Враг на рейде

Статский советник сунул в пухлые губы картонный мундштук сигары и посмотрел на гардемарина выразительно, давая понять: аудиенция окончена.

– Разрешите идти? – тряхнул Васька соломенными вихрами макушки.

– Ступай, – махнул сигарой Алексей Иванович, оставив за плечом серый шлейф табачного дыма. – Что можно будет сказать, и я тебе скажу. А мы тут пока с капитаном посудачим по-стариковски, подумаем, как могло получиться, что какой-то баталер, предел соображения для которого – говяжий окорок да счет ендовам – и вдруг оказался в таком рискованном деле как войсковая контрабанда?

– А в самом деле? – повернулся статский советник к старшему офицеру броненосца «Илларион», когда резное полотно двери за гардемарином закрылось, потушив и желтый угол света в полутемной библиотеке. – Как так получилось, господин капитан? Не найдем ли мы ответ на этот вопрос в подряде, который получил ваш зять и партнер германской фирмы Taller Graff Company, купец 1-ой гильдии Евграф Хлынов? Подряд как раз таки на поставку в части береговой обороны предметов вещевого довольствия, в том числе и злополучных гуталина, вазелина, зубного порошка?

Кровь бросилась в лицо капитана так, что даже зардела сквозь завитки сенаторской седины по вискам.

Дрожащей рукой он расстегнул верхнюю золотую пуговичку кителя:

– Так ведь немецкая амуниция?.. – шумно прочистив горло, возразил капитан де Той. – Как бы он ее поставлял?

– Так и подряд довоенный, – хмыкнул Алексей Иванович. – С отсрочкой штрафа.

– Мое дело будет рассматривать войсковой трибунал?.. – после долгой тягостной паузы спросил Александр Алекзандр. – Или канцелярия?

– Ни то, ни другое, – уверенно заявил статский советник, не глядя на капитана, как если бы его тут и не было, будто Алексей Иванович попросту рассуждал вслух. – Думаю, вы будете продолжать исполнять свои обязанности до тех пор, пока… – советник вкусно затянулся белым тягучим дымком.

– Пока?.. – не выдержал экзекуции Александр Алекзандр.

– Пока в предчувствии ареста не сбежите, скажем, в Румынию, – хладнокровно произнес советник. – Для начала.

– Сбылась мечта идиота… – спустя минуту подавленного молчания чуть слышно выдохнул капитан 2-го ранга Александр Алекзандр де Той.

Комментарий

Темпами, далеко превосходящими предвоенные, хотя уроки Цусимы были правильно восприняты не только во всем мире (флотские наблюдатели четырех европейских держав находились на мостиках и палубах японских линкоров), но и в России, флоты восстанавливались и совершенствовались.

Усиливался и Черноморский флот. Уже к началу второго года войны в строй вступили новые, достаточно крупные и отвечающие своему времени подводные лодки, эсминцы типа «Новик» – возможно, лучшие на то время в мире, а вскоре и вступили первоклассные дредноуты.

Был введен в состав Черноморского флота и вскоре совершил свой легендарный поход первый в мире подводный минный заградитель «Краб». Отважные подводники – среди них был Нестор Монастырей, к чьим воспоминаниям мы уже обращались, – сделали именно то, для чего и создавался этот кораблик.

И то, что мало кому удавалось в истории Первой мировой…

Глава 17

Дожить до рассвета

Жандармская хватка

Электрическое зарево померкло, оставив в выпученных глазах фар только красные зрачки затухающих ламп. Впрочем, темнее от этого не сделалось. Большая Морская, как и в мирное время, была часто-густо выкрашена сусальным золотом фонарей. Вечернее золото перекрасило чугун и бронзу фигурного литья от ворот до дверных ручек доходных домов. Вызолотило и эмаль вывесок, и стекло гастронома с румяными окороками папье-маше, и непременно винную коллекцию «Калинкина» в витрине кафе «Ринаж».

Перенаселенным светящимся островом, дребезжа и стуча на рельсовых стыках, прокатил поздний трамвай.

