Мэйсон

Вместе с этой мыслью начинаю радостным голосом вещать о том, что претендентам необходимо закончить красоваться и пора занимать места для начала сражения.

– Итак, дамы и господа, господа и дамы! Сейчас мы станем свидетелями первой схватки на нашей замечательной холодной арене! – произношу я, разделяя экран на четыре части и помещая свою физиономию небольшим квадратиком в самом углу. – Посчитать мне? Быть может, посчитаете вы?! – замираю, слушая, как возмущенные голоса зрителей лезут в рубку подобно тому, как вирусы пытаются пробраться в организм через поры. – Ладно-ладно! Я задам темп, а вы считайте до трех! – играю голосом, и толпа в тот же миг затихает. – Готовы?! – взрывное «Да» приглушенным ором проникает в небольшое помещение над ареной. – Три!.. – произношу я и толпа подхватывает «три». – Три!.. – спустя небольшую паузу повторяю я, и вновь публика подхватывает сказанное мной «три». – Три!..

Теперь люди знают темп, с которым надо считать. Они знают и понимают временной отрезок, и спустя заданный мной интервал я слышу: «Два!» – и сердце поет.

– Один! – кричит толпа, и я касаюсь подушечкой указательного пальца кнопки огненного взрыва вокруг арены, который скажет оппонентам о том, что им пора кромсать друг друга на кусочки, стараясь по-максимуму сохранить своего бойца для одного или даже двух боев в том случае, если получится пройти в финал.

– Бо-о-ой! – кричит толпа, и одновременно с этим я жму на кнопку, чтобы столбы огня поднялись с уровня земли до уровня сидящих за специальным бронированным стеклом.

Таким образом, первый бой начат, и два гнилушника направляются друг к другу, и тут я понимаю, что необходимо начинать комментировать события. Делаю глубокий вдох, и первое, о чем говорю:

– Кто же нанесет первый удар?!

Бабуленька берет трость, при помощи которой выходила на арену, и начинает раскручивать её. Спустя доли секунды данная приблуда становится похожей на огромное скопление лезвий, соединенных между собой цепью, звенья которой сделаны из прочной стальной проволоки. Бабуленька вращает этим оружием во все стороны и становится похожей на небольшой смертоносный шар, который перемелет любую материю, попавшую в область действия. Парень, который остался без наследства, смеется. Его пальцы прыгают с джойстика на клавиатуру и обратно. Он решил залезть на островок безопасности, предназначенный для труповодов. Оттуда лучше видно арену, если смотреть на всю картину, но куда хуже видна ситуация в бою.

– И Бабуленька, словно хлыстом, бьет в направлении правой руки Хирурга. Тот ловко перехватывает оружие и наматывает на кулак, но… у-у-у! Это прекрасно и отвратительно одновременно! Это козырь, припрятанный Бабуленькой! Это нечто, чего у неё никогда прежде не было! Это не сравнится с религиозным томиком с небольшими водородными зарядами, которыми она разнесла своего первого оппонента, не оставив от него мокрого места! Это нельзя сравнить с очками для подсчета налогов, половинки которых превращались в бумеранги с лезвиями и точечно подпиливали кости! Это даже не та электро-авоська, что испепелила трупана Тру-мана, – произношу я с восторгом в голосе.

Внучок нажимает на клавишу на клавиатуре, и тот секционный меч, полученный из трости, начинает вращать лезвия, превратившись в подобие какой-то бензопилы. Рука Хирурга в миг испаряется.

– Чем сможет ответить громила, который в два с половиной раза выше Бабуленьки?! – спрашиваю я, наблюдая за тем, как Хирург отступает назад.

«Кажется, Нал нервничает… Он не ожидал такой подачи. Он даже не мог подумать о подобной подготовке».

– Кажется, сейчас наш участник пытается придумать способ атаки, контратаки или защиты. А пока что он вынужден отступать и отпрыгивать, на данный момент он только и может, что прыгать из стороны в сторону, и хочу сказать, это потрясающе! Эксгуматоры явно вышли на новый уровень, учитывая те скорости, на который теперь двигаются гнилушники! Вы посмотрите на плавность движений! Это великолеп-о-о-о! – кричу я, и аудитория над ареной взрывается восторженными криками. – Кто бы мог подумать?! Кто бы мог предположить, что таким образом Хирург сможет нанести удар по Бабуленьке?! Да еще такой мощный! А я сомневался в тех преобразованиях, на которые Нал сделал ставку в этот раз! Я несколько скептически отнесся к его заявлению об отсутствии оружия, но эти ноги! Вау! – меня переполняют эмоции, отгоняя усталость.

