Страница 2 из 16
— Спасибо, Дамир Васильевич, — вежливо попрощался я и повесил трубку на рычаги.
Откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул: видимо, у Свиридовой появился шанс отыграться за дело Соболева. И я был уверен, что она этим шансом воспользуется.
В дверь постучали, и в кабинет заглянул улыбающийся Медведев:
— Павел Филиппович, я заявление написал. Даже подписал. Вам тоже надо подпись поставить.
Я взял со стола лист с данными на фирму, встал с кресла и вышел в приемную.
Медведев уехал через двадцать минут. Я же сел в кресло.
— Новое интересное и дело, Павел Филиппович? — уточнила Арина Родионовна.
— Очень интересное, — ответил я. — И скорее всего, проигрышное.
Вытащил из кармана телефон и принялся вертеть его в руке, размышляя, стоит ли звонить Свиридовой. Но затем все же решил сперва уточнить у секретаря:
— Арина Родионовна, вы можете посмотреть в Сети информацию о…
Я взял со стола лист, и прочитал:
— Ремесленной мастерской Брагина.
— Сейчас.
Послышался быстрый стук по клавишам, а затем секретарь озадаченно произнесла:
— В Петрограде несколько ремесленных мастерских с таким названием, Павел Филиппович. Вам какая нужна?
Я продиктовал номер телефона, и через несколько секунд, секретарь ответила:
— Ага, нашла. Фадей Брагин. Что вам про нее нужно?
Она оторвалась от монитора и с интересом взглянула на меня.
— Хорошо, что такая вообще существует, — задумчиво ответил я. — Про нее есть какая-то информация?
Арина Родионовна покачала головой.
— Ничего. Разбирательств в судах нет, претензий тоже.
— Понятно.
Это было предсказуемо. Вряд ли этот промышленник заключал договоры со всеми. Иначе бы он давно разорился. Ладно, нужно ехать к этому ремесленнику для личной беседы.
Я открыл список контактов и принялся искать телефон Фомы. Но аппарат зажужжал, а на экране высветился номер Зимина. И я удивлённо поднял бровь: этому ещё что нужно? Принял звонок, и в динамике послышался знакомый хриплый голос:
— Добрый день, Павел Филиппович. Как ваши дела?
— Неплохо, — осторожно ответил я.
— Это хорошо, в наше непростое время. Я хотел бы с вами побеседовать. Вы не против?
— Когда?
— Могу заехать к вам в офис. Скажем, через десять минут.
— Хорошо.
— Тогда скоро буду.
Он завершил вызов. Я же откинулся на спинку кресла и налил в чашку почти остывший чай из стоявшего на столе чайника. И принялся ждать гостя.
Зимин вошёл в приемную точно через десять минут. И при виде меня на лице крепыша расплылась довольная улыбка, словно он встретил доброго друга, которого не видел очень давно. Хотя виделись мы с кустодием всего пару дней назад.
— Добрый день, Павел Филиппович.
Я протянул ему ладонь, и Стас ответил на рукопожатие.
— Можем ли мы побеседовать у вас в кабинете? — осторожно поинтересовался кустодий.
— Охотно, — ответил я и направился к двери, Зимин последовал за мной.
Я вошёл в кабинет, знаком указал гостю на кресло. И вежливо уточнил:
— У вашей организации что-то случилось?
— Ну что вы, Павел Филиппович? Просто принес вам новости. Я слышал, что при обыске в особняке Добронравова обнаружили свадебные платья, на которых были следы крови. И вроде бы они совпадают с группой крови пропавших. Сейчас жандармы прочесывают болото. Но площадь там большая, так что поиски могут затянуться. Райскую, кстати, тоже уже нашли.
— У вас поразительная осведомленность о деле серийного душегуба, — пробормотал я.
— Увы, мастер Чехов, дело закрыто, — ответил кустодий. — В связи со смертью подозреваемого. Добронравова нашли в камере с несколькими ножевыми ударами. Официальная версия — в камеру попали неустановленные лица. Но и версию с самоубийством тоже не стоит сбрасывать со счетов, — Зимин откровенно веселился. — Как знать, может несчастный заточил припрятанную с обеда ложку и как давай на нее прыгать грудью.
— Вот как, — протянул я.
— В острогах такое случается, Павел Филиппович, — уже серьезно произнес Зимин. — Но обвинения с Пожарского сняты. Теперь окончательно. Так что парень может вздохнуть свободно. А вы, мастер Чехов добавьте к своим делам еще одно выигранное.
— А что по вашему перевёртышу?
— Во всем сознался. Скоро пройдет закрытое заседание, его приговорят к бессрочной каторге.
— Как можно? Ведь он может менять личину и, значит, опасен.
— Каторга бывает разная. И человек может отдать долг империи по-разному. Да и сложно убежать с каторги, если у тебя нет, к примеру, ножек.
К юмору Зимина привыкнуть было сложно. И я подумал, что и пытаться не стоит.
— Быть может его и казнят, — посуровел гость. — Но это уже судья решать будет. Так что Александр Васильевич просил передать вам нашу искреннюю благодарность.
Он достал из кармана пухлый конверт и положил его передо мной:
— Вот. Полторы тысячи рублей.
— Сколько? — удивлённо поднял бровь я.
— Полторы, — спокойно повторил кустодий. — Павел Филиппович, вы сами полностью провели операцию по поимке перевертыша. И, возможно, спасли жизнь самому…
Он указал в потолок указательным пальцем и продолжил:
— Государю-Императору. И не стоит недооценивать это самое «возможно».
— Простите, мастер Зимин, но…
— Никаких «но». Боюсь, своим отказом вы расстроите главу нашей организации, — перебил меня кустодий. — К тому же, эти деньги были объявлены как награда за розыск и поимку перевертыша. Ну, знаете, когда жандармерия обращается к подданным за помощью. По указу Императора. Запамятовал его название…
— О помощи подданных в охране правопорядка, — подсказал я, и Зимин довольно улыбнулся:
— Точно. Вы все-таки очень хороший адвокат. Все своды законов наизусть знаете. Мне вот никак не удается запомнить даже самое что ни есть простое простое правило дорожного движения. Единственное, что спасает, так это корочка кустодия. А не то отобрали у меня права бы уже давно.
— Не наговаривайте на себя, — отмахнулся я.
— Истину говорю, Павел Филиппович. Так что это ваши честно заработанные деньги. Берите, мастер Чехов. Вам наверняка немного перепадает от ваших клиентов, которые сверкают дырками на пятках.
Я недоверчиво взял конверт, открыл его, заглянул внутрь. Там и правда лежала пухлая стопка гладких, практически новых константиновских пятирублевых купюр.
— Пересчитывать будете? — иронично уточнил Зимин, но я покачал головой:
— Проверю вашей организации.