Как только он проскрежетал вниз, в сторону проспекта, из-под эркерной башенки Главпочтамта с львиными мордами на карнизе рельсы проворной трусцой перебежала фигура в партикулярной шинели. Впрочем, когда чиновник без спросу стал усаживаться на заднее сиденье «Руссо-Балта», за отворотом шинели сверкнул серебряный аксельбант на синем борту жандармского кителя.

В свете фонаря на чугунном стебле афишной тумбы проявилось лицо драматически тонких черт с фотографическими тенями под глазами, одной вздернутой бровью, мелкими усиками, точно как у героя «Красного домино» на киноафише за его спиной.

– Я нарочно не стал вас брать у ворот штаба, – грузно обернулся назад статский советник Иванов. – Думаю, до поры не стоит полошить тамошнюю публику?

– Согласен, – лаконично ответил начальник отделения контрразведки при штабе главнокомандующего Сергей Миронович Рябоконь, подполковник жандармского корпуса. Впрочем, добавил, подавшись вперед к советнику: – Мне, признаться, и самому спокойнее работается, пока вице– и контр-адмиралы полагают нас безобидными бюрократами.

– Знакомо… – насмешливо хмыкнул Алексей Иванович. – Я, знаете ли, тоже хожу к соседям в Генштаб с глупейшим выражением лица. А то, не дай бог, кто решит, что пора заняться моими делами, пока я не напортачил чего по штатскому неразумению.

– Вот-вот, – кивнул контрразведчик. – Распорядитесь шоферу в «Первостатейный».

– Слышал? – переспросил водителя статский советник.

Тот молча опустил с кожаного шлема очки-консервы, повернул рычажок стартера. «Руссо-Балт» пробрало крупной дрожью, сами собой вновь разгорелись фары.

– Так что вы мне хотите там показать, Сергей Миронович? – снова обернулся назад советник. – Правду сказать, вся эта история с контрабандой не слишком меня интригует.

– История и впрямь незатейливая, – теперь подполковник вынужден был почти перекрикивать частый стрекот мотора. – Я подал в жандармское управление прошение на обыски в логовах контрабандистов, на квартире капитана де Тоя и его боцмана, но, как вы понимаете…

– Капитана вам не отдали, – фыркнул советник.

– Честь мундира, – подтвердил Сергей Миронович, впрочем, без тени иронии. – Можно понять. Но нам хватило и того, что мы обнаружили на съемной квартире баталера Генке. Сотни грузовых ярлыков, чтобы представить контрабанду с «Бахри» затерявшейся где-то на железнодорожных путях довоенной поставкой. Так что дело о контрабанде немецкой амуниции можно смело отдать в пограничный корпус и забыть.

– Тогда зачем же мы едем в этот третьеразрядный «Первостатейный»?

– Осмотреть труп баталера Генке… – мрачно произнес подполковник. – Убитого без ножа, пули и яда. И попытаться понять, каков смысл в этом бессмысленном убийстве в свете нашего с вами расследования.

– Связь просматривается? – оживился статский советник, вновь оборачиваясь.

– Боюсь, что да…

«Первостатейный», потерявшийся в лабиринтах греческой слободки с ее ажурными балкончиками, подпертыми хлипкими резными столбами, был старинным дореформенным трактиром, название которого скорее говорило о ранге завсегдатаев – матросов 1 —2-й статей, чем заведения.

Большего, впрочем, ожидать и не приходилось. Испокон веку в слободе квартировали и обустраивались на пенсии унтера флотского экипажа, а значит, тут же, сообразно трезвому рассуждению, осиными гнездами лепились друг к другу питейные заведения – от распивочных в мансардах до уходящих под землю «ренсковых погребков». Все низкого пошиба, из расчета только на жалованье нижних чинов, так что на этом фоне трактир с буквами на стекле в золотых канцелярских виньетках «За любовь и Отечество» казался еще и приличным заведением удачливой вдовы и древней старухи, звали которую кто «Графиня», кто по старой памяти «Шахрезада»…

– А… – протянул статский советник. – Так вот к кому вы меня привезли. Говорят, в свое время была писаная красавица, этакая «дама с камелиями», хоть и заработала эти свои камелии в борделе…

– Виданное ли дело, чтобы публичную девку и «Святой Екатериной» жаловали? – усомнился подполковник Рябоконь, отпирая дверцу автомобиля.