Страница 58 из 75
Когда добежали до места, в котором спрятали сплиттеры, выносливость была втоптана в грязь и похоронена. Упали в снег, расползлись кто куда, прижались к деревьям.
— Раненые есть⁈
В горло, будто сухой ком бумаги запихали, влаги ни капельки.
На мой вопрос откликнулись двое. Пират и Сойка. Хотя я мог и не спрашивать, и так всё было видно в интерфейсе. У снайпера задеты мягкие ткани, похоже, осколочное, но неглубокое. У Сойки посекло руку, но тоже не критично, повезло.
— Две минуты поверхностно обработать раны, и по коням!
Пока ребята возились, я переключил прицел в оптический режим и всматривался в холмы. Погоня нас потеряла, в оптику было видно горячие пятна трёх машин и фигурки людей, отражённые в инфракрасном спектре. Они всё ещё мелькали в той стороне, откуда мы прибежали. Скоро найдут след и продолжат наседать.
— Можем двигаться, кэп.
Не сказав и слова в ответ, я поднялся и помог Татошке вытащить сплиттер из снега. Уже через минуту мы мчались по направлению к катеру, оставив за спиной переполошённых людей чужой общины и замаскированную на их территории станцию.
Летящий со стороны Башни катер приземлился у Вяземского с рассветом. Мощная радиостанция, установленная на нём, позволила без труда покрыть расстояние до посёлка Дикий и установить связь.
Доча нервничал, хотя внешне оставался спокойным. Ответ с той стороны был сухим и сжатым. У него попросили обозначить себя, и он рассказал, что он посол от общины, закрепившейся в Приморьеве, и хочет контакта с руководством. Пока что всё шло гладко, но что-то не давало покоя опытному имперскому офицеру.
Транспорт чужой общины показался через половину часа. Он ожидал увидеть встречающих в сопровождении охраны, но вместо этого к катеру выкатился гражданский снегоход. И водитель этого снегохода с головы до ног замотанный в какие-то тряпки, безоружный, молчал как рыба, выдав единственную фразу вместо приветствия:
— Один человек.
Тяжело вздохнув, Доча (несмотря на протест охраны) уселся за спиной чужака и тот тут же тронулся с места. Местный гнал как безумный, но до общины не доехал. Остановился, бросил скупое — Слазь! — и слез сам.
Доча покорно выполнил требование, не теряя при этом самообладания, и стоило его ногам коснуться земли, как в лицо тут же бросился снег. Заряд из парализатора мощная штука, свалил офицера наповал.
Посол очнулся в темноте. Интерфейс не работает, тепло, кто-то снял с него защиту и большую часть экипировки, оставив лишь одежду. Под задницей жёсткий стул, руки пристёгнуты к металлическим дужкам. Какая-то аппаратура давит на разум, делает кибернетическую руку безвольной и бесконтрольной металлической болванкой. С имплантантом в глазнице та же история, отключён неизвестным воздействием, делая офицера полуслепым.
Яркий луч лампы ударил в лицо неожиданно, ослепил и заставил прикрыть единственный рабочий глаз. В помещении появились звуки. Оценивают, наблюдают, для имперского офицера в происходящем не было ничего удивительного. Наоборот, текущие события, способные напугать слабых духом, укрепили его волю и успокоили. В отличие от пугающей неизвестности, текущая ситуация не была чем-то из ряда вон.
Текли минуты, с послом никто не говорил, хотя он знал, что вокруг присутствуют люди. Он тоже молчал, не требовал отпустить его, не кричал о том, что он посол и пришёл с миром, не закатывал истерик. Оценив его выдержку, неизвестный, прячущийся за слепящим светом лампы, сдвинулся ближе, скрипнул стул.
— Говори.
Доча едва не рассмеялся, местные перебарщивали с таинственностью и нагнетанием жути. Пожав плечами, он начал свой рассказ, который впрочем, не продлился долго. Он рассказал им о том, что его послали, чтобы объединить силы выживших или же заключить союз. Рассказал, что в Башне ждут ответное посольство, дабы местные убедились в том, что сказанное послом — правда. О самой общине он тоже обмолвился, но сухо и сжато в общих чертах. Только ту информацию, которую знал каждый бродяга или же местный житель.
Но последующий вопрос неизвестного прячущегося за слепящим светом смог его удивить.
— Вы служите Аргентуму?
— Нет.
— Ложь, — дознаватель позволил своим словам перестать быть сухими и безэмоциональными. Позволил капельке ненависти просочиться в интонации голоса.
Доча внутренне обрадовался. Человек с той стороны умеет ошибаться, и это хорошо. Сам посол пока что держал марку, ни по его внешнему виду, ни по говору нельзя было рассмотреть ни проблеска эмоций. Другое дело, что всё это общение должно было дать ему поверхностное мнение о чужаках. И вполне могло выйти так, что эта ненависть была наигранной, специально вытащенной на глаза, чтобы косвенно завоевать его симпатию. Кто же любит корпорацию после всего случившегося? Посмотри! Мы такие же, как ты! Ненавидим то же, что и ты!
Дальше вопросы посыпались один за другим. Они были прямыми, как лом, и не оставляли офицеру выбора. Численность, вооружение, расположение, действия в конкретные промежутки времени, обеспечение.
Почти на все он отвечал отказом, попробовал молчать, но заряд тока, пробивший всё тело через металл стула расставил точки над и. Молчать нельзя. Можно отвечать отказом на требования выдать закрытую информацию, но молчать нельзя.
Несмотря на не самое удобное положение, Доча видел во всём происходящем лишь одну проблему. Местные подавили сигнал биоблока, а значит сделать слепок памяти о происходящих с ним событиях не выйдет. Остается надеяться на такую ненадёжную и хрупкую человеческую память, которая при всём желании не может дословно зафиксировать многочасовой допрос.
В какой-то момент вопросы пошли по второму кругу. Те же самые, что и полтора часа назад. Посол не выказал раздражения или гнева. Ждал, анализировал, думал. И дождался. Переход был плавным, изменения почти незаметными, но Доча вцепился в эти изменения, как волк вцепляется в ляжку жертвы. В промежутках между старыми вопросами появились новые.
— Как вы относитесь к Енне.
— Никак, — сказал правду. Один из высших ИскИнов Арентума, подаривший людям программное обеспечение «Оазис», мало интересовал военного человека.
— А к тем, кто затеял войну?
— Как к врагам.