Охотники на драконов

Праздник мигом пресёкся. Все помчались по домам, тем быстрее, что за рощей уже показался дым. Не может войско войти в селение, чтобы не поджечь что-нибудь. Гостей как вымело из-за столов. Те, кто приехал из дальних хуторов или вовсе из других краёв, сейчас нахлёстывали лошадей, стремясь поскорей убраться подальше от опасных мест. А жители Марново попросту метались, не зная, как спасаться от нежданной напасти.

Сеун вышел во двор, заставленный неубранными столами. Вынес копьё, нацепил на самый конец пёстрый флажок — символ вызова на поединок. В груди тягуче ныло, и было ясно, что первое же резкое движение вызовет шквал боли. Не самый лучший момент оказался выбран для поединка.

Гнат и Виха оседлали пегасов. Сеун велел им следить за вражеским войском, но ни в коем случае не ввязываться в драку. Сам сел на покалеченного Праффа и поехал навстречу врагу.

С вершины ближайшего холма Сеун различил движущуюся армию. Конечно, там были не все двенадцать тысяч воинов, — зачем? — чтобы завоевать беззащитную деревню, хватит куда меньших сил, но даже небольшое войско непреклонно двигалось, и скоро должно было достичь цели.

В такую минуту неплохо было бы протрубить вызов, но, во-первых, у Сеуна не было сигнального рога — охотнику на драконов такое излишество ни к чему — а во-вторых, вряд ли кто сможет трубить в рог, когда у него сломаны рёбра. Но трубить и не пришлось, Сеуна заметили, войско остановилось. Навстречу охотнику из неприятельских рядов выехали двое. Впереди на дорогом иноходце скакал герцог Орнуэл Мальтон. Сзади оруженосец вёз копьё с пёстрым флажком. Как и у Сеуна это было копьё, предназначенное для охоты на драконов, а не на человека. Три драгоценнейших рубина сияли на герцогской короне.

— Что я вижу? — рык Мальтона прорезал тишину. — Сиволапый герцог решился выползти на поединок. Как твои рёбра, не болят? Я слышал, ты шмякнулся со своего ощипанного пегаса и повредил бок.

«Откуда он знает, что у меня сломаны рёбра? — подумал Сеун. — Не иначе, дело не обошлось без пронырливого Коста Менихса. Мало ему в прошлый раз попало. Но не копьё же о прохвоста марать».

— Пусть тебя не волнуют мои рёбра. Думай о своих, — произнес Сеун, поднимая копьё.

— Не торопись, на тот свет успеешь. Вызов прислан королём, значит, всё должно быть по правилам.

Мальтон взял копьё и приказал оруженосцу:

— Скажи солдатам, чтобы отошли на пятьсот шагов и не смели приближаться, пока бой не будет закончен.

Оруженосец ускакал, уводя в поводу второго коня. Строй дрогнул, солдаты отходили, отсчитывая полтысячи шагов.

— Вот я какой честный, — сказал Мальтон. — Самому противно. А теперь начинаем поединок. Он будет долгим, потом я объясню почему. Сперва — лёгкое касание копий в четверть силы, чтобы обозначить начало боя.

Копьё в руках Мальтона казалось соломиной. Будь Сеун вполне здоров, он бы показал Мальтону, как следует фехтовать охотничьим копьём, но первое же резкое движение вызвало запредельный приступ боли. Но и того, что Сеун сумел сделать, достало, чтобы все три рубина вылетели из герцогского венца и упали на землю.

— Вот и всё, — произнёс Сеун. — Ты проиграл, Мальтон. Теперь все будут знать, что ты лгун и тварь ничтожная.

— Красиво говоришь, — протянул Мальтон. — Но кто тебе сказал, будто я побеждён? Как падали рубины никто не видел, а через пару минут я тебя убью, а потом подниму упавшие камни. Мне не впервой. Думаешь, я напрасно приказал армии отступить? Это для того, чтобы никто не пялил глаза на то, что здесь происходит. До чего же просто побеждать дураков. Наш поединок продолжается. Не ожидал?

— Чего ещё ожидать от такого ничтожества, как ты? Рубины упали, в карман их не спрячешь.

— Не беспокойся. Думаешь в моём отряде одни солдаты? Я предусмотрел всё. В поход я захватил опытного ювелира. Он сумеет закрепить рубины безо всякого волшебства. А заодно определить, что за камушек торчит у тебя во лбу. Я что-то не могу его опознать.

