Страница 11 из 99
Он гладил меня по спутанным волосам и обещал, что теперь всё будет хорошо, я выздоровею, он возьмёт отпуск и мы с ним поедем на Чёрное море отдыхать.
Я слушала эти его глупые обещания и молча плакала. Ведь никакого отпуска не будет, как не будет и Чёрного моря. А будет война… И так мне стало тоскливо!
— Пап, ты можешь мне пообещать одну вещь?
— Машенька, для тебя я всё сделаю!
— Пообещай, что если будет война, тебя не убьют!
— Маш, ну какая война?..
— Пообещай!!!
— Хорошо, я обещаю, что меня не убьют, если это от меня будет зависеть!
— И подари мне маленький пистолет…
— Пистолет-то тебе зачем?
— Для самозащиты.
— Ладно, попробую.
— Запомни! Ты мне обещал!
Просидел он у меня часа два. А потом опять уехал. Служба…
Обед мне опять принесли в палату. Лежачая я… Поклевала без аппетита немного. Попросила принести мне зеркало. Санитарка принесла его из служебного туалета. Знакомое мне зеркало…
Мда-а! Красавица я, чего уж там… Глаза сильно опухшие. Под обоими «очки». Синяки от сильного сотрясения мозга. Плюс на левой скуле синяк припухший. Туда мне кулак угодил…
Понятно теперь, чего на меня все так пялились вчера. Боюсь, что за четыре дня всё это до конца не пройдёт. А максимум в субботу мне уже надо будет уезжать…
Расстроилась и отвернулась лицом к стене. Даже рассчёсываться передумала. Лежу, мучаюсь, психую… Вдруг слышу:
— Рыжик…
Ма-а-ать! Это он! Мой ночной кавалер! Зачем он сюда пришёл⁈
— Рыжик, меня выписывают. Я в часть уезжаю…
Ну и зачем он пришёл? Я же страшная сейчас! Не хочу, чтобы он такой меня видел!
— Рыжик, ну посмотри на меня…
Нет, ни за что! Не хочу, чтобы он видел меня такой!
— Рыжик?…
Тишина… Потом шаги и дверь закрылась… Ушёл…
А я заревела… Навзрыд, захлёбываясь и размазывая слезы и сопли… Во весь голос… От боли. От обиды. От ненависти… Убью суку! Она мне всю жизнь поломала! УБЬЮ!
Меня пытались успокоить, дать воды. Я отпихивалась локтями, дрыгалась, пролила воду… И ревела!
Потом меня прижали к кровати и засадили в задницу укол…
Спала я до следующего утра…
…Вот уже и восемнадцатое июня. А я всё ещё в госпитале. Воистину правду говорят, если хочешь рассмешить бога, расскажи о своих планах.
Я-то планов аж целое громадьё придумала! Наполеоновские прям были планы! А тут — херак! И все планы побоку. Вот и планируй после этого…
Завтрак я весь съела. Надо мне кушать. Чтобы поправиться быстрее. Узнала у медперсонала, можно ли будет постричься в госпитале. Оказывается, что можно, и даже в палате. Парикмахер сам сюда приходит. Я попросила его позвать.
Опять приезжал папа. Но пистолета мне не привёз. Он что, думал, что я забуду? А вот ни хрена! Пистолет мне нужен! Заодно я и денег взяла у него.
Потом он уехал, а после обеда ко мне пришёл парикмахер. Старый такой еврей. Запричитал вокруг меня. Забегал. А я разозлилась!
— Уважаемый! Вы будете меня стричь или только обсуждать украшения моей физиономии?
— Ой-вей! Конечно старый Соломон пострижёт эту молодую особу! Но кто ж занимался её воспитанием? Отцу должно быть стыдно за свою фамилию!
— Моя фамилия Стирлец и мне ни разу за неё не стыдно! И моему отцу тоже!
Упс… Дядя сразу же заткнулся и стал поглядывать на меня как-то странно. Со скрытым уважением что-ли.
Я объяснила ему, что хочу стрижку покороче, под мальчика. Парикмахер повздыхал, покрутил мои волосы и начал меня стричь. И что самое главное — молча…
Старый Соломон оказался мастером просто экстра-класса! После его стрижки из зеркала на меня смотрел зеленоглазый пацан с украшенной синяками рожей. Ну или же избитая девчонка. Всё просто зависит от одежды. Отлично он меня постриг. Стрижка унисекс!
И ещё Соломон наотрез отказался брать с меня деньги. Не объясняя причины. Вот тебе и еврей…
После его ухода я собрала свои банные принадлежности и пошла в ванну. Аккуратно помыла свою голову, сама тоже помылась. Постригла опять ногти. Оделась и накрутила на голове полотенце. Пока шла до своей палаты, поймала несколько сочувствующих взглядов. И ни одного злорадного…
А потом мне снимали швы… М-мать!.. Я чуть не описалась там от полноты ощущений!..
После ужина я попробовала по разному уложить свои волосы. Так и не поняла, как будет лучше. И поэтому легла спать лохматой. И даже без косметики на лице.
А вот нет у меня косметики! Совсем нет! Ни кремов нет с пудрами, ни тушей с губнушками. И даже карандашей-подводок и тех нет. Не пользовалась я, наверное, ими раньше. Ну и сейчас тоже не буду. После войны уже буду покупать… Спала я совсем без снов…
А утром, ещё до завтрака, приехал папа! Поохал немного насчёт моей новой причёски, посожалел конечно, но потом вынужден был признать, что эта стрижка мне идёт. Выгрузил на тумбочку гостинцы и со словами:
— Я надеюсь на твоё благоразумие.— засунул мне под подушку небольшой пистолет и пачку патронов.
— Я тебя очень люблю, пап. Ты самый лучший! — и прошептала: — Не дай им себя убить. Ты мне обещал!
— Маш, ну ты опять? Ну какая может быть война?
— С немцами пап, с немцами!
— Машуль, а ты случайно не забыла, что мы с тобой тоже немцы?
— Мы наши немцы! Русские! Советские! А те германские! Фашистские! — я уже почти кричала.
— Машенька! Ну Германия не будет воевать на два фронта…
— Их Гитлер псих! Он будет! Нападёт в воскресенье, а у тебя приказ не поддаваться на провокации! А это не провокация будет. Это война будет. Они всё бомбить будут…
Я уже плакала навзрыд.
— Папочка, я очень тебя прошу! Убей их всех, чтобы они нас не убили!
Папа посмурнел и внимательно вгляделся в моё лицо. Не знаю, что он там увидел, но кивнул сам себе и спросил:
— Во сколько нападут?
— Утром… Около четырёх часов.
— Я тебе верю. Извини, я должен ехать.
Поцеловал меня в макушку и вышел.
А я всё сидела и хлюпала носом. Вот и национальность узнала свою… Немка я… Очень хреново. И ведь даже языка не знаю…
Завтрак я съела весь, но вот что именно я ела, не помню, хоть убейте…
Успокоившись, я засунула в карман халата пистолет с патронами и пошла в туалет. Закрылась там и достала оружие.
Небольшой и лёгкий такой пистолетик. Максимум полкило весом.На нём написано ТК и год выпуска 1930.
Вытащив обойму, я передёрнула затвор. В стволе ничего нет. Нажимаю на спуск и слышу щелчок. Полный порядок.