Страница 8 из 129
Когда же им исполнилось по двенадцать, двойняшки вышли на новый уровень развития – научились проникать в разум друг друга, контролируя двигательные функции. По глупости захотели и ненадолго поменяться телами, но это чуть не закончилось фатально. После комы у обоих, дальнейшие эксперименты решили не проводить – достаточно было и достигнутого. Хотя и тот печальный случай что-то поменял в обоих – они стали чувствовать друг друга на большом расстоянии, да и мысленное общение стало более свободным, практически таким же, как и голосом.
В школе они именно так помогали друг другу на зачётах и экзаменах, когда один стоял у доски, а второй в этот момент читал текст по учебнику. Итог – красные дипломы об окончании. Опробировав методику, при поступлении в ВУЗ сразу поставили условие – быть в разных группах на потоке, т.к. в этом случае исключалось одновременная сдача экзаменов. И… было немало моментов, когда преподаватели не верили, что их студенты настолько дословно помнят учебники и методические пособия. А по факту… Один сидел в лаборатории или на кафедре, а второй, глядя в нужный текст, чужой рукой выписывал формулы и схемы. У Антона была неприязнь к химии, а у Арины – микробиология. Тем не менее, у обоих итоговые оценки были самыми высокими. Видя успеваемость и талант будущих врачей, им обоим предлагали остаться в институте для научной работы, но… у ребят были свои планы на дальнейшее, к тому же никто из преподавателей и сокурсников не имел понятия, что перед ними - одни из самых лучших диагностов страны. И только один единственный случай чуть не открыл тщательно скрываемую тайну.
На практике в детской поликлинике Антон, и ещё полтора десятка его сокурсников, были прикреплены к разным врачам и выполняли роль скорее статистов, чем будущих врачей. В тот день один из учатковых заболел и «осиротевшего» сокурсника Аркадия, чернявого и высоченного, словно жердь, парня, прикрепили в пару к Антону. Врач, которая была у них наставником, меланхоличная дама лет сорока, выполняла свои обязанности чётко по методичке, которую привезла после курсов повышения квалификации. И сразу после знакомства со своим подопечным, сунула Антону в руки тонкую брошуру, заставив чуть ли не выучить наизусть. Он, естетвенно, прочёл эту брошюру (и не один раз) от корки до корки, но изложение и содержание были настолько казёнными, что он не вытерпел и высказал своё мнение куратору. Та дама посмотрела на него словно на пустое место и высказалась, мол, «когда сможешь написать что-то подобное, тогда и поговорим. А эти методички писали люди заслуженные и с огромным опытом».
И надо же было такому случиться, что в составе комиссии, что внезапно нагрянула в поликлинику, был один из тех, кто являлся составителем вышеупомянутой литературы.
И, уж так совсем сошлись звёзды, что в кабинет во время приёма, зашла пара проверяющих. Они сели в сторонке и смотрели на процесс осмотра очередного ребёнка. Всё бы ничего, но врачиха решила «блеснуть» мастерством и наставничестовм, назначив проводить осмотр двух студентов.
Антон, как диагност, уже имел перед собой почти полную картину случившегося с ребёнком, а вот Аркадий «потерялся» - что-то нёс невнятное, показав себя отнюдь не с лучшей стороны. Один из проверяющих не выдержал и, попросив передать ему историю болезни, быстро пролистав, подошёл к ребёнку. Пощупал его, послушал. Задал пару вопросов матери, которая находилась здесь же и, фыркнув, изрёк.
– У ребёнка ярко выраженное ОРВИ, но ни как не пневмония, определённая участковым врачом. Почему нет снимков, почему заразный ребёнок не дома, а на приёме?
Врач поликлиники умоляюще смотрела на маму малыша, одного желая, что бы та высказала свою инициативу её защиту, но не тут тот было. Молодая мама не стала ничего скрывать.
- Я сюда хожу чуть ли не через день. И что? Снимков нет, потому что аппарат сломан. Физиотерапию не назначили. Результат анализов ждём третий день. А малышу всё хуже и хуже. Коль Вы такие светила, что приехали проверять эту поликлинику, так помогите определить болезнь у ребёнка! Если хотите денег, так я не могу их дать – я мать-одиночка, живу, сводя концы с концами.
