Страница 8 из 15
В моем старом мире была физика. Она объясняла нам худо-бедно, как устроен наш мир, вселенная и вообще. А на самом деле, все обстоит иначе. Или же вообще все это условности? Если подумать, то все одно и то же. Нет мира, описываемого физикой, как и нет мира с синими жгутами над головой. Все это только образ мышления. Некая точка, с которой мы можем воспринимать окружающее. Не больше и не меньше. И если об этом не просто подумать, а понять и принять, то что-то измениться. Кусочки пазла встанут на место и перед нами откроется совершенно другая картина.
Я чувствовал, что близок к какому-то пониманию, но никак не мог пройти этот барьер. А за ним, наверняка, будет что-то новое, но и оно, не факт, что окажется объективной реальностью. Возможно, все наши знания, они как матрешки. Одно сокрыто в другом, но и без внешнего являются самодостаточными.
Можно жить внутри одного понимания мира и быть абсолютно уверенным в непоколебимости этой картины. Но стоит выйти за пределы, как твое понимание расшириться до новых границ. Но что дальше? Есть ли самая последняя матрешка, за стенками которой пустота или нечто совершенно отличающееся от вогнутых деревянных стенок? Мне всегда хотелось верить, что есть.
Я вздохнул, возвращаясь в нынешний момент. Тот, где мне предстоит пройти посвящение Сиврока.
Снова задрал голову вверх, воздел руку и смахнул слой реальности вбок, словно перелистнул страницу. Материя не выдержала и лопнула, образовав прореху. На этот раз даже обрывков синих жгутов не возникло. Просто ровный темный разрез в едва мерцающем куполе. В прорехе я видел клубящийся серый туман.
— Эй! Сиврок! Выползай, поговорить надо! — крикнул я.
Думал ждать придется долго и упорно, но вновь ошибся.
Из прорехи неспешно и грациозно шагнул высокий стройный мужчина с холодными и синими, как лед глазами.
— Никогда так больше не делай! — процедил он сквозь зубы.
— Как именно? — не понял я.
— Вот так! — Сиврок указал рукой вверх.
— Хорошо, — согласился я, хоть и не совсем понял, что он имеет ввиду. — Тут такое дело, — продолжил я. — Мне бы заручиться твоей поддержкой, пройти посвящение, вступить в законное право. Называй это, как хочешь.
— Нет, — спокойно ответил Сиврок.
— Что значит нет? — не понял я.
— Нет — это значит, что я не собираюсь тебе помогать.
— А как же договор? По нему, ты обязан помогать роду, над которым имеешь покровительство. И если я пройду посвящение, то имею право на использование твоих способностей и подпитку Силой.
— И что? Посвящение ты не прошел и не пройдешь!
— Посвящение — это такая же условность, как место силы. Ты можешь просто согласиться, и мы на этом закончим.
— Нет! — упрямо заявил дух. — И кстати, что бы ты ни делал, посвящение тебе не пройти! Я все сказал!
— Эй! — раздалось из прорехи. — Ты бы подумал еще немного!
Я был рад слышать голос Шанса. Через мгновение огромная голова змея показалась из разрыва.
— Мне не о чем думать, червяк! Я не собираюсь усиливать ни тебя, ни твоего адепта! Все! На этом прощайте!
Сиврок замер и, через миг, разлетелся серыми клочьями тумана, пронесся по комнате бледной кометой и скрылся в прорехе.
— Вот и поговорили, — усмехнулся Шанс.
— Рад тебя видеть, но не напрасно ли ты появился? С остальными у меня вроде все выходило, пока тебя не было.
— Тут был особый случай, — ответил Шанс. — Я бы тебе и тогда помог, если бы потребовалось, но ведь и так все прекрасно вышло!
— Да, но как насчет битвы с Корсаковым? Что-то я не заметил тебя там. А ведь я едва не погиб!
— Но выжил же! — парировал змей.
— Не благодаря тебе!
— Это как посмотреть, — усмехнулся змей. — Как ты думаешь, почему ни Литок, ни Сиврок не пришли на помощь Корсакову? — змей сделал паузу. — И не надо отвечать на этот вопрос, он риторический. На самом деле, я придержал их там. Немного занял или отвлек, думай, как хочешь. Но суть в том, что я контролировал эту парочку, пока ты так успешно разделывался здесь с их адептом. Так что, скажи спасибо!
Я вздохнул. Самомнения змею было не занимать.
— В общем, — продолжил Шанс, — не волнуйся понапрасну за Сиврока. Я постараюсь решить этот вопрос в мире духов. А потом и здесь он станет сговорчивей. А пока сможем заняться делами и так.
— Какими именно делами?
— Так ведь Разрушитель пришел! — удивился Шанс. — Не думаешь, что стоило бы понять, чем он занят и как сберечь этот мир?
— Это да, но разве нам не надо усилиться для противостояния?
— Надо, но пока Сиврок будет артачиться тебе не пройти его посвящения. А без этого вся схема не работает. Так что отправляйся на границу, а я займусь капризным духом.
— Хорошо.
Едва я успел согласиться со змеем, как он рванул в прореху и исчез в клубах серого тумана.
Сборы в дорогу заняли минимум времени.
Настя и так подозревала, что я не собираюсь брать ее с собой. Девушка попыталась уговорить меня доставить ее в столицу, но я помнил, что случилось, когда она решила поговорить с матерью. Так что несмотря на то, что сейчас в Москве было кому присмотреть за девушкой, я отказался.
Настя горевала не долго. Вздохнула, подошла поближе и обняла меня за шею. Мы поцеловались. Девушка явно пыталась вывести меня на большее, но я помнил, что нужно спешить. А после секса я был бы расслабленным, вальяжным и довольным, как удав. Какие после этого сражения?
Так что наш поцелуй продолжался долго, но остался всего лишь поцелуем.
Ни с кем из остальных попрощаться не удалось. Петя с мастером Лином были где-то в лесу. Староста отправился в город по делам, а Кирилл с обозом, груженым своими самострелами уже уехал в Смоленск.
Только Пружинка болталась по дому без дела, время от времени, приставая к Насте, чтобы та с ней поиграла.
Я подошел к собаке, потрепал ее загривок, завалил на пол и почесал пузико. Пружинка засучила лапками, не то от щекотки, не то просто не желая находиться в позе подчинения. Перевернулась, поднялась и вильнув хвостом, степенно ушла в комнату Пети, дверь в которую предусмотрительно оставлялась не запертой.
— Мне пора, — произнес я, глядя на Настю.
— Я знаю, — смиренно ответила она.
— Ты ведь понимаешь, что это опасно?
— Конечно, поэтому и хочу быть рядом с тобой, — вновь попыталась начать разговор девушка.
— Нет, я уже сказал, что на этот раз, я полечу один.
— Хорошо, но, если помрешь, домой не приходи!