Страница 45 из 62
Ракеты не видно. Гие молчит… Да, это конец экспедиции, которая должна была стать прелюдией к освоению и колонизации Большой Планеты в системе Желтого Солнца.
Вконец измотанный, Моокс упал на стеклянистый безнадежно однообразный грунт.
Сон быстро овладел уставшим телом, однако мозг, утомленный многочасовым напряжением, по инерции еще продолжал работать. Я понимал, что засыпаю. Перед глазами мелькали какие-то картины, мешавшиеся с действительностью. Я слышал шум ветра за раскрытым окном, но мне казалось, что это звук ракетного двигателя. Еще немного — и этот необычный фильм растает…
Вдруг я вздрогнул. В полуреальный мираж вторглось НЕЧТО, своей несомненной реальностью разорвавшее легкий покров сна. Вначале я не понял, что это. Лишь позже сообразил — звук. Словно скребли металлом о металл…
Где я? Ах, да, в лаборатории института… Я работал допоздна и прозевал последний поезд в город.
Что же это мог быть за звук? Я потянулся к выключателю, и комнату заполнил яркий белый свет. Но переключатели и контрольные лампочки вычислительного устройства не светились, значит, звук шел не отсюда. Я посмотрел на горизонтальную, сделанную из полированного металла лобовую панель электромозга, которая служила крышкой мнемотеки и защищала элементы памяти от влияния внешних магнитных полей. У одного конца панели темнело раскрытое окно, а я на раскладушке лежал по другую ее сторону. И вдруг на блестящей поверхности панели я заметил темную прямую царапину. Царапина начиналась в метре от окна и бежала к стене. Проследив ее направление, я взглянул через плечо и вздрогнул от удивления: царапина кончалась почти на высоте моей головы в полуметре от стены. В конце ее лежал какой-то загадочный предмет, на первый взгляд показавшийся мне похожим на пулю от малокалиберной винтовки. Я хотел взять его рукой, но вовремя почувствовав, что он излучает тепло, воспользовался плоскогубцами.
Странный предмет действительно походил на пулю длиною не более половины спички; на тупом срезе виднелось несколько симметрично расположенных отверстий. «Что такое? — подумал я. — Покушение на мою жизнь?» Сама эта мысль показалась мне забавной. Да и откуда можно было стрелять? Разве что с вертолета — комната находится на семнадцатом этаже, а в радиусе десяти километров нет второго такого же высокого здания. Кроме того, стрелять должны были откуда-то издалека, потому что звука выстрела я не слышал, а конечная скорость пули была слишком мала, коль она остановилась, проехав по плите всего три метра! Наверное, какая-нибудь шальная охотничья пуля! Вокруг — охотничьи угодья. Утром покажу ее товарищам. Надо же: именно в мое открытое окно, одно из нескольких сотен окон здания, попала заблудшая пуля. Куда бы ее положить? Рядом с раскладушкой на покрытом стеклом столике стоял стакан из-под выпитого кофе. Я осторожно опустил туда находку, закутался в одеяло, потому что утро обещало быть прохладным, и спустя несколько минут уснул.
Я проснулся от резкого укола в темя, как будто меня ужалила пчела. Вскочив, я уселся на постели и начал растирать болевшее место. Пчелы нигде не было. Может, просто комар…
Семь часов. Через полчаса придут товарищи. Надо побыстрее привести себя в «божеский вид». Прежде всего — крепкий кофе. Я поставил на газовую горелку пол-литровую лабораторную колбу с водой (высоконаучный метод заварки кофе, практикующийся почти во всех лабораториях…) и схватил со стола стакан, чтобы сполоснуть его под умывальником. Вместе с осадком от вчерашнего кофе из стакана, звякнув о фаянс, что-то выпало. Моя пуля! Но было уже поздно: она соскользнула в сливную трубу, смытая водой из крана. Теперь никто не поверит в мое ночное приключение!
Из стакана сочилась тонкая струйка воды… «Вот те раз! — удивился я. — Дырявый стакан! Но ведь еще вчера он был совершенно цел! Видно, в стекле оказался воздушный пузырек. Теперь он лопнул».
