Страница 7 из 83
Тем временем Алаша закончила чертить на земле фигуру заклинания. Установив в центр фигуры чашу с водой, она бросила туда несколько пучков трав и затянула песню, притоптывая ногой и крутясь на месте. Специализацией Алаши было шаманство и теперь, закончив приготовления, она напитывала заклинание силой своей манны. Фигура разгорелась синеватым светом, что говорило о правильности рисунка. Вода в чаше вдруг забурлила, перемешиваясь с другими ингредиентами и на последнем звуке песни испарилась вся разом. По воздуху разлился звон маленьких колокольчиков и раны на воинах, которые к тому моменту порядком напропускали ударов, на глазах затянулись, впитывая в себя силу заклиятья.
Волосы на голове Алаши взмокли. Это заклинание съедало половину ее манны и имело строгие требования к ингредиентам и качеству фигуры, которую следовало нарисовать. В ее арсенале больше не было похожих по мощи заклинаний способных излечивать с помощью стихии воды легкие раны у союзников. Зато теперь она могла сконцентрировать внимание на воине, который оттягивал большинство ударов хранителя на себя, ловко орудуя кистенем и прикрываясь щитом от мощных, но медлительных атак ожившего пня.
Достав из-за пояса специальную острую палочку покрытую рунами, она упала на колени и принялась выводить новую фигуру. Это заклинание должно восстановить силы щитоносцу, которому приходилось тяжелее всех.
Рамбалдир самый тяжело экипированный воин в команде двигался по кругу, отвлекая на себя внимание хранителя. Удары кистенем ложились в одно и то же место на теле духа. В точке, куда воин обрушивал свои удары, образовалась солидная вмятина глубиной в ладонь. Его действия имели конкретный расчет, специализация на дробящем оружии и способность
У монстра осталась едва ли треть жизни, но вторая бутыль с маслом брошенная следопытом почему-то не разгорелась. Первое пламя уже потухло, заметно просадив хранителя по здоровью и обуглив половину его веток. Рамбалдир про себя подумал, что Аса получит взбучку по окончанию боя, так как с его стороны уже долгое время не прилетали горящие стрелы, которые должны были поджечь масло. Да и заклинание восстанавливающие силы от Алаши запаздывало в самый неподходящий момент.
Природный хранитель скрипнул щелью своего рта и очень быстро для своей комплекции развернулся. Предчувствуя скорую гибель, живой алтарь впал в буйство и развернувшись в несколько ударов раскидал алебардиста и следопыта в разные стороны.
Рамбалдир понимал, что если бой сейчас не закончится, все может обернуться фатально. Переставив ноги в атакующую стойку, он раскрутил тяжелый шипастый шар кистеня и использовал
Способность сокрушительного удара попала точно в цель и жестко пошатнув гигантский пень, заставила его тело треснуть. Остатки жизни монстра скачком растворились, а побеги, от которых воин без конца уворачивался весь бой, прыгая как сайгак вокруг духа, перестали лезть из земли.
Воин прошел мимо тела поверженного противника и двинулся на помощь друзьям, которые, постанывая, поднимались с травы. У Сараха была сломана рука, а ноги бойца с алебардой были изрезаны и изранены шипастыми побегами.
В этот миг, когда казалось что бой закончен, из-за спины ощутимо пахнуло влагой и гнилью, а затем раздался громкий скрип, заставляя Рамбалдира развернуться.
Сарах впал в ступор, когда поверженный Природный хранитель вдруг ожил за спиной Рамбалдира. Редкая листва, оставшаяся после боя на уцелевших ветках, осыпалась на землю, щель рта на пне вдруг раскрылась шире обычного, заставляя кору треснуть. Сама древесина почернела и покрылась многочисленными трещинами, источающими мерзкую жижу похожую на гной. Рамбалдир так и не успел до конца понять что происходит, когда в его сторону из древесной пасти рванулись покрытые чёрной слизью побеги. Похожие скорее на щупальца спрута, чем на побеги, они без труда облепили змеелюда-защитника. Ужасной силы рывок утащил воина в пасть, которая сразу же начала двигаться, перемалывая попавшего в ловушку Расаишь.
Под хруст собственных костей Рамбалдир издавал ужасные вопли.
Алебардист дернулся было на помощь, но из-под монстра ему на встречу ударил поток зловонного воздуха, а вместе с этим потоком наружу вырвался целый рой черных насекомых мгновенно облепивших бойца. Ноги воителя опутали фиолетовые побеги, не давая ему шансов сбежать, и он завизжал от страха, когда понял, что насекомые съедят его заживо.
Крики умирающих друзей вывели следопыта из ступора, он бросился прочь преследуемый роем насекомых, которые безжалостно жалили его тело, забираясь под одежду. Поток зловонного воздуха лишь немного задел Сараха, но несмотря на серьезное расовое сопротивление ядам и болезням, вызвал тошноту и головокружение, заставляя легкие гореть огнем.
Рванувшись к лесу, следопыт вдруг споткнулся и упал на землю. Бросив взгляд на то, обо что он споткнулся, он с ужасом увидел мертвого Асу, на груди которого расплывалась красное пятно, а остекленевшие глаза без всякого выражения смотрели в свинцовое небо.
Над Равервудом собирался ливень.
Змеелюд-следопыт бежал по лесу добрых пять минут, проламываясь прямо сквозь колючие кусты. И хотя насекомые уже давно отстали, а за спиной не было погони, он все равно мчался подгоняемый страхом пока его не оставили силы. Негативный эффект отравления заканчивался отняв примерно четверть здоровья и под конец скрутив жестоким приступом внутренности следопыта, а так же заставив его уже обессиленного опуститься на колени и упираясь в землю здоровой рукой согнуться в приступе жестокого кашля.