Страница 70 из 80
Глава 24
Не сказать, что Василисе сильно хотелось пообщаться со Строгановым, но отказывать было невежливо. Да и вряд ли парень стал бы предпринимать какие-то необдуманные действия под пристальным взглядом охраны.
Они пересели за отдельный столик, чтобы оставаться в пределах видимости, но сохранить дистанцию от любопытных ушей. Строганов окинул девушку внимательным и немного высокомерным взглядом.
— Признаться, когда я услышал, что твой отец тянет с помолвкой, я думал, вы хотите поторговаться, — усмехнулся Сергей. — И я бы даже согласился немного повысить ценник, но слухи…
Корсакова изящно вскинула бровь, заставив юношу почувствовать укол досады.
— Слухи упорно твердили, — продолжил Сергей, — что ты близка со ставленником князей Демидовых. И я был вынужден проверить по своим каналам девушку, к которой уже готовился, как полагается, заслать сватов. Каково же оказалось мое удивление, что ты не просто сблизилась с их протеже, но и водишь дружбу с княжной.
При этих словах наследник Строгановых чуть скривил губы и скользнул взглядом по Дарье, смотрящей на него со всем презрением и высокомерием, на которое только способна дочь Урала.
Василиса знала, что Строгановы и Демидовы всегда были на ножах. Да что там Василиса, вся Российская Империя много веков наблюдала за регулярной грызней этих древних семей!
Они соперничали за Урал, соперничали за государственные контракты, соперничали за титул. И, как можно было наблюдать, Демидовы знатно обошли Строгановых. Возможно, в денежном эквиваленте у промышленников было больше доступных средств и свобод, чем у князей, но кому нужны деньги, если между вами сословная пропасть?
Князья простолюдинам не соперники, хоть ты в золото оденься.
— Я разве давала повод считать, что моя жизнь тебя как-то касается? — спокойным тоном осведомилась Василиса.
Строганов снисходительно посмотрел на Корсакову.
— Ну, ты, конечно, не аристократка, чтобы планировать свои действия на десятилетия вперед, — произнес юноша с таким чувством собственного превосходства, как будто он был минимум князь, а то, может, и великий князь. — Но если бы немного задумалась о последствиях своих поступков, сразу бы осознала, что, связываясь с Демидовыми, ты не просто отказалась от светлого будущего со мной. Ты выбрала сторону конфликта, бросила вызов моей семье. Вызов, который мы никак не можем проигнорировать.
Василиса улыбнулась одними уголками губ.
— А я и не знала, что у нас идут боевые действия, чтобы выбирать, по какую сторону баррикад находиться, — произнесла она.
Строганов зло прищурил глаза. Маленькая изящная шпилька попала в цель: нельзя считать серьезным конфликт родов, находящихся в разных сословиях.
— Ну, что я тут могу сказать — мне искренне жаль, что ты оказалась недостаточно дальновидна, — ответил парень, изображая шутовское сочувствие. — Но, к сожалению, теперь, даже если бы я и захотел расстаться с тобой в добрых приятельских отношениях, это невозможно. Благодаря твоему необдуманному выбору, Корсаковы станут для нас непримиримыми конкурентами.
Василиса с трудом сдержала понимающее хмыканье.
Строганов сказал «конкурентами», а не «врагами», хотя слово так и просилось в контекст монолога. Наводя справки о Василисе, Сергей не мог не разузнать об Александре. А все, что есть о Мирном в открытом доступе, любого адекватного человека должно заставлять тщательно выбирать слова в общении с его любовным интересом. Иначе следующий особняк, который захочет навестить господин Мирный, может оказаться Строгановским.
— Я наслышан о твоем мужчине, — словно прочитав мысли девушки, продолжил говорить Строганов. — И не собираюсь выходить с ним на тропу войны. Он одаренный герой, получивший несколько наград из рук государя. Вращается в кругу имперских родов. В отличие от тебя, Василиса, я просматриваю последствия своих решений на многие ходы вперед. И потому прекрасно осознаю, что, если Строгановы выйдут на открытый конфликт с господином Мирным, в первую очередь будет недоволен государь. Но это не значит, что мы просто закроем глаза на нанесенное нам оскорбление. Знай, Василиса, что с этого момента у рода Корсаковых будет конкурент, против которого твой чахлый род не устоит. И на это даже не потребуется особых усилий. Род Корсаковых будет сметен, пущен по миру и растворится в серой массе простолюдинов Российской Империи. Выбирая не меня, ты выбрала забвение вместо возвышения.
Василиса подумала о том, что как бы страшно ни звучали эти громкие слова, но за спиной Александра Мирного любое телодвижение Строгановых будет выглядеть мышиной возней.
— И зачем же ты мне это говоришь? — спросила Василиса с улыбкой.
— Потому что в отличие от Демидовых, которые так легко тобой крутят, я — человек чести, — с совершенно серьезным лицом произнес Сергей. — И всегда говорю открыто о своих намерениях. На этом у меня все, Василиса. Приятного отдыха.
И не дождавшись ответа Корсаковой, Сергей Строганов поднялся из-за стола и ушел с видом абсолютного превосходства.
— Что-то случилось? — спросила Нарышкина, провожая взглядом фигуру Строганова.
— М-м-м… — неопределенно протянула Василиса, с трудом подбирая слова, чтобы как можно точнее и как можно размытее охарактеризовать ситуацию: — Мужское самолюбие — невероятно хрупкая вещь.
Княжна Демидова презрительно фыркнула:
— Типичный Строганов!
Возможно, на этом бы обсуждение внезапного визита юноши и сошло на нет, но в их девичьей компании была дочь главы внутренней безопасности, а эти так просто не дают соскочить с темы.
— И каким же образом ты умудрилась задеть его хрупкое мужское самолюбие? — с любопытством прищурилась Нарышкина.
Корсакова помедлила, решая, посвящать девушек в детали или нет. Но, в конце концов, если то, что тут пафосно вещал Строганов, действительно произойдет, то какой уж из этого будет секрет? А раз все равно все всё узнают, то и смысла делать из этого тайну никакого нет.
— Мы виделись с ним однажды на городском выпускном балу. Я согласилась на один танец, а через несколько недель отцу пришло предложение о помолвке, — проговорила Василиса, обнимая ладонями чашку. — Но так получилось, что, когда это произошло, в моей жизни уже появился Александр.
— О, — многозначительно изрекла Нарышкина. — На свете нет ничего страшнее, чем мужчина, оскорбленный отказом женщины, которую он страстно желал заполучить.