Страница 65 из 116
На родине, куда он периодически наведывался, Беше никто толком и не знал. Это не мешало саксофонисту активно гастролировать, записываться и сочинять. Он даже написал музыку к балету в духе Чайковского! Стиль игры Сиднея Беше практически не менялся с годами, а его отчетливое вибрато слушатели либо обожали, либо ненавидели. Он жил в Европе, но не забывал о музыкальной традиции родного Нового Орлеана, которая вдохновляла музыканта всю его жизнь, а на волне интереса к традиционному джазу у него всегда были благодарные слушатели в Старом Свете. Сидней Беше умер от рака ровно в день своего рождения, 14 мая 1959 года, когда ему исполнилось 65 лет, — до конца своих дней он сохранял энергию, энтузиазм и способность творить.
Послушать
Sidney Bechet. Petite Fleur (2008)
Membran
По имени одной из самых известных мелодий Сиднея Беше Petite Fleur («Маленький цветок») названо несколько антологий его творчества: для знакомства с этим человеком подойдет выпущенное в 2008 году собрание двадцати шести пьес, записанных в 30-х и 40-х годах для лейблов Victor и Bluebird. Старая новоорлеанская мелодия High Society дана в исполнении группы Джелли Ролл Мортона (настоящая атмосфера шагающего оркестра!), остальное — записи группы Сиднея Беше под названием New Orleans Feetwarmers и два необычных студийных эксперимента. В апреле 1941 года Сидней Беше записал версию песни The Sheik Of Araby, сыграв сразу на шести инструментах. Сначала он сыграл пьесу на фортепиано, потом на барабанах, слушая партию пианино. Объединив две дорожки, Беше добавил партию сопрано, контрабаса, тенор-саксофона и, наконец, кларнета. Та же процедура предшествовала появлению пьесы Blues Of Bechet — это были ранние эксперименты по многодорожечной записи! Завершает сборник печальная заглавная мелодия, записанная в январе 1952 года на концерте в Париже — городе, который любил Сиднея Беше, как никакой другой.
Флетчер Хендерсон: формула свинга
В 20-х и 30-х годах многие джазмены по всей Америке слышали о веселой нью-йоркской жизни оркестра Флетчера Хендерсона, у которого была репутация самого «горячего», модного и виртуозного биг-бенда в стране. Его лидер, будучи пианистом и аранжировщиком, оказался одним из самых влиятельных джазменов эпохи, но и одним из самых неизвестных широкой публике. Во время своего творческого пика Флетчер Хендерсон определил звучание биг-бенда и заложил основы тех новаторских джазовых идей, которые сегодня кажутся само собой разумеющимися.
Джеймс Флетчер Хамильтон Хендерсон родился в городке Кутберте, штат Джорджия, 18 декабря 1897 года в семье уважаемого школьного директора. С шести лет он начал заниматься на фортепиано. Его младший брат Хорас (впоследствии — тоже лидер оркестра и аранжировщик) рассказывал: «Когда ему было шесть или семь, мама и папа запирали его, чтобы Флетчер практиковался. Они слышали шум, потом наступала тишина, а когда они открывали дверь, то видели его спящего калачиком на полу!» Уроки пошли впрок: уже в школе Флетчер Хендерсон слыл приличным пианистом. Он посещал колледж в Атланте, а затем переехал в Нью-Йорк, чтобы поступить в аспирантуру Колумбийского университета и стать дипломированным химиком.
Однажды Флетчер Хендерсон заменил больного товарища по комнате, который играл на фортепиано на речном пароходике. Вся затея настолько пришлась ему по вкусу, что скоро он устроился на работу пианистом в музыкальный магазин. Оттуда Флетчер уже в качестве сессионного музыканта и музыкального директора перешел в Black Swan — одну из первых звукозаписывающих компаний с черным владельцем. С химией было покончено: Флетчеру Хендерсону стало понятно, что с его цветом кожи карьера в химической промышленности ему не светит.
В Black Swan произошла важная встреча с музыкальным партнером, саксофонистом и аранжировщиком Доном Редманом — парочка друзей создала новую, динамичную концепцию для больших джазовых оркестров. Они почувствовали заложенный в оркестровом звучании потенциал и смело расширили оркестр: введя деревянные духовые инструменты, кларнет и два медных инструмента — трубу и тромбон. Новое звучание сшибало с ног. Оно было пластичным, колоссальным по силе воздействия, богатым новыми красками. Первым его представил публике оркестр Флетчера Хендерсона, которого за хлесткость и звонкость музыки стали звать «Смэк», что можно перевести как «Шмяк».