Подобное объяснение меня вполне удовлетворило, и я закончил изучение стакана тем, что выбросил его в мусорный ящик и достал из стенного шкафчика новый.
Вода в колбе кипела, я засыпал туда двойную порцию кофе.
В коридоре послышались шаги уборщиц, скоро соберутся и наши сотрудники. Мы сейчас готовимся к очень интересной работе. Используя самый большой в стране электронный мозг, собираемся доказать, что в радиусе действия фотонных ракет практически невозможно обнаружить разумные существа, уровень развития которых был бы близок человеческому. Мне кажется, это очевидно!
ЯНУШ БЯЛЕЦКИЙ
Абсолютное время
Первая ступень ракеты
Джон Гарвей не любил отборочных экзаменов, потому что ведь: necHercules… Тем более что он отнюдь не был Геркулесом. Правда, он с отличием окончил институт по специальности «космическая радиосвязь», но… Но разве он такой в Англии один? Принимать во внимание следовало весь мир, даже маленький Люксембург, гражданин которого, Жан Перпиньян, был Первым связистом на борту Космической ракеты. Правда, во Всемирном космическом совете — как и в других областях — наибольшее влияние имеют великие державы, однако для всех граждан нашей общей матери Земли права старта (космического старта!) равны.
Джон отыскал взглядом на столе экзаменаторов английский флажок. «Мой земляк в комиссии должен быть за меня», — подумал он, но тут же сообразил, что в зале включены антинационалистические индикаторы, которые немедленно начинают трезвонить, учуяв шовинистические настроения.
— Мистер Джон Гарвей из Ковентри, Англия! — услышал Джон свое имя. Оно показалось ему чужим: председатель был белорусом и смягчал твердые английские согласные. Видимо, у Джона был довольно жалкий вид, потому что он ободряюще добавил:
— Если вас не напугали трудности избранной вами специальности, то вам нет надобности опасаться и нас. Я поддерживаю вашу кандидатуру.
Представитель Всеафриканской федерации, еще сохранивший старую неприязнь к англичанам, с явным неодобрением покрутил головой. Этого движения никто не заметил. Но в тот же момент раздался лязг антинационалистических индикаторов. Эти мучительные для слуха звуки показались Джону самой чудесной музыкой. Африканец устыдился своего, быть может, даже и не вполне осознанного движения и перестал крутить головой, вернее, просто изменил направление движений с отрицательного на положительное. Индикаторы моментально успокоились.
— Ваша кандидатура принята, — объявил председатель. — То есть, — тут же поправился он, — будет принята, если вы заручитесь согласием супруги на ваше участие в экспедиции. Надеюсь, вам не надо объяснять, что фотонная ракета, в течение месяца мчащаяся в космосе со скоростью света, в результате относительности времени вернется на Землю лишь через тридцать земных лет. Сейчас вам (он заглянул в анкету Джона) тридцать два года, жене — тридцать. В момент вашего возвращения тридцатидвухлетнего молодого человека будет встречать шестидесятилетняя женщина… Я знаю, вы любите жену, но другие… Ну да, было, есть и будет множество трагедий, вызванных «сжатием» времени, поэтому Всемирная федерация женщин поставила перед Всемирным космическим советом жесткое условие фотонных полетов: согласие супруги.
— Моя жена согласна, — убежденно сказал Джон.
Действительно, Мэри уже давно сказала свое «да», тем более что была посвящена в планы мужа…
Планы! Планы, которые принесут им миллион фунтов стерлингов! Какое счастье, что в зале не установлены моральные индикаторы, проверяющие этические побуждения кандидатов в космонавты! Эти индикаторы находятся пока еще в стадии эксперимента. Стоимость их изготовления еще слишком высока, однако уже в ближайшем будущем их массовое производство должно свести на нет величайший конфликт конца двадцатого века: диспропорцию между высоким уровнем техники и все еще отстающим от него этическим уровнем «потребителей» этой техники.