Рим должен пасть

Глава третья Неизвестный мир

Открыв глаза, Федор подумал, что уже попал в рай для морпехов. Судя по лазурному цвету неба, это должно быть где-то на островах Баунти с разгуливающими по ним дикими красотками-шоколадками, с вином дешевле воды, с рыбой, без посторонней помощи выпрыгивающей на берег, куда высаживать десант — одно удовольствие.

В этом мире было чудовищно тихо. Ни рева урагана, ни треска ломающегося дерева. А может, он просто оглох? Федор облизал соленые губы и сплюнул, в глотке остался мерзкий привкус морской соли. Попробовал пошевелить одеревеневшими пальцами — получилось, но не сразу. Спиной Федор тут же ощутил жесткое ребро скамейки. На ногах лежало что-то длинное и тяжелое. Весь мир вокруг мерно раскачивался. «Судя по тому, как мне плохо, я еще жив», — подумал сержант. И слегка приподнял голову.

Он был в лодке, слава Богу, не один. Леха лежал рядом, привязанный к скамейке, но еще не очухавшийся. Ноги сержанта придавила мачта — с виду целая. Федор на ощупь развязал узлы и, собравшись с силами, рывком сел. Оттолкнул мачту, которая ударилась в борт с тихим стуком.

— Значит, не глухой, — осматриваясь, пробормотал сержант. — И не немой.

В лодке было полно воды, в которой плавали разбухшие куски хлеба, бумажная обертка от колбасы и — о чудо! — на дне сверкнула банка консервов с тушенкой, не смытая за борт водой. Но сколько ни пытался изможденный жаждой сержант найти заветную минералку, все было тщетно. Он только сглотнул соленую слюну и матернулся. Рядом застонал Леха. Чайка перебрался ближе, помог ему развязать узлы и сесть.

— Ну, как ты? — прохрипел Федор.

— Да жив вроде, — выдавил из себя Леха неуверенно и тут же закашлялся.

Несколько минут он озирался по сторонам, не понимая, что происходит.

— Где мы, сержант? — пробормотал он, наконец, таким тоном, что было непонятно, спросил он Федора или просто думает вслух.

— Еще не в раю, — ответил Федор и осмотрелся еще раз.

— Значит, не приснилось… — прохрипел Леха. — И то ладно.

— Не боись, — успокоил его Федор. — Шторм выдержали, теперь не пропадем. Интересно, берег далеко?

Вокруг, насколько хватало глаз, качались волны. Ветерок дул слабенький, освежающий, а не ломающий мачты. Сержант глянул на часы и недовольно чертыхнулся: на запястье осталась только светлая полоска. Всю армию с ним прошли, а здесь пропали! Время придется определять на глазок. С днями проще: раз желудок от голода не свело, значит, без сознания они пробыли не больше суток.

Тем временем Леха уселся на скамейке, покрутил головой и заявил:

— Жрать охота. И пить.

— Пить нечего, — огорчил его Федор, — а пожрать: вон там, под твоей скамейкой пайка консервов утопла. Только вскрыть ее тоже нечем.

— Как это нечем, — встрепенулся Леха, услышав про еду, — а ремкомплект?

Он тут же полез под скамейку и извлек оттуда банку тушенки, а заодно и бинокль, который чудом не утонул в морской пучине. Там же лежала и тяжелая сумка с набором железяк, которая не вылетела за борт во время качки только благодаря своей тяжести. Сумка была закрыта на молнию и тихонько булькала от каждого прикосновения. Вылив из нее воду и найдя отвертку, Леха немедленно вспорол брюхо консервам и стал жадно запихивать куски жирного мяса себе в рот все тем же инструментом.

Тем временем Федор нащупал у себя в кармане под жилетом компас, извлек на свет, покрутил немного в руках и вытянул руку поперек правого борта:

— Север там. Как считаешь, нам куда?

— Если на север, то к хохлам, если на восток, то к грузинам, если на запад, то к болгарам, если на юг, то к туркам. В общем, будем рулить в Туапсе, — ополовинив банку, Леха протянул тушенку другу вместе с засаленной отверткой, а сам, немного повеселев, принялся обследовать израненное плавсредство. Пока Федор ел, Леха составил картину повреждений.

— Могло быть и хуже. Мотор утопили. Но, к счастью, батя нормальный транец поставить не успел, отгрызло только верхнюю часть кормы. А то давно бы утонули. Весла смыло, зато руль на месте. Мотор у меня чуть сбоку стоял. И мачта с парусом не уплыла. Живем, сержант!

— Хорошо я на первую рыбалку сходил, — криво усмехнулся Федор, — век не забуду.

Леха быстро воткнул мачту на место — с виду она показалась целой. Схватившись за нее, стал на самый край борта и оттуда опорожнил свой мочевой пузырь.

— Дельфинов не напугай, — посоветовал ему Федор.

— Они и не такое видали, — успокоил друга Леха и философски заметил. — Круговорот веществ в природе, понимаешь.

Закончив столь необходимую процедуру, он стал привязывать парус. Это дело оказалось хитрое — все веревки разорвало к чертям, и чтобы наладить из них нормальные шкоты предстояло повозиться.

Федор, тем временем, доел тушенку, взял со скамейки бинокль и стал разглядывать морские просторы в надежде увидеть какой-нибудь корабль. Все ж таки Черное море — это не Антарктика, перекресток торговых путей. Корабли должны ходить часто. Может, кто заметит терпящее бедствие яхту, возьмет на борт? Или хотя бы на буксир? Здешнее море маленькое, куда ни плыви — скоро в берег уткнешься. Но болтаться даже несколько дней без воды — удовольствие небольшое.

Слева и справа он ничего не обнаружил, впрочем, как и прямо по курсу. Только белые барашки волн мерно вздымались, сменяя друг друга. Зато когда он обернулся и посмотрел назад, то глазам своим не поверил. Курсом на север шел целый караван кораблей. Правда, это были не сухогрузы, а какие-то парусники.

— Леха! — крикнул сержант, оторвал бинокль от глаз и мельком скользнул взглядом по промокшему ремкомплекту. — Ты глянь! Какие-то яхтсмены. Надо сигнал подать. Ракетницы у нас тут нет?

— Да откуда…

Леха бросил свое занятие, вскинул ладонь к глазам, прикрываясь от солнца, громко хмыкнул, выхватил у друга бинокль.

— Везуха! — подтвердил он, приглядевшись — Я же говорил, сержант, не пропадем. Только откуда здесь столько парусников, регата что ли?

— Да какая на хрен разница? — Федор забрал бинокль обратно. — Регата — это тоже хорошо. Не дадут же они пропасть братьям-яхтсменам. Вяжи быстрее свои веревки, надо выйти на их курс, а то мимо пройдут и не заметят. Ишь как быстро чешут. На всех парусах!

— Ясен перец, быстро, — подтвердил Леха, довязывая последний узел и осторожно поднимая парус, — ветер-то попутный.