Рим должен пасть

— Вслед за ней между Тибуром и Корфинием, поперек полуострова, построили Валериеву дорогу. Ну, а в прошлом году цензор Гай Фламиний закончил строить новую дорогу между Римом и Аримином. Она проходит по Этрурии и Умбрии, до впадения в море небольшой речушки Рубикон.

Сказав последние слова, Гней плотоядно осклабился.

— Там живут галлы. И теперь по этой дороге легионы смогут часто наведываться к ним, чтобы новые подданные не забывали про наши порядки.

Слушая рассказ самодовольного центуриона, Федор разглядывал окружавшие его здания. На взгляд человека бог весть как занесенного сюда из двадцать первого века, Рим сейчас представлял собой поселение с нерегулярной планировкой, узкими улицами и домами из дерева и сырцового кирпича, самым большим достижением которого являлись водопровод и Клоака Максима.

Скоро они въехали в огромную толпу, целое море людей, и стали пробивать себе дорогу привычным способом. Это был центр местной жизни — Форум, главная площадь города. «Римский форум», как сообщил Гней. Он располагался между тремя холмами, их названия центурион не преминул повторить еще раз: Капитолийский, Палатинский и Эсквилин. По форме же напоминал неправильный прямоугольник.

Гней рассказал, что раньше здесь лежала болотистая долина, и чтобы осушить ее, пришлось рыть канал. Рядом с форумом Федор заметил какое-то странное место — небольшой холм со следами огромного костра.

— А это что? — поинтересовался Федор, разглядывая титаническое пепелище, и едва не сморозил чушь, потому что захотел спросить, не готовят ли здесь еду по случаю гуляний. Но, хвала Юпитеру, удержался.

— Это Вулканал, — ответил Гней. — Священное место.

И пояснил, уловив полное непонимание опциона.

— Храма Вулкана в самом городе нет, но здесь, в центре Рима, есть эта священная площадка — вулканал — где, словно у государственного очага, сенат иногда проводит совещания. А все храмы Вулкана, как божества, что повелевает огнем, находятся за пределами городских стен. Люди бояться пожара.

— Зато не боятся его жены, — не удержался Федор.

— Ты прав, опцион, — ухмыльнулся Гней.

Скоро они оставили это священное место позади, но на пересечении Форума и еще одной площади — Комиций, как уведомил Гней — морпех заметил огромный черный валун, рядом с которым стояли два каменных льва.

— Это самая древняя могила, — проговорил центурион, перехватив его взгляд и останавливая коня, — священная могила Ромула. Черным камнем древние отметили место, где похоронен основатель великого города.

Посмотрев некоторое время на могилу человека, заложившего в незапамятные времена Рим на этом месте, и убившего ради этого своего кровного брата, несогласного с ним, Федор тронул коня.

— А театры здесь есть? — поинтересовался он, когда Форум и Комиция исчезли за поворотом новой улицы, запруженной народом.

— Ты знаешь, что такое театр? — казалось, Гней удивлен не меньше, чем сам полагал поразить своего спутника, отсталого рыбака.

— Слышал, — соврал опцион. — К нам в Калабрию приезжали странствующие комедианты.

Театр в Риме, конечно, существовал, причем не один, но тот, который показал ему центурион, тоже не произвел на Чайку особого впечатления. Нет, представления в нем играли, но этот театр не походил на колоссальное многоярусное сооружение из камня, разделенное на сектора и способное вместить в себя тысячи поклонников прекрасного. Он был лишь примитивной деревянной площадкой с рядами скамеек возле нее. Федор долго переваривал ощущение убогости, навеянное этими неказистыми подмостками, вспоминая деяния еще не родившегося Помпея, запомнившиеся по нескольким историческим книгам.

Некоторое время ехали молча, пока не показалось следующее, привлекшее внимание Чайки строение. К его немалому удивлению, то, что он издалека принял за стадион, действительно являлось простейшей ареной для упражнений, размещенной на Марсовом поле. Правда, спустя пару сотен лет, насколько удалось припомнить Федору, ее реконструируют и сделают просто великолепной. В нынешние дни здесь тоже проходили бега с колесницами и разнообразные состязания по случаю ежегодных торжеств. Прикинувшись деревенщиной, бывший сержант попросил напомнить ему, о каких, собственно, праздниках идет речь, и Гней немедленно заглотил наживку:

— Ближайшие — «Великие Римские игры в честь трех Капитолийских богов», потом наступит сезон «Плебейских игр», а за ними — состязания в честь Цереры.

— А гладиаторы там будут? — спросил Федор, надеясь услышать отрицательный ответ. Колизея-то, как ни крути, еще не существовало.

Но центурион его огорчил.

— А как же! — ответил он. — обязательно! Что за праздник без боев. Несколько пар на «Великих римских играх» точно выставят.

Федор не стал развивать тему. Гладиаторы, значит, уже есть, и то ладно. Главное, не попасть в их ряды. И Чайка снова переключился на созерцание городских строений, стараясь не вдыхать местные запахи слишком глубоко.

Наблюдая культурный уровень жителей столицы, Федор понял, что в определенном смысле он ниже уровня некоторых завоеванных народов. Очень многое римляне позаимствовали у этрусков — любознательный сын профессора когда-то читал об этом — покоренных раньше остальных, особенно в строительстве. Но практически неоспоримым эталоном служили все-таки греки. На эллинских богов и мифы, пустивших крепкие корни на этой земле, можно и не отвлекаться. А портики, колонны и изваяния богов уже сейчас занимали примерно четверть Рима.

Времена империи, когда здесь один за другим начнут вырастать величественные здания — Форум Мира, Колизей, Арка Тита, колонная Траяна, не говоря уже о сотнях великолепных театров, еще не наступили. Судя по всему, нравы со времен Цинцинната еще не успели сильно измениться. Рим по-прежнему оставался большой деревней, окруженной сотнями обычных селений. Но одно обстоятельство прямо-таки бросалось в глаза — повсюду роилось множество народу. Несмотря на то, что Рим еще не вырос до своих гигантских размеров, им уже владела толпа. Ее дух витал над семью холмами. И этот дух уже готовился требовать крови и зрелищ.

— Сколько здесь солдат? — спросил Федор, когда они покидали Рим той же дорогой.

— Чтобы охранять такую крепость, нужно держать здесь много легионеров, — туманно заявил центурион. — Она способна вместить десятки тысяч человек.

— Десятки тысяч только для обороны Рима?

— Это сердце, — снисходительно ответил Гней, — и его нужно защищать.