных сердец непрестанно работали, не совпадая друг с другом по ритму. Они играли, как неумелый оркестр. Шум не давал мне покоя, заставлял чувствовать себя зажатым в ловушке. Хотелось спрятаться подальше, убежать от этих звуков. Они дразнили меня и разжигали ярость.

Кое-как я заснул в углу на ковре.

Ещё один голодный день. Желудок уже не урчал, он прилип к позвоночнику. Вечером голоса за стенкой заглушили все остальные звуки и вырвали меня из сна.

Это был голос отца, который орал на своего сына, кидался злобными угрозами и унижал его. В этом доме могло происходить только такое…

– Так что заткни пасть, – шипел пьяный отец после гневной тирады.

– Я просто… – попытался объяснить сын.

Батя снова взорвался ненавистью:

– Я сказал заткни пасть! Ты дебил, поэтому у тебя всё просто! Ты – дебил. Понял меня?

– Понял… – в голосе пацана звучали обида и подавленный гнев.

– Громко и вежливым тоном! – приказал батя.

– Я всё понял! – чётко проговорил испуганный сын.

Мне казалось, что я знаю, как они выглядят, хотя никогда не видел их. Моё воображение не уступало другим чувствам и в голове сами собой рисовались яркие образы. Батя в пропотевшей футболке, с дыркой на подмыхе. Здоровый боров с пивным животом и зарослями на лице. Сын худой и испуганный. Такой же грязный, не приученный к чистоте.

– Вот так! И ещё раз вякнешь чето-нибудь – пинком под зад с лестницы полетишь. Ты тут никто! Понял? Я же тебе могу так треснуть, что ты сдохнешь, – пьяный был доволен унижениями пацана. – Ха! Ты же понимаешь, что я тебя раз в полную силу ударю и ты сдохнешь?.. Нет у тебя никаких прав… Права есть только у родителей, мелкое чмо!

И эти твари ещё удивляются, что за проклятье нависло над домом! Да они недостойны ничего другого! Они заслуживают только сгинуть!

И опять возня за дверью. Снова пришли ОНИ и привели сильных собратьев. Я услышал этот тяжёлый голос и сразу понял, что двери не уцелеть:

– Полиция! Открывайте!

Я думал: что же мне делать? ОНИ разговаривали между собой.

– Как вас зовут? Никита, правильно?

– Сержант Пустынский. По фамилии меня называйте.

– Извините… Вы такой молодой. Сколько вам?.. Вы бы достали пистолет. Не человеческое это существо! Совсем другое!

– Разберёмся! Вскрывайте!

После этой команды раздался треск. Дверь ломали! Я заметался по квартире. Что же делать?! Что же делать?!

Даже такой голодный, я бы справился с любым из них один на один, но они ломились все сразу. Мне было нельзя показываться им на глаза. Моё существование – тайна. Я должен оставаться легендой, ночным кошмаром, небылицей. Никто не может увидеть меня воочию.

Я открыл окно и вполз на стену в тот момент, когда ОНИ вошли. Повиснув в ночной тишине, я слушал их плевки и кашель. Люди – чувствительные твари. Трупные человеческие ароматы для них – нестерпимый смрад. Не выносят собственного запаха. Что за идиоты?

Я висел над окном и слушал. Бояться уже было нечего – эти твари умеют ходить только по полу, поэтому они и не сообразят, что я затаился, прилипнув к стене фасада.

Их главный вбежал в квартиру. Он кричал: «Руки за голову!». Думал, я буду его дожидаться. Как же!

Ох, не понравится им тот зелёный труп хозяина квартиры в спальне… Ну, вот заголосили… Орут, будто им его жалко. Сами вспомнили о нём, спустя десять ночей, как я его убил, вырвав сердце. Лицемеры! Чтоб вы все сдохли наконец.

Пока они там вопили, я, цепляясь за стену, пополз вверх на чердак. Там мне будет лучше и спокойнее… Но лишь на время. Они нашли очередной труп. Это их окончательно взбесит. Они перероют весь дом в поисках меня. Ничего! Буду прятаться с места на место и гасить их поодиночке.

Под крышей оказалось жарко, воздух был напитан птичьим запахом. Меня это не беспокоило. Только голод мучил меня, а стуки снизу заставляли мозг трещать.

Я поселил ужас в сердцах жителей этого дома. Они колотились с удвоенной силой. Стремительно сокращались, гоняя кровь по их телам. Среди людей быстро распространились слухи о ещё одной жертве, что нашли в запертой квартире.

Всё тот же почерк – разорванная грудная клетка. Нет сердца. Моя работа!

Теперь им страшно. И повод есть. Кто-то из них этой ночью должен лишиться своего сердца, пока я не потерял разум от голода.

Те двое – отец и сын, казались подходящими жертвами. Они жили в своём мирке. Никого не заботило, что происходит у них за стенкой. Их пропажу не сразу заметят. Будет время набраться сил для следующего удара в борьбе с этими тварями.

Мигающие машины уехали. Новые жертвы ждали меня. Хищные инстинкты требовали сделать это немедленно, однако я ждал, когда дом уснёт и сердечные ритмы его обитателей замедлятся.

Я мог расслышать характер боя каждого сердца в отдельности. Люди засыпали почти одновременно. Лишь редкие из них оставались бодрыми.

В нужный час я пролез в чердачное окно и как паук сполз к той квартире. С подбородка капала слюна. Я предвкушал момент, когда вопьюсь зубами в твёрдые мышцы, почувствую вкус крови. Моя жажда неутолима!