Ансамбль играл в нью-йоркском клубе Roseland — его называли лучшим афроамериканским оркестром в Нью-Йорке (конечно, это была локальная слава «в узких кругах» интересующихся джазом, до широкой публики музыка Флетчера Хендерсона доходила с трудом). Поначалу роскошные аранжировки сочинялись в духе популярного оркестра Пола Уайтмена, но после того, как в 1924 году в оркестр пришел молодой, брызжущий энергией корнетист Луи Армстронг, Флетчер Хендерсон понял, что пора уходить в сторону от хоть и богатого, но «сладкого» звучания в сторону подлинного, свингующего джаза. Это было огромным шагом — в Нью-Йорке зазвучал слегка развязный и хулиганский, но совершенно неотразимый и немыслимо танцевальный джаз в исполнении целого оркестра.
Аранжировки писали сам руководитель, а также его друг Дон Редман, в оркестр в разное время входили блестящие музыканты, от трубачей Луи Армстронга и Роя Элдриджа до саксофонистов Бенни Картера и Коулмена Хокинса (последний начал играть в 1923 году, имитируя партию тубы на бас-саксофоне, но быстро перешел на тенор). Коллектив было слышно всюду: он звучал на радио, катался с гастролями от побережья до побережья (хотя больше всего его любили, конечно, в Гарлеме). Кларнетист оркестра Рассел Прокоуп говорил: «Флетчер Хендерсон должен продавать огромное количество своих записей, потому что каждый во всех чертовых окрестностях крутил записи Флетчера Хендерсона». Правда, на концерты оркестра в Нью-Йорке могли ходить только белые слушатели — такова была расовая дискриминация даже в самом космополитичном американском городе.
Сам руководитель оркестра, казалось, был равнодушен к успеху. Его вообще было трудно вывести из себя: даже когда его трубач в порыве гнева бросил кирпич ему в окно, он остался спокойным. Гитарист Дэнни Баркер рассказал об одном эпизоде 1930 года в нью-йоркском клубе Rhythm. Флетчер Хендерсон спокойно играл в бильярд, не замечая ничего вокруг, хотя кругом веселилась публика, а музыканты уходили в отрыв. Там же были Кинг Оливер и Джелли Ролл Мортон, и последний в шутку (и довольно громко) сказал: «Этот Флетчер играет в бильярд точно так же, как он играет на рояле, — задом наперед, как рак». Кинг Оливер смеялся над замечанием до кашля, но Флетчер Хендерсон даже не обернулся.
К сожалению, Хендерсон никогда не был хорошим бизнесменом: хотя его оркестр очень активно записывался на более чем десятке лейблов, музыкантам почти ничего не перепадало. Его жена Леора считала, что поворотным моментом в жизни ее мужа была автомобильная авария 1928 года. Он поранил плечо и, видимо, получил сотрясение мозга. Флетчер очень изменился: стал совершенно легкомысленным и совсем лишился амбиций. Согласно мнению Леоры Хендерсон, та авария была одной из основных причин уменьшения успеха оркестра, который потерял ряд концертов и уже не существовал в качестве единого целого. Некстати случился и обвал на бирже в 1929 году: лишившись и без того шаткой финансовой опоры, музыканты разбредались кто куда. Но сотни аранжировок не лежали без дела.
В 1934 году Хендерсон продал свои зажигательные аранжировки популярному белому оркестру Бенни Гудмена, которому требовались новые пьесы для еженедельных выступлений на радиошоу Let’s Dance. Бенни Гудмен нуждался в этих «горячих» пьесах, но и отдавал должное их создателю: хорошо платил, поддерживал во время болезни, всегда указывал подлинное авторство и утверждал, что оркестр Флетчера Хендерсона все равно сыграл бы их лучше, чем его собственный оркестр. Впрочем, цивильная белая публика не знала, что за любимыми ими пластинками Бенни Гудмена стоит искусный черный аранжировщик, и с удовольствием танцевала под них, не задаваясь вопросами расы и цвета кожи. Карьера Бенни Гудмена пошла в гору, его даже начали называть «королем свинга», но не меньшие (а то и большие) основания на этот титул были у его аранжировщика. Многие хиты Бенни Гудмена были уже давно, еще в конце 20-х годов, сыграны оркестром Флетчера Хендерсона, причем сам Хендерсон переводил их в ноты прямо со своих старых записей и продавал Гудмену.