Все остобенели от таких слов, а Антон, словно его пихнул кто, встал со стула и, подойдя к молодой маме, аккуратно взял из рук ребёнка и прижал к своей груди – ему был необходим плотный контакт как никогда. Через секунду окончательно понял, что всё не так хорошо с малышом и задал куратору вопрос.
- Какой номер кабинета, в котором мы находимся?
Та, с удивлением смотря на практиканта, выдавила – «202».
Антон же мысленно попросил сестру как можно быстрее прийти к нему на помощь.
Через минуту в комнату ворвалась Арина и, смотря в глаза брату, невольно подошла ближе, также прикоснувшись руками к малышу.
Прошла минута в полной тишине и, буквально оторвав от себя малыша, который уже не хныкал и не плакал, а радостно гукал, аккуратно вложил в руке маме, задав той вопрос.
- Что было в кроватке у малыша? Вспоминайте быстрее. Соски, колпачки от авторучек, пластиковые маленькие игрушки или ещё что?
- Молодой человек, - задал вопрос второйпроверяющий. – А почему Вы столь рьяно и однозначно опровергаете диагноз участкового врача и ведущего специалиста городского Управления Минздрава?
- Да потому, уважаемый, не знаю как вас по имени отчеству, но диагноз поставлен неверно обоими – ребёнок проглотил что-то твёрдое и оно попало не в желудок, а в лёгкие. У малыша повышена температура, периодический кашель, затруднённое дыхание. Сейчас в лёгких скапливается мокрота. Все эти симптомы несведущий специалист может диагностировать как пневмонию, но отнюдь не простудное заболевание, о котором вспомнил Ваш коллега. При ОРВИ иные симптомы.
- Малыша необходимо доставить как можно быстрее в больницу и достать инородный предмет пока не началось воспаление, – продолжила Арина. – Время играет не последнюю роль.
- Я, между прочим, научный работник, отдавший полжизни лечению детей, - вспыхнул проверяющий. – Между прочим, та методичка, что лежит на Вашем стуле – моя работа и не стоит недоучке компроментировать кандидата наук. Тем более обвинять его в некомпетенции.
- Я никого не обвиняю и не дискредитирую, а лишь констатирую факт, что Ваш диагноз, как и лечашего врача – ошибочны.
Проверяющий вспыхнул, хотел было наговорить много лишних и обидных слов, но второй коллега мягко его остановил и задал вопрос по существу.
- Вы уверены в том, что в лёгких ребёнка инородный предмет или только предполагаете его наличие?
Антон посмотрел на сестру и оба в один голос ответили.
- Уверены.
- Хорошо, - чуть улыбнувшись, мужчина встал и потянул за собой коллегу в коридор.
В кабинете наступила тишина, прываемая только гуканьем и причмокиванием ребёнка, который продолжал вырываться из рук мамы, желая опять оказаться на руках Антона.
Молодая женщина с удивлением смотрела на стоящую посреди кабинета пару молодых людей, явно родственников, а потом дёрнулась.
- Ой, я вспомнила, – мамочка заволновалась. – Я пару дней не могу найти напёрсток. Сидела рядом со спящим сыном и… (она смутилась) зашивала свои спортивные брюки… Пояс порвался. – Женщина окончательно смутилась и замолчала, став краснеть.
Антон взглянул на сестру и та, положив руки на грудь ребёнка, через мгновение выпрямилась, с укором глядя на мамашу.
- Что же Вы так, а? Ведь все дети тянут в рот то, что рядом лежит.
Арина обернулась к брату и кивнула.
В этот момент в комнату зашли два врача, представившиеся работниками «скорой» и предложили маме с ребёнком проехать в больницу. Участковый врач, попросив своих подопечных не покидать кабинета, ушла провожать своего маленького пациента до машины.
- Вы что, экстрасенсы, что бы вот так, за минуту, определить наличие постороннего предмета в лёгких? – с прищуром глаз спросил Аркадий. – Тогда понятно, отчего Вам двоим так легко даётся обучение. Кстати, мне кажется, что вы и между собой можете мысленно переговариваться. Я прав?