Война

— Хоть какая-то польза, — буркнул Витька. — Не отлынивай. Со временем сонливость должна отпустить.

— А ты сам-то медитировал?

— На фига мне? — удивился пацан. — У меня нет проблем с управлением гневом.

— Нормально… Учитель-теоретик.

— Не обязательно быть чемпионом, чтобы воспитать чемпиона, — напыщенно поведал Витька. — У Тайсона был тренер — Кас Д’Амато. И он не был чемпионом по боксу. Он был учителем чемпиона!

— Давайте спать, — предложила Ива. — Уже поздно. Я посторожу.

Мы принялись располагаться на ночь в палатке. Ива осталась снаружи — сторожить. Уроды и прочая Погань не давала о себе знать. Знак Вечной Сиберии отпугивал их — я это чуял отчетливо. Поэтому ни гирлянды, ни ведьмовских мешочкой выставлять мы не стали. Скоро Поганое поле станет домом родным…

Перед сном я потыкал мысленно на неведомый Знак, но он не отреагировал, зато зачесалась лодыжка. Хотя, возможно, меня укусил комар. Потом я помедитировал, но, как обычно, быстро вырубился.

***

Назавтра дождь полностью прекратился. За вчерашний день и утро сегодняшнего батарея зарядилась на 30 %. Мы решили не медлить и выдвинулись.

Из Князьграда вела асфальтная дорога, которая за десятилетия разрушилась не слишком сильно — мы ехали на скорости километров в восемьдесят, объезжая навечно застрявшие на трассе автомобили.

По обеим сторонам от дороги царили такая грязища и распутица, что смотреть страшно. Я надеялся, что когда трасса кончится, земля подсохнет, а новых гроз в ближайшее время не случится.

До своей гибели Витька говорил, что зимой в Поганом поле постоянно льют дожди. Если так (а не верить ему у меня нет резонов), нас ожидают проблемы.

— Смотрите! — воскликнула Ива спустя пару часов езды.

Он указывала куда-то в сторону, где среди заросших лесочком полуразрушенных одноэтажных построек шевелились белесые силуэты. Штук пять или больше.

— Уроды? — изумился я. — Среди бела дня? Они ж вроде ядовитыми становятся на свету. Никак мутировали?

— И Поганые грибы расплодились, — мрачно добавил Витька.

Разбухших бледных мешков размером с легковой автомобиль или даже больше в низинах среди деревьев наблюдалось много — гораздо больше, чем во время моего путешествия на север.

Что ж, шаманка снова оказалась права.

Раньше Погань не выносила слабенького света, не говоря уже о солнечном, пусть и в пасмурную погоду.

Как такое произошло? Мутируют они, что ли?

Если мутирует в с я без исключения Погань, то и вправду близится пришествие этого клятого Единого. И скоро разразится война…

Я втихомолку порадовался, что Председатель Кирсанов передал мне Знак Вечной Сиберии, отпугивающий Погань. Иначе у нас были бы знатные проблемы.

Вскоре хорошая дорога кончилась, и началось месиво. Я, по возможности, объезжал самые опасные места, но в конце концов остановился задолго до захода солнца у вздувшейся речки, несущей лесной мусор. Батарея подсела, и был риск застрять по самую маковку в сумерках.

Мы раскинули палатку на наиболее возвышенном месте, чтобы нас не затопило, если снова начнется дождь. От костра снова пришлось отказаться. Я не ожидал, что мне настолько сильно захочется посидеть у весело потрескивающих сучьев.

Мы профильтровали воду для питья и вскипятили на газовой конфорке чай, согрели консервы.

Как в этих краях выжить зимой, невесело размышлял я, когда ливни льют без остановки?

И сам себе ответил: выживут лишь оседлые, те, кто летом заготовил дров и снеди. Таким бродягам, как мы, тут в осенне-зимний сезон делать нечего.

Выбраться бы отсюда поскорей, пока Поганое поле окончательно не превратилось в Поганое болото…

— Хреново, — резюмировал я, когда уже немного стемнело. Мы с Витькой и Ивой маялись от безделья, слоняясь между вездеходом и палаткой. То есть маялись в основном, конечно, мы с Витькой. Подозреваю, что искусственному интеллекту априори не бывает скучно. Витька пробовал рыбачить с помощью удочек от Голованова, но рыба совсем не клевала в этой грязной, бурной речке.