Бабуленька летит через пол-арены и смачно прикладывается спиной к непробиваемому бетонному бортику. Если бы она была живой, то уже точно не осталась бы таковой.

– Удивительно! – кричу я. – Вы только посмотрите на то, как тело сползает вниз! И, кажется, Внучок внезапно выбы… – я поспешил с выводами и теперь вынужден быстро остановиться, потому что продолжать должен голосом, полным удивления и азарта. – Нет! Не-е-ет! Не может быть! Вы только посмотрите на этого престарелого монстра, отписавшего всю недвижимость и счета в банках на кошек! Он не только спокойно сползла на землю, она продолжает двигаться! – при этих словах кукловод по прозвищу Внучок начинает красоваться, поворачиваясь в разные стороны и поправляя прическу. – Вот это номер! Вот это круто! А я-то уже подумал, что после первой контратаки мы завершим бой и не сможем насладиться зрелищем, но нет! Вы только посмотрите на то, что сейчас происходит на арене! – кричу я в небольшой микрофон, который автоматически подгоняет децибелы под нормальный для восприятия человеческим ухом уровень. – Бабуленька размахивает своим мечом-хлыстом-мясорубкой и вновь уверенно направляется к Хирургу, у которого осталась всего одна рука, чтобы повторить свой атакующий прием!

Я смеюсь. Люди, что сидят на подушках над ареной, смеются тоже, а в это время старушка-гнилушник, управляемая своим родственником, начинает размахивать вращающимся оружием справа-налево и обратно. Спустя несколько секунд она бросается в устрашающий пляс, от которого мурашки бегут по спине.

«Этот сукин сын умеет делать красивое шоу!» – думаю я, надеясь на победу паренька. Я прекрасно знаю, что с ним четвертьфинал и, быть может, финал станут крайне зрелищными и веселыми.

– Так, что это?! Джимми, мне кажется или… или откуда-то звучит музыка?! – спрашиваю я и переключаюсь на камеру отвратительного своей внешностью наемного оператора, который получит очень приличный оклад за проделанную работу… если не подохнет.

– Да! Музыка звучит от Бабуленьки Не знаю, каким образом и для чего, но этот игрок вмонтировал в неё музыкальную систему, из которой орет что-то древнее, раскатистое и пока что медленное… Но это что-то начинает ускоряться, и вместе с этим… О да! Она начинает двигаться все быстрее и быстрее, под стать сопровождению! – взбудораженно, возбужденно отвечает Джимми, используя микрофон со своей камеры.

– Да ладно! – отвечаю я, наблюдая приближенную съемку с места событий. – Ты посмотри внимательней! Она не только туда-сюда вращает и перекидывает свое оружие, она еще и пританцовывает при этом! – произношу я, на секунду теряя самообладание. – Дамы и господа! Вы – свидетели исторической х… – сдерживаюсь и быстро перенаправляю мысли в цензурное русло, используя слово «херомагии».

Тем временем Джимми не боится подойти поближе. Кажется, я с удовольствием насыплю ему на хороший чай с парой грамм после того, как все закончится, потому что этот мерзкий тип выполняет свою работу даже слишком хорошо, чтобы это было правдой! Он практически залезает в бутылочное горлышко со своей камерой и берет такие ракурсы, за которые действительно стоит заплатить – и немало.

– Хирург отступает назад, – продолжаю комментировать я происходящее на арене. – Кажется, ему нечем ответить ни на оружие, ни на пляску. Во всяком случае, это мое мнение, которое, и я очень сильно на это надеюсь, будет аннигилировано в ближайшее время!

На арене прекрасно слышны мои слова, которыми я подгоняю Нала придумать что-нибудь эдакое не только для завлечения толпы, но и для продолжения действия, которое обещает быть как минимум забавным.