Демоны города масок

Глаза Иглы закатились, ее лицо серело так же быстро, как обретало цвет лицо Мауры. Кровь остановилась, а рана затягивалась.

– Лови меня, – только и успела буркнуть ученица Мансура, прежде чем кулем рухнуть на пол. Я ее не поймала, но кое-как усадила, прислонив спиной к кровати.

Игла напоминала покойницу, отчего в сердце тревожно ёкнуло воспоминание. Если лихомор отдаст слишком много сил, он умрет. Не слишком ли много отдала Игла? Не хватало еще сжигать ее мертвое тело в сердце леса под бдительным вниманием подданных Шурале.

Рана Мауры уже не выглядела столь устрашающе. Покопавшись в мешке Иглы, я выудила моток чистой материи и соорудила повязку на плечо матери, после чего достала из большого сундука мягкий бархатный халат, расшитый цветами. Кое-как у меня получилось набросить его на Мауру, чтобы никто из вошедших не увидел ее обнаженного тела, и даже запахнуть.

Осоловело уставясь на меня, мать блаженно улыбалась. Не удержавшись, я с отчаянием и невыносимым облегчением погладила Мауру по щеке и увидела, как опускаются ее веки. Если бы не промокшая одежда, сон сморил бы и меня, несмотря на медленно всходившее над кронами деревьев солнце.

Мы пережили страшную дождливую ночь. Пришел новый день. А мне бы только сбросить мокрые вещи и прикрыть глаза хоть на мгновение.

Кромешная мгла Нечистого леса обволакивала меня склизкими щупальцами, сотней холодных пальцев забиралась под кожу и тянулась к горячему сердцу. Я вздрагивала в полусне, завернутая в высохший походный плащ. На поляне расположились спящие солдаты. Женщины из прислуги ютились маленькой компанией в стороне от мужчин. Я тоже предпочла спать отдельно, но не согласилась лечь в домике Мауры. Там осталась Игла.

Тишина, какая бывала только в полнолуние, окутала поляну и погрузила ее в забытье. Я приоткрыла веки, вгляделась во тьму и невольно поежилась от страха. Что-то в этом лесу было не так. Костер, разожженный для связи с уехавшими всадниками, незаметно потух. Стало слишком тихо. Слишком пустынно. Никто не наблюдал из-за деревьев в надежде полакомиться человечинкой. Не шуршали лесные звери. Не шумел ветер в листве. Даже похрапывание солдат стихло, словно все они разом перестали дышать.

Я в страхе обернулась, но не смогла рассмотреть во мгле никого из них. Тьма Нечистого леса поглотила все вокруг. Едва слышное шуршание заставило вскочить на ноги и выхватить кинжал. Ко мне кто-то приближался, но тьма скрывала и его лицо, и фигуру.

– Здравствуй, сестренка, – столь ненавистный мне голос раздался близко… слишком близко, чтобы я сумела ускользнуть.

Холодные пальцы сомкнулись на моем запястье, до хруста сжимая его. Я пыталась кричать, но могла лишь выдыхать воздух в тишине. Животный страх бился и скребся в груди, в ушах шумела кровь, отдаваясь толчками в виске. Она словно стремилась вырваться из тела и рубиновой змейкой ускользнуть во мглу.

Как этот ублюдок сумел отыскать меня? Как Шурале позволил ему войти в лес? Почему не убил?

– Думала, что скроешься от меня? – В голосе Айдана звучало ничем не прикрытое наслаждение. Он загнал меня в ловушку и ликовал. – Я найду тебя, где бы ты ни пряталась, в какую бы нору не залезла, грязная крыса.

Я дернулась в попытке высвободиться, но этим лишь раззадорила Айдана. Из горла по-прежнему не вырывалось ни звука. Мы вдруг остались одни во всем этом бесовом лесу.

– Без своего огня ты – обычная девка, с которой я волен делать все, что пожелаю. – Сальные слова нового воеводы послышались над самым ухом, невольно отправляя меня почти на семь лет назад. В ночь моего первого убийства Айдан с таким же удовольствием шептал мне на ухо мерзости и угрозы.

«Никто никогда не возьмет тебя по собственной воле, но по моей просьбе каждый из них готов был помочь тебе. А ты, вонючая байстрючка, сожгла Алхана! Неужто возомнила себя палачом благородных господ, жалкая тварь?!»

