Страница 47 из 78
Подземный Ахерон
Дед меня спас. Снова! А я, балда, даже и не понял, что он выжил. Ведь мог бы и догадаться, раз оповещения о потере сигнала и гибели не было. Пуля двенадцатого калибра начисто снесла половину черепа мора, что-то нарушила в его сверхъестественной маскировке, полностью её срывая.
Очаг знатно высасывал силы даже на своей границе; чего уж говорить о самом чреве. Я сильно «плыл», на периферии зрения сгущались чёрные мушки. Времени оставалось чудовищно мало.
Рванулся к вагону. Забрался на его покорёженные останки, на которых восседал упавший на колени и завалившийся немного в бок труп, так и не выпустивший из рук своего оружия.
ИИ заваливал оповещениями, но в этот раз я от них не отмахивался. Торопясь, судорожно сбросил с себя бронежилет и куртку. Стащил ботинки и штаны. Не стесняясь, отбросил исподнее.
Схватил мертвеца, перевалил на спину. Пыхтя и матерясь, весь изгваздавшись в его крови, и кажется мозгах, стянул навороченный комбез и сдёрнул рывками футболку. Ей и обтерся, убирая с кожи смертельную влагу. Бросил взгляд на насыпь, увидел старателя. Он лежал на её вершине, уткнувшись лицом вниз и вытягивая перед собой свой карабин. Живой, старый чёрт! Живой! Ранен, потерял сознание, но жив!
— То есть ты, синтетический мудак, поселившийся в моей голове, предлагаешь мне бросить старателя?
Купание в холодной воде и облучение не прошли даром. Я чувствовал, как утекают силы из моего тела. Пальцы предательски соскальзывали с застёжек, пока я натягивал на себя окровавленный комбез и спешно пихал ноги в ботинки убитого мора. ИИ мой первый вопрос, как и оскорбления, проигнорировал.
— У меня почти пять часов в запасе?
— 4 часа 43 минуты. Обновляю расчёт каждые тридцать секунд. Контакт с наиболее интенсивным источником остаточного излучения (водой) сократил время до точки невозврата примерно в семь раз (после прохождения первого очага оставалось порядка 34–36 часов) по сути, каждая минута на пике облучения организма, отнимала несколько часов жизни, сдвигая точку невозврата. Рекомендую спешно покинуть очаг излучения, показатели скачут, отторжение облучённых клеток уже началось. Результаты расчёта становятся не точными и начинают варьироваться в широком диапазоне значений.
— То есть у меня, возможно, осталось нифига не пять часов, а скажем час?
— В данный момент погрешность расчётов не превышает 10 % значений.
Нацепив на себя одежду мора, пробежался пальцами по вшитым индикаторам подгонки. Выждал те секунды, которые требовались одежде, чтобы сесть по фигуре и принялся шарить по кармашкам на сброшенном с себя намокшем поясе. Наконец обнаружив искомый инъектор с антрацитовым содержимым, который мне подогрел старатель ещё во время нашего нахождения в клинике, выщелкнул иглу и вогнал инъекцию в собственную ногу прямо через штаны.
Эффекта не почувствовал, но этого и не требовалось. Я был рад любому средству способному помочь мне выбраться, а если Дед сказал, что инъектор может это сделать, значит, так оно и есть.
Последним подхватил автомат… Или винтовку?.. Так сразу и не определишь. Оружие мне было незнакомо. Легкое, с небольшим магазином патронов и интегрированным глушителем. Времени, рассматривать его не было, пальцы стали непослушными. Схожие ощущения бывают у замерзшего человека, когда он пытается попасть ключом в замочную скважину. Небольшую сумку мора бросил. Плевать на неё. Как и на заляпанный сверх меры плащ.
Чтобы добраться до Деда пришлось сделать крюк. Перебраться с разбитого вагона на остатки баррикад, и перелезть через нагромождения какого-то хлама рискуя сверзиться в воду. А ведь стоит мне ещё раз намокнуть, и — всё. Три минуты (или четыре?) в воде сильно приблизили мою смерть. Как там говорил ИИ?.. Поражение костной структуры? Отказ внутренних органов? Если ещё раз промокну — можно смело пускать пулю себе в голову.
Пока добрался до перрона, мышцы ног начали гореть огнём, как будто поднялся на дофигалион этажей по лестнице. С дыхалкой тоже творилось неладное. Мог бы бежать, с радостью бы это сделал. Вот только организм был против. Чуя, как ухудшается самочувствие, я адресовал вопрос ИИ:
— Дай мне сводку повреждений. Что-то всё хреновей и хреновей.
—
— Я понял, хватит!
Лучше бы не спрашивал, ей-богу.
До насыпи — Или баррикады?.. Или чёрт его знает, как правильно называется это нагромождение разбитых прилавков, секций разобранных магазинчиков, покорёженных дверей и бетонного крошева, — добрался без происшествий. За тем исключением, что пол под ногами ощутимо покачивало, лёгкие засасывали воздух, как пылесос, а кислорода всё равно не хватало.
Дед лежал там же, где я его видел в последний раз — на самой вершине, вниз лицом. Поднатужился, перевернул его, прижал руку к его шее. Долгие мгновенья ждал, прислушивался, пока, наконец, не почувствовал под кожей биение пульса. Жив!