Страница 2 из 81
Угли костра почти потухли, а я, наконец, очнулся от тяжелых дум, в которые погрузился незаметно для самого себя. Чаша Марларзима по совместительству являющаяся одним из инструментов системы была практически уничтожена. После моего экстренного подключения и использования ее в бою, от её функционала осталось всего 7 %. Подключившись, я автоматически привязал этот инструмент к себе. А так как саму форму «чаши» я разбил своим ударом и не послал запрос на трансформирование во что-то другое, она попросту прилипла ко мне. Теперь моя левая рука от кончиков пальцев и до самой шеи была покрыта слоем тягучего материала, который постепенно изменял цвет.
Вообще с такими предметами не могут в полной мере взаимодействовать ни ходоки, не обычные ИскИны ответственные за разум местных существ, которыми являлись Марларзим и Фабия. Для них они были артефактами, волшебными предметами, истинную суть и функционал которых они не понимали.
Этот, с разблокированным доступом, попал в категорию ошибок и был отправлен в подпространство мусорки (изнанки) но так как изнанку в этом мире центральный ИИ Аргентума почему-то не стирал или не мог стереть я, в конечном счете, стал обладателем уникального артефакта.
Лишь примерно представлял, как им пользоваться я пытался наладить взаимодействие.
На материале покрывающем руку не было никаких игровых таблиц кроме названия — точка доступа, которое я, кстати, мог отредактировать, написав поверх него любую фигню, которая только в голову взбредет. Но пока я забил болт и пытался добиться изменения формы и цвета артефакта. Стоило мне на нем сосредоточиться, как подключалось эмпатическое управление. Что это за хрень, ни имеющаяся память ИскИна не человеческая не знали, и потому приходилось всё делать методом проб и ошибок. Просидев в одном положении около часа, я кое-как заставил руку посереть и пару раз материал пошел волнами, на этом мое терпение лопнуло.
К тому же пора была заняться более насущными делами.
С раздражением выплюнув в воздух пару матюков, приподнялся и держась за стену прихрамывая двинулся вглубь пещеры. Я торчал в изнанке около трёх недель, но лишь недавно стал нормально ходить, до этого мог лишь ползать. Почти каждый день возникали мысли сброситься вниз со склона на острые камни, но я не знал, где я очнусь после перерождения и очнусь ли вообще и подобное положение дел заставляло сжать зубы и пытаться выжить.
Причём сейчас уже было полегче, не то что в первые дни.
После окончания схватки я пытался восстановиться способностью
Перевоплощение вывернуло мой желудок на изнанку, заставив попрощаться с недавно съеденным мясом, благо к тому моменту смертельные для живого организма травмы успели регенерировать. Кости в переломанных ногах встали на место, но не зажили до конца, правый глаз так и остался не исцеленным, повесив на меня постоянный негативный эффект. И это не говоря о десятке мелких ран, которые зажили лишь на половину.
Оказавшись одетым в одни лишь лохмотья на заснеженном склоне, обдуваемый ледяным ветром, который медленно, но неотвратимо отнимал и без того небольшой запас здоровья, я должен был сдохнуть, но и тут костлявая промахнулась. Рука, превратившаяся в артефакт, оставалась сильной и хватка её пальцев была способна крушить камень. Лишь благодаря силе артефакта мне удалось дотащить свое тело до обнаруженной на уступе пещеры.
Я хорошо помню то состояние, в котором находился после схватки. Пару минут пролежав под снегопадом, я твёрдо решил выжить, что оказалось той еще задачкой. Добравшись до пещеры, я выл и рычал как животное, погибая от холода, но не желая сдаваться. Заползая внутрь, я c отчаяньем наблюдал как количество моего здоровья, все дальше скатывается в красный сектор. Затолкав свое тело глубже в зев пещеры, я не решил проблем с холодом, отсутствие снега не делало каменный пол теплее. Я полз вперед просто из-за того что остановка означала смерть, находясь в твердой уверенности что в этот раз мне не выжить.
В определенный момент я уже почти не соображал от истощения и боли. Уткнувшись в какой-то валун, я все никак не мог его переползти, как вдруг понял, что пальцы не скребут по камню, а упираются во что-то мягкое. Этим мягким оказались «лепешки» неизвестного растения.
Возможное спасение придало мне сил.
Растения были сухими и формой напоминали лепешки, которые оставляют за собой коровы на пастбище. Структурой они были похожи на мох, но несколько другой, что впрочем, для меня было не важно. Огниво ни как не хотело зажиматься непослушными от холода руками но, в конце концов, я всё-таки смог высечь искру и разжечь огонь. Постепенно покрывшись небольшими язычками огня, камень укрытый слоем растений начал источать тепло и я сам не заметил, как уснул рядом с ним.
Последующие дни обернулись нелёгким испытанием. Которое, я с честью выдержал. Основная масса ран затянулась и лишь ноги продолжали беспокоить, но и они день ото дня становились подвижней и крепче. И вместе с тем негативный эффект травмы постепенно сходил на убыль.
От пещеры я старался не отдаляться, да и при всём желании это было сделать затруднительно. Холод жадно набрасывался на мое укрытое лохмотьями тело, а ледяной ветер порой дул так сильно, что норовил сбить с ног. Всё это время я выползал наружу лишь затем, чтобы набрать снега, который растапливал на вогнутом камне.
Стены пещеры исправно снабжали меня топливом для огня, отколотые и разбросанные повсюду валуны, оказались пронизаны жилами местного аналога угля, а вот с пищей вопрос встал довольно остро. В первый же день, проснувшись возле подожженного мной камня, который превратился за время моего сна в жаркий уголёк, я понял, что без еды жить мне осталось не долго.
Функционируй мое тело нормально и не будь оно покрыто ранами, я бы смог прокормить себя охотой или иным способом. Но я не мог быстро перемещаться и не мог выйти наружу, а значит, мне предстояло углубиться в зев пещеры в попытке найти пищу.