Страница 6 из 62
Моя маленькая уродка превратилась в образец идеальной красоты. Ни одна ее черта не подлежала критике. Я, ее создатель, был обезоружен. Она, потрясенная, счастливая и не верящая собственным глазам, не отступала от меня ни на шаг, словно опасаясь, что чары развеются.
Это меня устраивало: я мог постоянно наблюдать за своим первым «произведением». Ежедневно я подробнейшим образом записывал результаты наблюдений и сравнивал их. Чем больше проходило времени, тем больше я убеждался в устойчивости внесенных изменений. Как ученый я имел право быть довольным. Но как человек…
Ее первые шаги в новом воплощении были очень робкими, но постепенно она становилась все увереннее, перестала избегать людей… А я, ловя восхищенные взгляды мужчин, начал страдать. Я узнал, что такое сомнения и ревность. Я просто влюбился в нее и боялся, что потеряю. Трехмесячный срок подходил к концу, и я понял, что единственный способ удержать ее — это объясниться.
— Что ты и сделал, — вставил я.
— Что я и сделал. И мое признание было принято благосклонно. У нас двое чудесных ребятишек. Она заботится обо мне — следит, чтобы я не располнел.
Он искоса взглянул на тарелку с крошками от ромовой бабы и добавил:
— Я был бы совершенно счастлив, если бы не отвратительные условия на работе. Шеф ко мне придирается.
— Не понимаю… У тебя есть шеф? А как же твой кабинет безупречной красоты?
— Все пришлось уничтожить Только с таким условием она и вышла за меня. Неужели ты хоть на минуту мог предположить, что даже красивейшая в мире женщина способна примириться с мыслью о соперницах?..
Крылышко Гермеса
Он рассказал мне это на корабле, плывшем из Пирея на Кипр. Не знаю, что его побудило к откровенности, не знаю даже, все ли я правильно понял. Как и большинство греков, он говорил по-английски с характерным акцентом, выговаривая «ш» вместо «с», и, не задумываясь, употреблял греческие слова везде, где ему не хватало английских. Можете представить, что это была за мешанина!
Вот что мне удалось из нее уловить.
Параксипулосу было двадцать шесть лет, когда он получил должность гида в Акрополе. Он бегло говорил по-французски, рожденный и воспитанный в Афинах, знал в Акрополе каждый камень, и, кроме того, достаточно хорошо владел предметом. Впрочем — о Зевс! — разве обязательно много знать. Всем туристам повторяешь одно и то же, даже теми же словами: «…прошу обратить внимание на колонны. Видите разницу между ионическим и дорическим стилем?.. Да, это Пропилеи, слева мы видим Эрехтейон с характерными фигурами кариатид, справа Парфенон, сейчас я расскажу вам о нем подробнее. Отсюда открывается изумительный вид на Афины, вон там холм Ликабетт, на котором возвышается…».
Основную массу туристов составляли американцы и скандинавы, которых по городу водили гиды из «Chat Tours». Немало было и французов, итальянцев, а также людей, национальность которых сразу не определишь. Обычно туристы спешили, поглядывая на часы: программа отводила на Акрополь лишь два часа, затем их ожидал обед в таверне «Звуки и свет» и старательно отрежиссированная «Ночная жизнь города». Бывали, конечно, иногда отклонения, но невероятное событие случилось только однажды.
Параксипулос в тот день замещал коллегу, которого семейные дела вызвали на Корфу. Он устал — с утра на него свалились три группы туристов из Франции и одна экскурсия итальянских студентов. «У вас клиент. Один человек». Он обрадовался, такие были редкостью, они больше расспрашивали, поэтому меньше надо было говорить самому. Но этот пожилой человек с морщинистым лицом, молчаливый и задумчивый, был каким-то особенным. Параксипулос говорил, но лицо гостя не отражало никаких признаков заинтересованности.
— Вы меня понимаете? — спросил он наконец.
— Да, отлично, продолжайте, пожалуйста.
Параксипулос продолжал:
— Если спуститься вниз вон по той тропинке, можно дойти до узилища Сократа…
— Вы ошибаетесь, Сократ там не жил, — прервал клиент.
— Но так утверждают научные светила, месье.
— И они ошибаются, — брезгливо ответил иностранец.
— Вы тоже профессор, месье?
Слово «тоже» было произнесено так, чтобы турист почувствовал, что даже его предполагаемое ученое звание не дает ему патента на большую безгрешность, нежели его коллегам. Ответ был поразительным:
— Нет. Просто я здесь в то время жил.