После этого признания Сеун, внутренне сжавшись, ударил безо всякой подготовки. Таким ударом он привык пробивать прочнейшую броню хромовых драконов. Но на этот раз замах пропал зря, Мальтон, коротко хохотнув, уклонился от копья.

— Ты гляди, какой живчик! А медикусы утверждают, что ты должен без памяти от боли валяться. Хотя мужик, даже если его обозвать герцогом, на то и мужик, чтобы молча боль терпеть. Ты попытался ударить и не попал. Теперь моя очередь. Бить буду в полсилы, а ты постарайся не подохнуть прежде времени. Видишь ли, кроме ювелира я привёл с собой поэта. Асперон Дальян — не слыхал? Знаменитая шельма. Он со вчерашнего дня строчит поэму, повествующую о том, как я буду тебя убивать.

— Ты сначала убей, а потом поэму читай.

Поединщики по кругу обходили друг друга, выбирая удобное мгновение для атаки. Чем-то бой напоминал схватку с хромовым драконом. Дракон быстрее охотника и разряд с его морды всегда слетает неожиданно, но его можно обмануть, и тогда один выпад приводит к нужному результату.

Наверное, и Мальтон выходил когда-то против хромового дракона, потому что не торопился нападать.

— Поэма прелестная! — тянул он, покачивая копьём. — Там есть злодей по имени герцог Сеун. Видишь, я признаю твой фальшивый титул, чтобы даже в стихах не позориться о мужика. Этот Сеун явился в преисподнюю, и повелитель зла даровал ему чудовищную силу и чёрный камень могущества. Тот самый камень, что торчит у тебя во лбу. Мне для тебя ничего не жалко. Да прекрати ты тыркать копьём, всё равно не достанешь.

— Достану.

Копья с треском соприкоснулись, прервав пересказ поэмы.

— Казалось, ничто не может противостоять злобному Сеуну, — продолжал Мальтон, — но против него вышел герой Мальтон, осенённый рубинами, выбитыми из груди дракона. Хотя, возможно, три рубина были выбиты из груди трёх побеждённых драконов. Я ещё не выбрал, на чём остановиться.

— Каждое твоё слово — ложь, а рубины, которые ты называешь своими, валяются в грязи.

— Ничего, я их подниму, а грязь оботру о твой труп. Не знаю, сколь долго будут сражаться герои Асперона, но с тебя, я думаю, довольно. Если ты сейчас упадёшь, я тебя добью.

Резкий свист прервал похвальбу.

Оборачиваться во время схватки, с драконом ли, с поединщиком, верная смерть, но бывалый охотник может оглянуться, не вертя головой. Камни упали, поединок закончен, хотя проигравший пытается, против правил, убить победителя. Значит, посторонние могут вмешиваться в бой, но кто может это сделать и на чьей стороне? Существует запрет приближаться к бойцам и ни один вооружённый мужчина не может его нарушить. Магия боя несовершенна, но жестока. Но любой запрет можно обойти.

Ася, юная невеста, чья свадьба была так грубо нарушена, верхом на недорослом Краме мчалась в битву. Кокошник и длиннейший шлейф были где-то потеряны, но шитое жемчугом платье сияло, словно магические доспехи. Никакого оружия в руках не было, да и что бы она с ним делала? Только девичье лицо, сосредоточенное и злое, нацеленное на врага, мечтавшего украсть первую ночь, выдавало всю силу ненависти. Увидал бы это личико беспечный Виха, небось призадумался бы, ту ли невесту себе выбрал. А теперь поздно ретираду трубить: женился и ходи остаток жизни у жены под жемчужным каблучком.

Крам уже не был той крохотулей, что играла на плече у Сеуна. Житная каша пошла пегасику впрок. Он вырос, обзавёлся сияющими крыльями, и хотя ещё не мог свезти рослого мужика с копьём, но с Асей на спине летел, как не всякий боевой пегас может. Упрямая голова была наклонена и нацелена на Мальтона, совершенно также, как лицо Аси.

Мальтон шагнул назад и повёл копьём, собираясь сразить обезумевшую пару. Зря старался, где уж поймать на копьё пегаса, умеющего увернуться от драконьего пламени!.. Крам ударил с лёту.

Блестящий, длинный и острый как игла рог, выросший на самой середине склонённого лба, вонзился в грудь Мальтону и пробил её, выйдя со спины.

Мальтон упал замертво, раскинув руки. Крам выплясывал первый в своей жизни победный танец. Никакого рога у него заметно не было.