Страница 31 из 37
Карета проезжала по улицам Петербурга, спеша довезти до нужного адреса, но всё же дорога не везде оказалась хорошо выложенной. Наехав на один из выступающих камней, карета вздрогнула, а колесо резко надломилось, отчего весь экипаж встряхнулся, и извозчику пришлось внезапно останавливать тройку лошадей.
Отделавшись лишь испугом, Габриэла при помощи извозчика и нескольких прохожих удачно вышла из экипажа и скоро сидела на скамье. Наблюдая, как трудно и долго чинят колесо, чтобы продолжить путь, она уже собиралась взять городскую повозку, как отвлекла проходившая по улице старая цыганка:
– Милая, – сказала она.
В глазах была видна тревога, забота и желание как-то поддержать или помочь. Цыганка остановилась перед Габриэлой и покачала головой:
– Не возвращайся к мужу. Брось его... Тебя ждёт любовь иная, судьба лучшая.
– У меня дети, – поразилась Габриэла. – Как вы такое можете говорить и... откуда знаете...
– Они вырастут, и ты им будешь не нужна, – перебила её цыганка.
– Нет, – усмехнулась Габриэла, а у самой душа сжалась от страха, словно поверила, что так всё и случится.
Цыганка медленно уходила, словно её больше ничего не волнует. Она не оглянулась, погрузилась опять в свои мысли и скоро исчезла из вида. Габриэла смотрела ей вслед ещё долго, а сердце билось сильнее от растущего страха.
Казалось, в жизни давно происходит что-то не так. Не так она хотела жить: не за того вышла замуж, не встретила вовремя настоящую любовь... Подчинение правилам, нормам, воспитанию... Чем больше Габриэла прокручивала в памяти свою жизнь, тем становилось больнее. И больше всего – за детей.
В страшном предчувствии сидела она скоро вновь в карете, увозящей к дому Аминовых. Глядя перед собой, Габриэла видела только пустоту и черноту. Счёт времени потерялся, как и ощущение реальности. Хотелось лишь одного: вернуться домой, забрать детей и убежать от этой жизни вместе с Карлом, чтобы где-то начать жить так, как мечтается, как молит душа:
– Мои мальчики... Нет, я приеду к вам. Нет, не оставлю... Мальчики мои, – прослезилась она, представляя перед собой своих сыновей.
Они где-то ждут её и скучают. Они так привязаны к ней, их матери, так любят её. Их ласковые мягкие ручки всегда тепло обнимают и гладят. А какими сладкими оказываются их поцелуи – как подарки ангелочков, что вдохновляют и вселяют силы жить и бороться за прекрасное. Да, именно так... Любимые и любящие детки и мама...
– Я скоро к вам приеду. Я так виновата перед вами... Простите ли вы меня когда-нибудь?
Слёзы навернулись на глаза, но Габриэла стала смотреть в окно, за которым уже показался дом Аминовых.
– Всё будет хорошо, – прошептала она себе и глубоко вздохнула.
Оставаясь ещё сидеть в карете, Габриэла на миг закрыла глаза и стала улыбаться. Она представляла своих детей, как они всегда приносили ей в душу радость, как звучат их ласковые звонкие голоса, как резвятся или балуются, смеются или капризничают. Любимые,... самые нежные и дорогие,... самые нужные и ненаглядные...
– С днём рождения мой младшенький, мой Виллиам, ласковый, как котёнок, – еле слышно прошептала она, зная, что сегодня как раз день рождения её младшего сына и вспомнила, как дети пели для неё песню, которую сами сочинили.
Тогда был её день рождения, она танцевала с детьми, а они дружно и весело напевали:
Мама, я пою тебе
О бескрайнем небе, о полях просторных.
Радость подарив тебе,
Снова светит солнце, словно в чудном сне.
Снегом вся полна земля, и метель кружится.
Все деревья в кружевах, всё вокруг искрится,
В этот день спешу тебя, мамочка, поздравить
И здоровья пожелать, и улыбок радость.
Пусть исполнятся мечты, все твои желания,
Пусть уйдут с дорог твоих беды и страдания.
Я с тобою навсегда, моя ты дорогая,
С Днём Рождения тебя, мамочка родная!
