Карфаген атакует

— Так всегда делают греки перед боем, — пояснил главный исполнитель секретного проекта, поймав удивленный взгляд Иллура. — В близкой схватке мачта не нужна.

Затем триеры вышли перед застопорившими ход кораблями общей линии и, разогнавшись, нанесли удар по лодкам. Раздался треск, и от лодок остались одни обломки, усеявшие волны.

Иллур просиял, увидев с какой легкостью оказались уничтожены эти суденышки.

— Слава богам! — крикнул он и впечатленный силой новых кораблей неожиданно скомандовал. — Пусть туда поставят бирему, я хочу посмотреть, выдержит ли она удар.

Удивленный Леха, прищурившись от солнца, осмотрел качавшиеся на волнах обломки лодок и обернулся к своему кровному брату.

— А ты не забыл, что она тоже стоит золота? — издевательски поинтересовался морпех.

— Нет, — отрезал Иллур. — Но я хочу знать, на что способны эти корабли в бою с сильным противником.

— Тогда надо ставить триеру, — предложил Леха.

— Нет, — снова заявил Иллур. — Хватит биремы.

— Тебе виднее, — пожал плечами Леха, вдохнул полной грудью морской воздух и продублировал команду Гилисподису. — Давай, выгружай людей из любой биремы на другой корабль и ставь ее, как мишень. Слышал, что вождь приказал?

— Сейчас все сделаю, — засуетился толстый грек.

Спустя полчаса бирема без экипажа мерно раскачивалась на волнах в паре сотен метров от «Тамимасадоса», а к ней на полном ходу летела триера, нацелившись острием тарана в борт. Не только Иллур, но и Леха затаил дыхание. Он никогда еще в своей жизни не видел реального тарана. Только стрельбу изо всех орудийных стволов и ракетные залпы с борта кораблей поддержки десанта в родной российской морской пехоте. А этот маневр, даже в исполнении вчерашних кочевников, выглядел очень впечатляюще. Продемонстрировав еще несколько быстрых взмахов тремя рядами весел, триера подлетела к обреченному судну и с ходу нанесла удар в подбрюшье. Бирема вздрогнула и даже чуть поднялась над водой, нанизанная на таран. От неожиданности скифы-пехотинцы, стоявшие у бортов, рухнули на палубу, а несколько человек даже очутились в воде, перелетев через ограждения.

— Вполне прилично для первого раза, — похвалил Леха, глядя, как после восстановления порядка на палубе и спасения оказавшихся в воде пехотинцев, триера, неуклюже виляя, сдает задним ходом, расцепляясь со своей жертвой, — еще немного усилий — и маневр будет отработан нормально. Надо бы остальных потренировать.

Бирема с пробоиной в борту завалилась на бок и начала погружаться в воду. В этот момент по сигналу грека команда второй триеры продемонстрировала свое умение и проделала на глазах Иллура еще одну пробоину в биреме, зайдя с другого борта. Изуродованный корабль вздрогнул, но не развалился на части, а продолжал медленно тонуть.

— Хороший корпус, — похвалили Леха работу Гилисподиса. — Еще разок?

— Хватит, я доволен, — проговорил Иллур и обернулся к маячившему за спиной Калпакидису. — Теперь покажите мне, что могут ваши машины.

Второй грек, до сих пор слонявшийся по кораблю без дела, тотчас отдал приказ, и прислуга завозилась у машин, поворачивая блоки и закручивая торсионы до предела.

— Отойдем за мачту, — предложил Леха Иллуру, глядя, как неуклюже скифы-метатели подтаскивают и закладывают в паз каменные ядра.

— От греха подальше, — добавил он, когда один из солдат едва не задел спусковой механизм баллисты.

Иллур тоже это заметил и хотел было наказать его, но сдержался, вспомнив наставления Федора. Да он и сам понимал, что превратиться за несколько недель из лихого наездника в умелого моряка или метателя ядер практически невозможно. Нужно время.

— Мы готовы, — сообщил, наконец, Калпакидис.

— Уничтожьте остатки биремы, — указал Иллур на видневшийся над водой остов полузатопленного корабля.

Калпакидис кивнул и скомандовал стрелкам правого борта, баллиста которых смотрела точно на цель.

Бородатый скиф, командир расчета, прицелился, как его учили, и нажал на спуск. Ядро со свистом пролетело над кораблем и упало в воду в нескольких десятках метров от него. Скиф покосился на стоявшего в двух шагах Иллура.

— А из лука ты так же стреляешь? — поинтересовался тот.

— Нет, мой вождь, — попытался оправдаться скиф. — Из лука я стреляю отлично. Позволь показать.

— Покажи, — разрешил Иллур.

Скиф взял у одного из пехотинцев лук и колчан, натянул тетиву и мгновенно, одну за другой, выпустил в видневшийся над волнами борт полузатопленного корабля три стрелы. Все попали в цель, пролетев положенное расстояние и вонзившись в дерево.

— Молодец, — похвалил Иллур, — но лучников у меня достаточно. А таких солдат, как ты, единицы. И твое место отныне здесь. Ты должен научиться стрелять из этой машины так же, как из своего лука. Только так ты сможешь теперь послужить великой Скифии.

Бывшему коннику перспектива отныне плавать на корабле и возиться с этой громоздкой машиной, изобретением хитроумных греков, не очень понравилась. Но его гордость была задета. Он велел своим помощникам притащить новое каменное ядро и стал выцеливать медленно уходящее под воду судно.

Второй выстрел угодил под самый борт.

— Недолет, — прокомментировал Леха старания метателей.

Наконец, с третьей попытки скиф угодил в борт. Ядро с треском пробило обшивку под восторженные крики пехотинцев. Воодушевленный стрелок снова зарядил баллисту и снова попал в борт. На сей раз ядро вышибло несколько досок у верхней кромки борта, проделав в нем широкую брешь. Иллур не останавливал разошедшихся экс-всадников. Более того, он отдал приказ открыть стрельбу из всех баллист с остальных кораблей, находившихся на расстоянии выстрела до еще незатонувшего корпуса многострадальной биремы. И скоро к первой баллисте присоединилось множество других.

В бирему со всех сторон полетели десятки круглых булыжников, поначалу перелетавших или недолетавших. Но постепенно скифы пристрелялись, и снаряды стали накрывать сектор поражения более часто. А потом и вовсе забарабанили по обшивке и палубе, пробивая в ней все новые дыры и менее чем за час разворотив корабль так, что он почти скрылся под водой.

Следивший от мачты за этим разгулом степных метателей ядер Леха перевел взгляд на своего кровного брата. По лицу Иллура гуляла самодовольная ухмылка. Он явно гордился тем, что создал в тайне от своих врагов.