Не похоже было, что клиент шутит. Параксипулосу стало не по себе, однако он решил продолжить лекцию:
— Там, внизу, расположен вход в «Звуки и свет». Открывающееся оттуда зрелище позволит вам ощутить дух древности…
— Я же сказал, что жил здесь в то время, — прервал незнакомец.
— Ах, вы, вероятно, верите в перевоплощение душ!
— Глупости! — поморщился клиент. — Причем здесь перевоплощение?
Он осмотрелся и, убедившись, что поблизости никого нет, продолжил:
— Я не хочу никаких сенсаций, но скажу вам, что именно меня в древности называли Гермесом, посланцем богов. Это я помогал вашим предкам транспортировать материалы при строительстве Парфенона…
Видя смущение на лице Параксипулоса, незнакомец протянул руку к большой мраморной плите.
— Не правда ли, этот камень весит не меньше тонны?
— Думаю, да, — согласился гид.
— Смотрите!
Незнакомец буквально повел пальцем, и плита послушно передвинулась на несколько метров. Параксипулос протер глаза… Сомнений не было: мраморная глыба была сдвинута с места, где пролежала многие столетия. Параксипулос вскрикнул и бросился бежать. Он большими прыжками промчался по ступеням мимо изумленных туристов, свернул влево и по тропинке добрался до Пропилеи.
— Куда спешишь? — спросил сторож. — Если тебе еще что-то нужно от своего клиента, ты опоздал: он ушел несколько минут назад.
Параксипулос неровным шагом проследовал до служебного помещения и, сославшись на сильную головную боль, отправился домой.
Было уже совсем темно, когда он немного пришел в себя. Несомненно, вся история со странным туристом ему привиделась. Игра воображения. Порой у всех пошаливают нервы. Надо будет сходить к врачу, может, даже на неделю выехать в деревню. Он встал с кровати, зажег свет… Опять галлюцинация?
В кресле сидел его сегодняшний клиент.
— Вы? Как вы меня нашли? Как сюда попали?
Только выпалив это, он сообразил, что говорит по-гречески. Нежданный гость ответил на том же языке:
— Я хочу, чтобы вы сопровождали меня в прогулке по сегодняшним Афинам. Мне необходимо побеседовать с современным человеком.
— Но как вы сюда попали? Ведь дверь была заперта.
— Это мелочь, не забывайте, что я не человек и могу без труда проникать сквозь ваши стены.
Он встал с кресла, подошел к стене и просунул сквозь нее руку.
Параксипулос отер пот. Прежде чем он успел спрятать платок в карман, незнакомец опять оказался в кресле.
— Разумеется, я мог бы вас принудить, но я просто прошу вас, чтобы вы пошли со мной. Согласны?
Параксипулоса хватило только на то, чтобы кивнуть.
С площади Омония они вышли на улицу Стадиу и направились к дворцу Конституции, молча пробираясь сквозь шумную толпу гуляющих, которые, как обычно в теплые вечера, заполняли эту оживленную, освещенную неоном улицу. Миновали могилу Неизвестного солдата; на перекрестке пришлось остановиться — путь преградил тройной поток автомобилей. Однако Гермес, не обращая внимания на светофор, ступил на проезжую часть улицы. Параксипулос успел заметить изумленное лицо водителя большого такси, который уже видел неизбежность несчастного случая и…
Того, что должно было произойти, не случилось. Ближайшие автомобили резко затормозили, давая Гермесу дорогу; казалось, их остановила какая-то невидимая могучая рука. Водители выскакивали из машин, оживленно жестикулируя и пытаясь разобраться в случившемся. Однако прежде чем прибывшая полиция смогла навести порядок на перекрестке, Гермес и его спутник направились к старому району Плаки.
Здесь не было, как в центре, ярких реклам, но жизнь шла не менее оживленная. Торговцы, вывесив товар пря-мо на улице, стояли или сидели на порогах лавок в ожидании покупателей. Зеленщики громкими голосами расхваливали свои фрукты. Люди с лотками предлагали лотерейные билеты, веерами прикрепленные к длинным шестам. В кафе и тавернах с широко раскрытыми на улицу дверьми завсегдатаи, попивая вино и кофе, играли в кости, камни. Еще выше в сторону Акрополя, в районе старых домов, посреди узких улочек играли дети, сплетничали соседки, на балкончиках сушилось белье.