Дикий папочка

Но ведь я мог не успеть найти дочь… Поиски не были лёгкими — «спасибо» за это биологической матери девочки. Хотя матерью её назвать нельзя. Кукушка в волчьей шкуре.

Поворачиваю ключ в замке зажигания, включаю заднюю скорость, начинаю движение и… жму на тормоз. Из припаркованного рядом джипа выскакивает девушка. Куда она смотрит? Ещё немного, и я бы её красивой тачке дверь снёс. «УАЗ» по сути своей тяжёлая суровая машина и не джентльмен от слова совсем.

Стоп. Эти ноги от ушей я видел раньше.

— Зай, выходи уже! — девушка вещает в открытую дверь кому-то в салоне. — Мы можем сказать, что у нас встреча по работе. Всегда так делали. Сейчас в чём проблема, не понимаю?

Из машины нехотя с недовольным видом и «красивым» фингалом под глазом выходит муж Леры.

— Проблема в том, Анюта, что раньше я был при жене, и столько сплетен вокруг меня не ходило. Если нас с тобой в ресторане застукают — разнесут моментально, ещё и придумают сверху. Никакие отмазки не спасут.

Немного опускаю стекло на двери, чтобы лучше слышать разговор парочки. Я до фига знаю об этом чёрте, но про его связь с Аней не в курсе. Был не в курсе.

— Ой, всё! — цокает подруга Леры и поправляет волосы. — Мне тоже есть чего бояться. Не забыл?

— Вот именно, — Глеб надевает солнцезащитные очки. — Нельзя было у меня пожрать?

— Нет, — строго обрубает длинноногая лань. — Я тебе не Лерка — сидеть в четырёх стенах не стану. И вообще, я скоро выйду замуж, и ты меня будешь видеть гораздо реже. Посмотрим, как запоёшь.

— Да идём, идём, — от души хлопает дверью джипа. — Под монастырь меня подведёшь с этими ресторанами, — продолжает ворчать. — И себя тоже. Привыкла к красивой жизни.

— Красивой девушке красивая жизнь, — гордо вздёргивает носик лань-Аня и спешит взять кавалера под руку. — Учти, отвыкать я не собираюсь.

У Леры, похоже, суперспособность — собирать вокруг себя моральных упырей. Иначе такой расклад я объяснить не могу…

Пара шагает к ресторану на углу — недешёвое и невкусное заведение. Я как-то зашёл туда и вышел после первого блюда, которое мне подала улыбчивая официантка. Денег у меня хватает, но платить заоблачную цену за фекалии с изысканным названием смысла не вижу.

Вторая моя попытка уехать тоже заканчивается неудачей — телефон звонит. Матерюсь, возвращаю «УАЗ» на парковочное место и смотрю на экран мобильного — Лера, легка на помине. Я несколько удивлён, если не сказать крепче. С чего бы ей звонить?

— Ну? — отвечаю коротко и по человеческим меркам грубовато.

— Э-эм… Привет, — голос матери моей дочери звучит растерянно. — Ты ещё в городе?

— В городе. Что хотела?

— У Маши каша растворимая закончилась, ты не мог бы…

— Мог бы. Название в смс скинь, — отключаю звонок.

Общаться с людьми я не умею и не горю желанием учиться. Оборотни и люди — разные полюса, искать точки соприкосновения бессмысленно. Лера — мать Маши, всё. Девочка нуждается в её любви, а я люблю дочь — круг замыкается.

Но чем больше я думаю эту мысль, тем меньше в неё верю. Не смешно. Даже не забавно. Я не понимаю, что изменилось. Почему «рудимент» по имени Лера начал интересовать меня чуточку больше, чем ничего? Да — красивая. Да — не глупая. И?.. Ответа я не знаю. Знаю только, что если не прекращу мусолить её образ в мыслях, добром это не кончится.

Всё понимаю, но какая-то часть меня — судя по всему, немаленькая — отчаянно требует перезвонить Лере. Нафига? Что я ей скажу?

Задаюсь философскими вопросами, а пальцы сами тапают по экрану смартфона.

— Да? — отвечает Лера после первого гудка.

— Ещё что-то надо купить? — почти давлюсь словами.

— Хм, нет вроде…

Неловкое молчание — лишнее подтверждение, что не стоило звонить. Чувствую себя кретином. Давно со мной такого не было. То есть никогда.

— Маша в порядке? — спрашиваю, чтобы хоть как-то оправдать тупую ситуацию, в которую попал по своей инициативе.

— Да. Мы гуляем. А что?