В те страшные минуты его дыхание обжигало кожу, а слова – душу. Это же повторялось и сейчас.

Пальцы Айдана сомкнулись на моей шее, сдавливая и сдавливая. Еще немного, и она сломалась бы, как высохший прут. Я брыкалась, словно обезумевшая, но Айдан держал крепко, будто не был человеком из плоти и крови. Наконец он зарычал и с силой швырнул меня на землю. В голове от удара зазвонили колокола, и я совершенно потерялась, не в силах понять, где земля, а где небо.

Айдан навалился сверху, и я вдруг ощутила, как по шее расползается боль. Лезвие тоньше травинки неторопливо двигалось к ключице, разрезая кожу. Я чувствовала, как стекает из раны горячая кровь, но все так же не могла издать и звука. Тело оцепенело, не в силах вырываться и брыкаться. Все тем же кинжалом Айдан вспорол на мне рубашку вместе с кожей. Боль скрутила меня крепче любых пут. Я истекала кровью, задыхаясь от собственной беспомощности, но не могла даже позвать на помощь. Айдан упивался властью надо мной, не страшась ни солдат, ни нечисти леса, ни самого Шурале. Вокруг не осталось никого, кто мог бы защитить меня от страшнейшего зверя в этих местах. От моего собственного брата.

– Разве может это уродливое тело кому-то прийтись по вкусу? – с сомнением протянул Айдан, выписывая лезвием узоры на моем животе. – Насколько же сильно так называемые друзья хотели мне угодить, что готовы были поиметь это убожество? Боюсь, после этого ни одна женщина не смогла бы избавить их от кошмарных воспоминаний.

Я молила Творца о том, чтобы впасть в забытье. Молила позволить мне потерять сознание и тихонько умереть, раз уж у меня отобрали возможность бороться.

– Эй, тебе тоже противно смотреть на нее? – С этими словами Айдан грубо сорвал с моих плеч рубаху, до пояса обнажив изрезанное тело. Глаза застилали боль и ужас, во мне не осталось места для стыда.

– Противно, но мне приходилось ее еще и трогать. – Этот голос пробился ко мне словно сквозь толщу воды. Я узнала его в одно мгновение, но дикая надежда, вспыхнувшая вдруг в груди, погасла, стоило вдуматься в слова. Предатель заодно с Айданом? Они убьют меня вместе?

– Иди-ка сюда. Всади нож ей в живот. Кажется, из-за нее тебя ранили туда же.

Потерявшись в агонии, я с трудом различала голоса, но смысл сказанного дошел до меня на удивление четко.

Еще минута, и в мой живот вошло холодное лезвие. Предатель вогнал кинжал и не спешил вытаскивать. Он пригвоздил меня к земле и наверняка наслаждался этим.

– Такой она мне нравится больше – полудохлой, – добавил выродок и сплюнул прямо мне в лицо.

– Прошу… убей… меня… – С моих искусанных губ наконец-то сорвался едва различимый шепот.

– Нет, это слишком просто, – раздался голос предателя у меня в голове и как-то совсем незаметно превратился в голос… Шурале! – Я буду брать плату каждую ночь, пока вы гостите в моих владениях. Готовься умирать столько раз, сколько будешь засыпать.

Я распахнула глаза, кашляя и задыхаясь. В животе, казалось, все еще чувствовались отголоски боли и холода. Рядом плакали женщины и ругались мужчины. Посреди поляны плясал языками пламени большой костер, отгоняя ужас сонных мучений. Несколько солдат бродили между спящими товарищами и трясли их в стремлении разбудить, но те не просыпались. Каждый видел собственный кошмар, насланный Шурале в уплату за гостеприимство. Хозяин леса питался нашими страхами и болью, наслаждался и упивался ими.

Рука метнулась к потайному карману на груди и выудила пузырек с настойкой Мансура. Несколько капель на языке сулили скорое спокойствие, но пока что все тело дрожало, словно я спала не на теплой поляне, а на промерзшей от мороза земле.

Осталось две ночи. Если всадники доберутся до Меир-Каиля позже, я попросту сойду с ума. Как и все остальные.

Глава 5. Демоны и Беркуты