Страница 38 из 68
Эмоции возвращались ко мне ночными кошмарами. Совесть хватала за горло и заставляла плакать во сне, когда ко мне приходили невинно убитые. Дети, сожжённые чёрной вспышкой. Женщина, проткнутая мечом вместе с налётчиком…
Днём я держался, и к своему стыду, старался не думать о том, что творил. Ибо размышления о прошлом вели только к одному — наказанию. Наказанию себя самого. Я знал, чем это может закончиться: петлёй на шее.
Но я не был настолько слаб и потому гнал подобные мысли прочь.
В грибной роще царствовал споропад. Тусклые, мёртвые закорючки падали то тут, то там, и усеивали болото своими трупами. Я шёл быстрым шагом, зачастую перепрыгивая с одной более-менее сухой кочки на другую, радовался каждому протяжённому участку твёрдой земли и с отстранённым интересом разглядывал округу.
Я уже успел попривыкнуть к местным «красотам» и знал, что не стоит приближаться к светящимся кустам мха-паразита. В нём жили клопы, зелёные и быстрые, они готовы были порвать любого, кто к ним сунется. Но стычек с ними было легко избежать, просто на просто — не приближаясь.
Падающие с высоты, редкие, почти невесомые споры вызывали странный эффект. Постоянно чудилось что на периферии кто-то двигается. Было тяжело к этому привыкнуть, но время отличный наставник.
В сердце рощи, у гриба королевы матери, эти самые споры были полны жизни и пропитаны силой. Красиво светились, в своём спиральном падении с головокружительной высоты. Раскрашивали белоснежные дороги из переплетённой грибницы, яркими, горящими искрами.
Здесь же грибница медленно гнила где-то под землёй, воняла и порождала чудовищ. А грибы что были связаны ею в единую сеть, рождали лишь мёртвые споры.
Королева мать Эй’ри учила меня и учила быстро. Она знала, что в моей голове сидит «друг» ИскИн который «всё запоминает за меня». Каждый день за исключением самого первого, мы разучивали одно из грубых заклинаний. Все они были смертоносны или направлены на выживание. И каждый день я пробовал их в поле, выходил со стражами поохотится на жуков. Забирался на самый край грибной рощи или путешествовал на головокружительной высоте, зачищая от паразитов одну из массивных грибных шляпок.
Моё настроение выплясывало жуткие танцы. Я слишком долго был носителем проклятого дара и теперь заново испытывал все те эмоции, которых был лишён. Ежедневные путешествия помогали отвлекаться.
В воздухе появился новый запах, и я замер. Слишком задумался, слишком расслабился… вокруг поселилось напряжение. Пахло горячим воском, но никаких свечей тут не было и в помине.
— Сантэр мортулиссс…
Всякая битва требует сил. Но не на всякой битве следует появляться.
Выученные слова я произнёс шёпотом. Нужные знаки воссоздал левой рукой, а правую по привычке положил на пояс, словно желая ощутить под ладонью приятную рукоять Легиона. Вот только клинка у меня больше не было.
Заклинание отвода глаз скрыло меня от внимания большинства восприимчивых существ. Я немедленно сдвинулся правее, почти прижался к поверхности гриба, затаился, внимательно осматриваясь, и именно в этот миг сверху пожаловал тот, от кого пахло воском.
Я увидел прямо перед лицом чужое пепельное брюхо, точно копирующее цвет поражённых скверной грибов. Оно было жёстким и ребристым, сквозь натянутую кожу было видно, как многочисленные лапы твари двигаются.
Паук, втрое превосходящий меня по размерам, медленно спустился с наклонной поверхности, лишь чудом не задев меня своими конечностями.
Оказавшись на земле, он замер, застыл, бесшумным, серым изваянием, окрашенным в зелёные оттенки, раскиданного по болоту, светящегося мха.
Минуты текли своим чередом. Отвод глаз исправно тянул из моей нейронной сети силу, а я не решался сдвинуться с места. Теперь вместе с очищением королевы матери, я стал потеть при виде опасности. Мой лоб покрылся испариной, хотя я не мог сказать, что боюсь. Уже навидался.
Вблизи запах воска был оглушительным и почему-то отдавал лекарственной горечью. Паук простоял неподвижно несколько минут и в окружающем нас сумраке он выглядел безобразной кочкой, поросшей частоколом угловатых растений. На паука в таком положении, тварь совсем не смахивала.
Чувствуя, как капля пота, вызывая щекотку, катиться по моему виску, я всё же дождался, когда паук сдвинется. Он рванулся вперёд одним смазанным движением, молниеносным и совсем не похожим на его прошлую медлительность. В болоте кто-то пискнул, в стороны полетела грязь.
Охотник — нашёл свою добычу. Хрустя хитином, сожрал-пережевал и утопал прочь, двигаясь короткими, молниеносными рывками.
Я выдохнул, но заклятье скрыта снимать не стал, лучше потратить половину накопленной силы, чем по дороге к обжитым местам столкнуться с подобным чудовищем.
На подходи к сердцу рощи меня встретили стражи Эй’ри. Проводили к самой белой грибнице и оставили, зная, что окружающие места — безопасны.
Королева мать ждала меня там же где и обычно, прибывая в симбиозе с центральным грибом она видела и слышала всё, что происходит в сердце её рощи. Раскинув руки и крылья прижималась спиною к ножке, так плотно, словно была барельефом.
Я шёл к ней по живому мосту и тот распускался передо мною. Белёсые нити переплетались и становились плотнее ровно там, где я ступал, чтобы дать мне пройти и выдержать вес моего тела. Не желай королева меня видеть, я бы не смог до неё добраться.
— Что у нас сегодня? Новое заклинание?
Я знал, что королева меня слышит, но сразу она не ответила. Раздался рвущийся звук, и верховная Эй’ри оторвалась от гриба, делая шаг ко мне навстречу, складывая крылья и открывая глаза.
— Сегодня будет много теории.
Приглашающим жестом она указала на грибницу, и я сел, сложив ноги по турецки.
— Для начала я хочу показать тебе то, что показал мне твой друг, назвавшийся Арком Слышащим.
Из грибницы полезли ростки. Чистая природная магия без слов или жестов, направляемая волей королевы матери Эй’ри.
Ростки тёплыми змеями скользнули по моей коже, опутали руки и торс, поднялись выше, но я даже не шелохнулся.
— Узри то, что я увидела, получив первое посла…
Конец фразы пришлось додумывать самому. Непроницаемая стена ростков сокрыла от меня королеву мать. Эй’ри исчезла, как исчез и весь остальной мир.
Какое-то время, я слышал лишь биение своего сердца.