– Я скоро приеду к вам, и мы больше не расстанемся, клянусь, – открыла Габриэла глаза, полные слёз...
Глава 47 (беседа Петра с Врангелем...)
Пётр с Ионой только успели собраться к новому дню, как Врангель, которому накануне присылали записку с просьбой прибыть для важного разговора по поводу пропажи Колумбины, приехал. Его сразу проводили в кабинет и принесли кофе на две персоны. Следом за слугой вошёл и Пётр.
Пожав друг другу руки, он и Врангель молча сели к столу и, когда остались наедине, взглянули в глаза друг друга.
– Итак, – выдержав паузу, Врангель сделал глоток ароматного горячего кофе. – Колумбину похитили?
– Да, граф, – кивнул Пётр и тоже сделал глоток кофе, после чего более расслабленно откинулся на спинку своего кресла. – Скажите о связи вашей супруги с Россией? Она говорит без акцента, а моя супруга тоже всего не знает, как мне кажется. Дедушка был русским, как-то графиня рассказала Ионе... И няня?
– О таком не всегда сразу все и рассказывают, – усмехнулся тот. – Вас каждый день спрашивают о ваших корнях?
– Нет, разумеется, нет.
– Да, есть у неё русская кровь, и няня учила русскому языку. Кстати, потому моя супруга и темноволосая, и дети почти все в неё. Дед её был княжеской крови. Жил где-то на юге России. Не узнавал точно, не нужно было, – рассказывал Врангель дальше и с глубоким вздохом тоже опрокинулся на спинку своего кресла. – Видать, это сблизило её с любовником... А вы всегда говорите загадками, кстати. Зачем вам это всё?
– Увы, привык к загадкам. Люблю дразнить, – хитро улыбнулся Пётр.
– Вам бы дразнить свою супругу, – не скрыл недовольства Врангель.
– О, поверьте, я дразню её в нужной мере.
– Возможно, стоило мне свою побольше дразнить, не бегала бы по любовникам.
– В данном случае, насколько это сейчас видится, ваша супруга – жертва, – сообщил Пётр, и граф удивился:
– Вы шутите.
– У меня своя мозаика, которую пытаюсь сложить. Не хватает пары деталей, и я могу сказать, кто во всём виноват, кто что украл и почему.
– Вы шутите, – повторил Врангель, но видел, как теперь Пётр смотрел на полном серьёзе и настолько строго, будто хотел обвинить его.
– Я люблю шутить, кстати, – признался тот. – Но сомневаюсь, что делаю это сейчас.
– Вы странный. Как вы можете расследовать, если в себе не уверены? Я зря просил вас о помощи.
– Время покажет, что зря или нет. Я люблю путать людей и смотреть на их реакцию. Это помогает мне.
– Ваша тактика. Вы подозреваете меня? Глупо, – усмехнулся Врангель.
– Да, вы говорили. Самому красть или кого нанимать... В первую очередь, ведь в подозреваемых окажетесь всё равно вы.
– Именно.
– А может, – размышлял Пётр дальше и сделал ещё глоток кофе, видно насладившись его вкусом. – Кто-то хочет вам угодить или... отомстить?
– Вы в своём уме? – сдержанно поразился Врангель.
– Задаюсь этим вопросом каждый день, но пока сомнений не возникло, – колко выдал Пётр. – Понимаете, связь с Разумовским вижу... И шлейф за вами тянется со Швеции.
– Какой ещё шлейф? – расширились глаза Врангеля и от удивления, и от возмущения.
– Присмотритесь к событиям, – сел прямее Пётр и, держа в руках чашку кофе, смотрел в глаза. – Вы отправляетесь с супругой к Разумовскому в гости. У вас там какие-то дела. Пусть. Но почему произошла кража именно перед этим? Кто-то хотел вас остановить или лишить супруги? Кто-то, кто связан с Разумовским? Ведь именно там мы нашли Колумбину... А моя жена? Была похищена и обнаружена тоже у владений Разумовского. Кто-то, кто связан с вами, и им пытался что-то этим сказать или как-то изменить свою судьбу или вашу. Зачем? Кто? Что этот человек или люди хотели сказать тем самым?