Рим должен пасть

Глава вторая Купец или воин?

— Твое повествование убеждает меня в том, что я не ошибся в тебе, — проговорил Магон, отпив вина из массивной золоченой чаши, инкрустированной драгоценными камнями. — Время расставило все по местам. Я рад, что ты выжил и помогу тебе начать жизнь в Карфагене. А опыт римского легионера может тебе очень скоро пригодиться.

Федор слушал, не перебивая.

— Конечно, я не смогу сразу сделать тебя суффетом, — улыбнулся умудренный жизнью сенатор, — но кое-что в моих силах. Чего ты хочешь — торговать или воевать?

Несмотря на довольно-таки простой вопрос, Чайка призадумался. Воевать он уже пробовал, а торговать нет. Вдруг получится? Это вполне мирное занятие здесь всемерно поощрялось. Для того же, чтобы стать полководцем высшего ранга, ему не хватало знатности, а без родословной пути наверх практически не существовало. Собственно, военная карьера всегда терниста. И все же торговать ему не хотелось.

Видя замешательство собеседника, Магон подбодрил:

— Ты можешь подумать. Я вижу, ты не привык принимать решения мгновенно. Я тоже. Это кое о чем говорит. Поживешь пока в моем доме, или Акир снимет тебе собственный. Как пожелаешь. Надеюсь, за месяц ты к чему-нибудь придешь. В любом случае, я помогу тебе сделать первый шаг. Обещаю, что ты станешь гражданином Карфагена. А, получив статус, военный или гражданский, ты все равно окажешься перед необходимостью выбирать дальнейший путь.

Федор не стал спорить, тем более, что ему уже пообещали то, на что он и не надеялся в самых смелых своих мечтах. Иногда он казался себе немного тугодумом, но это происходило только в тех случаях, когда ситуация требовала неоднозначной оценки и осторожности. Если же все казалось ясным, Федор действовал мгновенно. Но жизнь довольно часто преподносила ему сюрпризы.

Магон, облаченный в длинный темно-синий балахон, умолк, поставив чашу на столик с гнутыми позолоченными ножками. Федор, уже переодевшийся в соответствии с местной модой в зеленый хитон, тоже молчал и скользил рассеянным взглядом по широкой террасе, отделанной мозаичными плитами. Она выдавалась вперед и являлась как бы продолжением второго этажа виллы, где они вольготно расположились на завтрак. Здесь спокойно могли бы разместиться человек пятьдесят, но сейчас у стола сидели только двое. Даже верный Акир отсутствовал, отправленный по делам своего именитого хозяина. Лишь чернокожий раб прислуживал им, маяча за спиной бессловесной тенью.

Возвышавшиеся недалеко от дома незнакомые деревья с пышными тропическими кронами давали небольшую тень, но для южного солнца они не являлись надежной преградой. Хотя стояло еще раннее утро, зной уже давал себя знать.

Эту ночь Федор провел здесь же, в отведенных ему апартаментах дальнего крыла вилы. Он вкусно поел и отлично отдохнул, отказавшись от нумидийской рабыни, заботливо предложенной Акиром. Чем его несказанно удивил. Но Федор пресек все разговоры на эту тему, сообщив, что очень устал и хотел бы для начала выспаться.

С сенатором они повстречались еще вчера. Обниматься, как старые друзья, конечно, не стали — не так уж они были близки, да и по рангу не положено. Все разговоры отложили на завтра, благо сенатор оказался свободен и не выезжал ни на какие заседания. Федор тихо радовался, что обстоятельства сложились именно так. Во всяком случае, он сбежал от верной смерти в Риме. Здесь, конечно, придется все начинать сначала, но знакомство с Магоном обещало неплохие перспективы. И морпех, немного отдохнувший от треволнений, снова чувствовал себя веселым и бодрым.

Магон с момента последней встречи в Афинах изменился не особенно. Он выглядел все тем же седовласым и бородатым мужем. Правда, в домашних условиях он не носил высокого колпака, постоянно украшавшего его голову в Крыму, но на груди все так же сверкала золотая цепь с каким-то странным амулетом, похожим на штандарт Карфагена, впервые замеченный Федором на квинкеремах, но его значения морпех пока не мог истолковать. Наверное, он являлся знаком власти. «Надо будет расспросить потом Акира, — решил Чайка. — Пора понемногу изучать местные символы».

За обильным завтраком беглый опцион рассказал обо всем, что с ним случилось. Ну, или почти обо всем. Насчет своей внезапно вспыхнувшей страсти к Юлии он умолчал, считая, что это дело личное. Какое может иметь значение любовь простого солдата и дочери римского сенатора для Карфагена? Наверное, никакого.

Через несколько дней Федор переехал. Гостеприимство сенатора — это хорошо, но свой дом лучше. Тем более, что на виллу Магона часто заглядывали высокопоставленные гости, и от вереницы охранников и рабов, представлявших собой их эскорт, в просторных покоях становилось тесно. И Федор чувствовал себя не в своей тарелке посреди такого столпотворения.

Проворный Акир быстро нашел ему неплохое бунгало — небольшой, по меркам местных богачей, трехэтажный домик, окруженный садом, в обширном новом предместье Мегара. Вокруг обитали купцы среднего достатка и знатные воины. Такие соседи вполне устраивали Федора, пламенно желавшего хоть иногда оставаться в одиночестве. Но ему не удалось полностью осуществить свой замысел. Вместе с ним в его новое жилище переехали трое смуглолицых слуг-охранников, одна кухарка и нумидийская рабыня, от присутствия которой он так и не смог отвертеться. Акир очень настаивал, и морпеху пришлось согласиться из уважения, но едва наперсник сенатора удалился, он первым делом выделил чернокожей наложнице отдельную комнату на третьем этаже и приказал ей оттуда нос не высовывать в ожидании вызова. Девушка подчинилась. Охранников и кухарку он поселил на первом, где, собственно, и располагались приемные залы, а также некое подобие кухни. Сам Федор с большим удовольствием разместился на втором этаже, в шикарных комнатах, обставленных тяжелой, но удобной мебелью, и смог, наконец, расслабиться по-настоящему.

Но едва он остался наедине с самим собой, как тут же нахлынули воспоминания о Юлии. Как там она, и что с ней сталось? Бесстрашная девушка пожертвовала своим положением и будущим ради него, а он все еще ничем не может ей помочь. Ведь собственные перспективы пока скрыты туманом.

Однако долго грустить ему не дали. На следующее утро явился Акир, и они гурьбой, прихватив для солидности двух охранников, отправились осматривать город. Акир предлагал ехать на колеснице, доставившей его к дому, но морпех решил прогуляться пешком.