— Ничего. Гуляйте.

Давлю на отбой так, что, кажется, калёное стекло сейчас треснет. Зачем звонил? В голове мелькает ответ — «чтобы услышать Лерин голос», но я в зародыше давлю эту опасную мысль.

Глава 9

К вечеру начинаю ощущать себя зомби — хоть спички в глаза вставляй. Я поспала с Машей днём, но общее сонное состояние и разбитость никуда не делись.

— Сейчас деток искупаем, и ложись, — заявляет Шура, попивая чай.

Мы решили сегодня мыть Борю и Машу у меня в бане, вот соседка и ждёт, когда печь нагреет бак с водой. Дети играют в комнате, на улице тишина и отличная погода. Хороший вечер. Ещё бы спать так сильно не хотелось…

— Рано, — я зеваю. — Маша в это время ни за что не уснёт.

— Я посижу с ней, а там уже и папаша ваш подтянется.

У меня дёргается глаз и рука, в которой я держу кружку с чаем.

— С чего ты взяла, что он придёт? — спрашиваю отчего-то шёпотом.

— Не знаю, — Шура отводит взгляд, — просто подумалось. Само, — смотрит на меня.

М-да, уважаемая, не умеете вы врать. Но допытывать соседку, у меня нет сил.

— Я прилягу минут на десять? — спрашиваю разрешения у Шуры и, не дожидаясь ответа, плетусь в комнату.

— Приляг, ага. Как вода согреется, я тебя толкну, — обещает моя спасительница.

Принимаю горизонтальное положение, и тяжёлые веки закрываются, а расслабленное тело, словно проваливается в диван…

Сквозь сон я слышу, как кто-то поёт. Слова песни разобрать нельзя — вроде не на русском. Песня тихая, похожа на урчание зверя. Она успокаивает, и хочется снова вернуться в забытье.

И тут на меня обрушиваются воспоминания вечера. Все разом: баня, дети, Шура, которая обещала меня разбудить. И не разбудила! Я подскакиваю на диване, как ужаленная, и кручу головой, пытаясь понять, где дочь. Только зрение не спешит со мной сотрудничать — перед глазами до сих пор мелькают обрывки сна.

— Шура… — хриплю.

— Тише. Маша засыпает, — голос Яна звучит для меня, как из бочки.

Я понемногу прихожу в себя и наблюдаю, как в полумраке тяжёлой бесшумной поступью с Машей на руках по комнате расхаживает дикий папочка. Что?.. Какого чёрта?

— Опять ты… — выдаю на выдохе.

— Я тоже рад тебя видеть, — издевается дикарь.

— Шура где? — подхожу к нему, забираю почти заснувшую дочь.

— Искупала детей и ушла. Своего забрала, а Машу мне оставила, — Ян продолжает меня подкалывать.

— Надо было меня разбудить, — ворчу, устраивая дочь в гнезде из подушек на диване.

— В кроватку клади, — приказывает дикарь.

Я оборачиваюсь и замечаю детскую кровать с новеньким матрасом — только белья постельного не хватает. Заботливый отец обеспечил Машуле собственное спальное место. Стоит сказать Яну спасибо, но у меня язык не поворачивает. Пока. Я злюсь, но не на него, а на себя за то, что вырубилась. Такая беспечность недопустима.

Молча иду к комоду, достаю красивую простынку с розовыми слонами и новое одеяло. Стелю постель для дочки и кошусь на дикого папочку. Он сидит в кресле — ноги вытянул, чешет бородатый подбородок и глядит задумчиво на мирно сопящую дочь.

— Капризничала перед сном, — делится новостями, — хныкала.

О, похоже, Маша привыкла к «дяде» и начала показывать характер. Или зубы опять беспокоят? Хорошо бы первое. Надо, чтобы папка прочувствовал, так сказать, тяжесть отцовской доли. А то ему сегодня всё слишком просто давалось.

— Никто не говорил, что будет легко, — хмыкаю. — Не передумал?

— Ты о чём? — Ян упирается локтями в колени и смотрит на меня фирменным тяжеловесным взглядом.

— Папой быть не передумал? — уточняю, а внутри всё переворачивается.

— Тебе тоже бывает нелегко, но ты не передумала быть Машиной мамой. Почему я должен?

Он намеренно пропускает слова «приёмная мать» и «родной отец». Мне не показалось, нет. Ян расставил акценты так, что ошибки быть не может.

— Так… — выдыхаю и, поджав губы, смотрю на дикаря. — Ты уходить собираешься?