Страница 21 из 75
С помощью скрипа в собственном позвоночнике и многоэтажного мата мне удалось извернуться и убраться с пути хлещущего удара. Я даже умудрился косым выпадом рассечь один из корней, в следующую секунду упав на пол и едва не отрубив мечом собственное ухо.
Последующая минута была наполнена хаосом из брызг растительного сока, треска оживших корней и теней, что метались повсюду из-за валяющегося на полу факела и пришедших в движение стен. Возникало ощущение, что я оказался в кишке какого-то чудного зверя. Вот только никакого смеха подобное сравнение у меня не вызывало, лишь ужас и паническая рубка в попытках не дать повалить себя на пол и оплести была продолжением захлестнувших рассудок эмоций.
В какой-то миг мои глаза залило едким соком, а одна из корневых лиан вцепилась в руку и, обдирая кожу, вырвала меч из моей ладони. Я взвыл от бессилия, попытался достать топор, но меня дёрнули за ноги и повалили на пол. Уже здесь я старался дотянуться до единственного оставшегося у меня оружия, но сбыться этому было не суждено. Древесные корни опутали меня, с каждой секундой всё сильнее сжимая, грозя раздавить и уничтожить. Я орал безостановочно. Да и как тут не орать, когда со всех сторон тебя колют шипами, сдавливают, жрут цветами, обдирают кожу и куда-то волокут по полу?
Всё стало ещё хуже, когда один из корней перехлестнул шею, а остальные доволокли меня до стены и стали буквально вмуровывать в неё, одновременно выдавливая из моего тела крупицы жизни. Чувствуя, что ничего не могу сделать, задыхаясь и потеряв силу в руках и ногах, на грани обморочного состояния я услышал рев, что сотряс стены и многократно повторился эхом. И этот чужой чудовищный крик будто выпил все силы из окружающих меня, хищных растений.
Я выполз из стены через несколько минут. Всё тело в ссадинах от пут, ободранная кожа кровоточит, на спине, боку и ногах всё искусано маленькими шипастыми цветами. Ещё пару минут я потратил на то, чтобы вытащить из себя разномастные шипы и колючки. Стянул пропитанную кровью и древесным соком рубаху, разорванную в такой куче мест, что теперь в ней было больше дыр, чем ткани. Одним концом кушака обтёр себя от крови и сока, а тот конец кушака, что каким-то чудом оказался сухим, стал подобием бинта для наиболее пострадавшей левой руки.
Голый по пояс, грязный, побитый и окровавленный, я отыскал свой меч и поднял высоко над головой факел. Стены больше не шевелились, растения вновь были всего лишь растениями. Что-то незримое и невидимое для моего зрения покинуло логово, лишив его своей силы.
Мне вспомнился чудовищный крик, и я интуитивно догадался, что лишённые силы растения и этот полный боли рёв как-то связаны. Там, в глубине логова, что-то произошло.
Странно, но сейчас, когда дела серьёзно ухудшились, у меня не возникало мыслей об отступлении. Мастер ключей где-то там, во тьме, в одиночку пытается спасти девчонку. А я здесь, не так уж и далеко от входа, при желании ещё могу выбраться. Но что дальше? Ослабленный ранами, без возможности их нормально промыть и обработать, я не смогу добыть себе еды и воды, как не смогу и добраться до безопасных мест. А значит, без чужой помощи я уже труп.
Двигаться вперёд и пытаться выжить всем вместе было единственно верным решением. Спасти жрицу Енны, умеющую исцелять раны, помочь Мару, отличному проводнику и бойцу, что с лёгкостью обеспечит нас пищей и водой в этом незнакомом для меня мире. Вот и весь перечень задач, по выполнению которых я могу существенно увеличить шансы на выживание.
Продолжать идти вперёд было не так-то и легко. Не в физическом плане, а в психическом. Поэтому я и заставлял свою голову анализировать ситуацию, это отвлекало от страха и не давало думать о вещах, способных ослабить мой дух и разум.
Такое уже случалось однажды, ещё в Первоисточнике. Тогда на меня многое навалилось: погиб напарник и наставник, чудовище проникло в общину, и эхо человеческих криков металось по трубам, в которые я забился и полз, пытаясь по ним миновать опасные коридоры Агрокомплекса. Тогда тоже было страшно, страшно до жути и дрожи, но я уже знал, как именно справляться с этим страхом.
Теперь я намеревался поступить точно так же.
Сунув факел в лужу натёкшего древесного сока, я как следует вдавил его в землю. Зашипев и выпустив на прощание пару искр, тот потух; свет покинул меня, мир погрузился во тьму.
Чтобы не страшиться грядущего, я должен стать охотником. Не думать о подстерегающих во тьме ужасах, а наоборот, самому охотиться на них. Свет в таком деле будет только мешать, он меня знатно демаскирует и не даёт глазам привыкнуть к темноте.
Через десяток минут я уже шагал по уходящему вверх земляному ходу. Взялся за длинную рукоять меча двумя руками, а сам клинок почти положил на плечо, находясь в постоянной готовности нанести быстрый рубящий удар перед собой.
Идти приходилось медленно, я видел лишь очертания корней и мерцающую разноцветными кругами тьму, сквозь которую они проступали по ходу движения. Шорохи и скрипы, отголоски шуршащих осыпей и миражи голосов на самом краю слуха не давали расслабиться.
Я шёл и шёл, дорога из тьмы и едва видимых растений вела меня всё дальше и дальше, пока, наконец, я не увидел впереди отблески странного, розового света и не услышал приглушённый шум.
Постоянно держась одной стороны на всех поворотах, я оказался на самом верху пещеры, её внутреннее пространство можно было условно поделить на три яруса. Верхний — тот, на который по воле случая я вышел, по сути, козырёк под самым потолком. Средний — опоясывающий пещеру вдоль стены, с многочисленными норами-выходами и какими-то едва различимыми округлыми строениями. И нижний — с рукотворным озером в самом центре, откуда исходило розовое свечение, будто на дне этого странного водоёма был установлен мощный источник света.
Но всё это меркло на фоне той картины, которую я разглядел на берегу озера, как только мои глаза привыкли к свету. Там одно чудовище умирало от рук (лап?) другого не менее удивительного чудовища.
Первое напоминало кабана, вставшего на задние лапы, чья горбатая спина обросла цветами, а голова, смахивающая на жабью, с характерными для Млитов острыми ушами, была увенчана ветвистыми рогами. Это ужасное нечто проиграло схватку, силилось ползти и тяжко стонало, в то время как его противник сидел рядом и пожирал кровавую требуху, что растянулась на несколько метров из-под брюха «жабы».