Я умел приманивать живность, но мне было неохота заниматься магической охотой. К тому же придется долго варить жесткую дичь, а без костра газ в баллоне быстро израсходуется.

— Ливни и грозы бывают в основном на севере Поганого поля, — утешила Ива. — В степях Отщепенцев они случаются гораздо реже. Выберемся из зоны дождей — и дорога станет лучше.

— Твои б слова да Богу в уши, — сказал я.

— Ты веришь в Бога? — неожиданно уточнила Ива.

— Не особо. А что? Россы верят в Бога?

— Кто-то верит, кто-то нет. В основном, нет. У нас свобода вероисповедания. Запрещено лишь навязывание своего мировоззрения, любые формы миссионерства и упоминание своих божеств с целью смутить собеседника и склонить его к манипулятивному разговору о выгодах той или иной религии или точки зрения.

— Вот это правильно! — сказал я. — Поэтому придуркам вроде аннитчиков делать в Россе нечего.

— Вроде кого?

— Племени, поклоняющемуся луне. Аннит по-ихнему. Ужасно назойливые ребята эти лунопоклонники. Верят в свою Аннит и хотят, чтобы весь мир верил тоже. У них типа реферальной программы, наверное: приведи трех и получишь скидку на лунный нимб.

— Зачем верить в луну? — удивилась Ива. — Факт ее существования очевиден.

— Факт существования небесного тела очевиден. А то, что это еще и разумное существо какое-то, неочевидно. Они считают, что у луны два лица, светлое и темное — Аннит и Тинна.

Витька, который до сих пор отмалчивался, не выдержал и фыркнул:

— Бред сумасшедшего!

— И они кружатся… кружатся… — Я завис, задумавшись. Вспомнил кошмарный сон во время ночевки у дольмена.

— Олесь? — окликнула Ива.

— В танце! — повысил я голос. — Аннит и Тинна — две сестры, которые кружатся в танце!

— Ты сказал, что это два лица богини.

— Да, но… Подходит ведь! Имелась в виду некая дата лунного месяца.

Ива произнесла:

— Шаманка сказала, что Главная Ипостась появится в Оке Ведьмы, когда две сестры будут в танце с самими собой.

— Если речь о светлой и темной стороне, то луна почти всегда в танце с самой собой, — брюзгливо промолвил Витька. — Исключение — когда полнолуние и новолуние. Остальное время — сплошной танец. Так что никакая это не дата.

Но я настолько обрадовался своей догадке, что пропустил мимо ушей язвительный тон и общую агрессивность Витьки. Он вообще в последнее время испортился. То подолгу молчал, что для него нетипично, то выдавал что-нибудь желчное. Ничего — подуется и успокоится. Между мной и Витькой еще никогда не было конфликтов.

— Надо бы поговорить с аннитчиками, — сделал я вывод. — Глядишь, они что-то знают и дадут более конкретную информацию.

— Где они находятся? — поинтересовалась Ива.

Я развел руками.

— Последний раз были на подступах к Республике Росс. Борис Огнепоклонник их там перебил. Но не думаю, что это было все племя. Где-то живут другие. Спросим у тех, кто встретится на пути.

Я снова задумался, припоминая свой путь на юг и обратно. Получалось, что первое путешествие на юг из всей нынешней команды отчетливо помню только я один — Витька “перезагрузился” и многое забыл. Ива сопровождала меня лишь по дороге в Вечную Сиберию.

Тем временем Ива, которая сидела в привычной позе “сейдза” (это по-японски, с поджатыми ногами) у входа в палатку, чуть отодвинула полог, и я увидел на темнеющем небосклоне, в прорехе между чернильных туч, сверкающее блюдо полной луны.

— Сейчас танца нет, насколько я понимаю, — сказала Ива. — Но луна пойдет на убыль уже через день.

— Говорю же: бред! — раздраженно повторил Витька. Он валялся поверх спального мешка и без зазрения совести ковырял в носу.

— Разберемся, — коротко ответил я.

Что ж, если аннитчики попадутся нам по пути — хорошо. Если нет, едем спасать Киру, как и намечалось с самого начала.

***

Ночью мочевой пузырь по заведенному давным-давно порядку выгнал меня из душноватой палатки на свежий и влажный воздух. Разочек ему всегда надо было прогуляться.