Страница 15 из 62
Произнеся это, он склонил голову, прислонив ее к действительно необъятной фигуре дородной женщины, из-за чего вновь получил легкий подзатыльник, и звание «охальника». Впрочем, судя по улыбающемуся лицу Марьи Ильиничны, все эти разговоры, не вызывали у нее отторжения.
Я же решив, что ничего не теряю, действительно подал в одну из газет объявление, примерно следующего содержания.
Степаныч, прочтя это объявление хохотал, очень сомневаясь в том, что найдется, хотя бы пара кандидаток на это место. Но к его, и моему удивлению, уже на следующий день, перед нашей конторой организованной нами после запуска цеха начали собираться кандидатки на «прослушивание». Честно говоря я сам оторопел от того, сколько их собралось возле входных дверей. Десятка два точно, правда, понятие «Стройная фигура», они понимали как-то извращённо. Впрочем, по словам Степаныча, тут скорее не правым оказался я сам. В это время стройными считали тех, кто у кого, по словам моего друга «было за что подержаться» и вместе с тем, их нельзя было назвать слишком жирными. Так сказать, нечто среднее похожее на не слишком зрелую грушу, но уже приближающееся к ней по кондициям. Где то в районе 90−60–90 с небольшим плюсом. О длинных ногах вообще было не принято говорить, по той простой причине, что их пока особенно не показывали, хотя платья и юбки уже зачали свой стремительный забег в сторону уменьшения их длины, но до уровня колен пока еще не добрались.
Одного взгляда в окно на прибывающих кандидаток, было вполне достаточно, что ни одна из них не привлекла моего внимания. Поэтому скинув рутину собеседования с последующим отказам на Степаныча, чему тот был только рад, я просочился через цех, и постарался смыться оттуда как можно скорее. В тот же день вновь подал объявление, исправив: «иметь стройную фигуру» на «Имеет стройную, несколько худощавую, спортивную фигуру,», решив, что это уточнение отсечет лишние кандидатуры.
Степаныч, появившийся ближе к вечеру, был довольным как кот обожравшийся дармовой сметаной, и боюсь все это привело бы к семейному скандалу, если бы не отсутствие его жены, уехавшей погостить к своей подруге в соседний город.
После подачи второго объявления, кандидаток, увы, не нашлось, хотя может они, и были, но супруга Степаныча вернувшаяся домой, развила кипучую деятельность по подбору для меня невесты, что похоже просто разогнала всех кандидаток. Что интересно, все кандидатуры, поставляемые Марьей Ильиничной и ее подругами, были как на подбор откормленными, миловидными и без капли интеллекта на своих, надо отдать должное вкусу Марии Ильиничны, весьма симпатичных личиках. И все как одна не старше четырнадцати-пятнадцати лет. Представляю, что будет с ними лет через пять. Но одно то, что единственные разговоры, ведущиеся за столом, касались в основном моды, нарядов и новых фильмов, очень скоро я понял, что меня затягивает в этот омут, и я с каждым днем становлюсь все тупее и тупее. И в один из дней, я просто собрал свои вещи и смылся на съемную квартиру.
Я, тебя прекрасно понимаю. — Сказал Степаныч уже на следующий день. — Представляешь, что будет года через три, когда моя супруга, будет подбирать невест для моих сыновей. А ведь тогда мне придется присутствовать на этих сборищах постоянно. Страшнее этого наверное только посещение магазинов соместно с супругой.
А я начал усиленно заниматься своим грузовиком, и работать над картами, примерно прокладывая маршрут своего будущего путешествия. В конце концов, ведь имею же я право на отдых.
Я копался под капотом своего нового грузовика, в очередной раз что-то там регулируя, когда вошедший в гаражный бокс Степаныч, не увидев меня, но зная, что я нахожусь именно здесь, довольно громко позвал меня, сказав, что появилась очережная кандидатура для компаньонства затем сославшись на дела выскочил из бокса. После тех двух объявлений, новых я не подавал. Видимо девушка нашла старую газету и решила попытать счастье, невзирая на то, что с момента подачи объявления прошло больше двух недель. Честно говоря, мне было уже все равно. Я уже не надеялся встретить в этом городе достойную кандидатуру и поэтому задал пару вопросов, занимаясь своим делом, и даже не поднимая головы из-под капота.
После ответов на мои вопросы, голос показался мне довольно знакомым. Решив посмотреть, кто же это такая, я обернулся, и на мое лицо наползла улыбка узнавания. Спустившись с подножки, я взял ветошь и протирая испачканные в смазке руки, подошел поближе. Степаныч, к тому времени уже убежал, предоставив мне возможность поговорить без его присутствия.
Я не ошибся в своем предположении. Это действительно была моя недавняя попутчица и учительница английского — Татьяна Камышева. Сейчас она выглядела еще хуже, чем в тот день, когда взыграла ее гордость или спесь, и она сбежала из пансионата миссис Гроули. Еще более исхудавшая, бледная, несмотря на появившийся, на лице загар, все в том же, довольно потрёпанном платье, хотя старательно вычищенном и выглаженном. Если в ней еще и остались какие-то зачатки гордости или чего-то подобного, сейчас она все это старательно прятала, опустив голову вниз, и боясь взглянуть на меня. Видимо все же решившись она несмело подняв глаза, в какое-то мгновение видимо узнала меня, и удивленно воскликнула:
— Михаил⁈ — Мгновение, помолчав, продолжила. — Мне сказали, что здесь меня встретит возможный наниматель. Я имею в виду объявление в газете. Вы не могли бы пригласить его?
— Объявление давалось две недели назад, и уже не особенно актуально. Но я готов выслушать ваши предложения.
— А… разве…
— Да, объявление давал именно я. Вас это смущает? Впрочем, вы и тогда, когда решили сбежать, прекрасно понимали, что я далеко не беден, но видимо предпочли показать свою гордость. Понимаю, дворянская кровь, два десятка предков в фамильном древе. А тут какой-то плебей без рода и племени, предлагает помощь.