В объятиях Элиты

— Виндзор, — начинаю я, но он уже сдёргивает свою рубашку-поло в сторону и поворачивается ко мне лицом, без рубашки, потный и красивый. Он наблюдает за мной своими великолепными карими глазами, представляющими собой настоящую мозаику из серых, зелёных, золотистых и коричневых крапинок. Они идеально сочетаются с его рыжими волосами и высокими, резкими линиями скул. — Что ты делаешь?

— Я не знаю, — отвечает он, на мгновение закрывая глаза, прежде чем снова открыть их. — Когда дело касается тебя, Марни Элизабет Рид, я не имею ни малейшего представления. Я думал, ты быстро сгоришь, это будет забавный способ скоротать время… — он делает шаг вперёд, его запах нарцисса и лака для кожи щекочет мне ноздри. Он смешивается с ароматом свежего пота, который напоминает о всевозможных неприличных вещах, которыми мы могли бы заниматься в темноте. — Вместо этого ты стала одержима идеей моего медленного выгорания.

— Навязчивой идеей, да? — шепчу я, обнаруживая, что мне очень трудно дышать в сумеречном тепле сарая. Виндзор подходит ко мне вплотную и одной из своих перчаток убирает волосы с моего лба. — Ты уверен, что это не только потому, что ты не хочешь проигрывать? — я смотрю ему в лицо, ища там правду. Виндзор сейчас испытывает смешанные эмоции, гнев всё ещё отражается на его лице.

— Сначала я бы подумал, что ты права, — говорит он, его английский акцент немного смягчается по краям. — Ты чертовски права. Я не хотел проигрывать, ни другим парням, ни ублюдкам из Клуба Бесконечности. Но… это больше не так.

— Почему нет? — я изучаю его в то же время, когда он изучает меня, проводя пальцами по моей щеке.

— Знаешь, я подал заявление в Борнстед. Я такой же безнадёжный, как и остальные эти засранцы. — Виндзор протягивает руку и стаскивает шляпу с моей головы, отбрасывая её в сторону. — Моя мама хочет, чтобы я пошёл в институт в Англии, но мне это никогда не было интересно.

— Борнстед, да? — спрашиваю я, чувствуя, как меня охватывает радостный прилив. — Что ты там будешь изучать?

Губы Виндзора изгибаются в улыбке.

— Ты хочешь поцеловать меня прямо сейчас, Марни Рид? — спрашивает он, полностью уходя от ответа. — Потому что я умираю от желания поцеловать тебя. — Виндзор делает шаг вперёд и нежно проводит пальцами по моей шее сзади, слегка дыша мне в губы, прежде чем, наконец, сокращает расстояние и целует меня как следует.

Его поцелуй такой же собственнический, как и у Зака, но совершенно по-другому. Зак целуется как альфа, нуждающийся в паре, в то время как Винд… он целуется, как король, отдающий указ. Он командует мной своим ртом, пробуя меня на вкус и даря восхитительный прилив удовольствия, от которого я задыхаюсь и отступаю назад.

Рука в перчатке обхватывает моё запястье, и он прижимает меня к своей обнажённой и потной груди, твёрдость под его брюками для верховой езды давит мне на живот. Я вижу это по тому, как он смотрит на меня сверху-вниз. Он не верит, что может проиграть, только не в этом. Его чувства ко мне могут быть искренними, но мне не нравится его самоуверенное отношение.

— Тебе лучше стереть эту ухмылку со своего лица, — говорю я ему, но его улыбка просто растягивается в похотливую ухмылку. Я бы сказала, что это дико, если бы не было так отточено, но в этом есть какая-то грань, напоминающая мне, что независимо от того, насколько хорошим он был для меня, независимо от того, насколько верным другом он был, он также чертовски опасен.

— Заставь меня. — Виндзор подталкивает меня спиной к открытой двери стойла и вталкивает внутрь, отправляя меня на задницу в кучу тёплого, сухого сена. Он опускается на колени между моих ног, в то время как моё сердце колотится со скоростью миля в минуту, пульс разогревает кровь и посылает её во все места, к которым моё тело желает, чтобы он прикоснулся. — Заставь меня, Марни Рид. Приручи плохого парня. Это то, что тебе нравится, не так ли? Погоня, вызов.

— Это не так, — отвечаю я ему, но, возможно, он прав. Может быть, у меня действительно есть слабость к сломленным людям? Мне нравится исправлять вещи, делать их снова правильными, изучать мир и узнавать, как он устроен. Чем это отличается от других?

— Уверен, что это не так, — произносит Виндзор, кладя ладони мне на ноги и заставляя меня покраснеть. Он берёт меня за колени и осторожно раздвигает мои ноги, всё это время поддерживая зрительный контакт со мной. — Я ненавижу твоего друга, но ты мне слишком нравишься, чтобы беспокоиться о нём. — Он проводит руками по внутренней стороне моих ног и заставляет меня застонать, ржание лошади в двух стойлах от нас — единственный звук, кроме нашего затруднённого дыхания.

Виндзор наклоняется и запечатлевает поцелуй на внутренней стороне моего колена, прокладывая себе путь к трусикам, пока я не начинаю задыхаться и дрожать, отчаянно желая, чтобы он прикоснулся к чему-нибудь, кроме моей ноги. Он опускает руку и двумя пальцами достаёт презерватив из своего ботинка.

Ботинка.

Он держал его в своём грёбаном ботинке.

— Ты чудовище, — шепчу я, но говорю это самым нежным образом, какой только возможен, когда он, наконец, наклоняется и щиплет мои трусики, касаясь клитора ровно настолько, чтобы мои бёдра непроизвольно приподнялись.

— Может быть, но я твой монстр. Ты бы видела, что я запланировал для этой сучки Илеаны Тайттингер. Когда мы вернёмся в академию, я преподнесу тебе её голову на тарелке в качестве рождественского подарка. — Виндзор садится и ловкими движениями пальцев в перчатках расстёгивает ширинку, всю дорогу сохраняя зрительный контакт со мной. Он высвобождает свой член, и моё дыхание учащается ещё больше.

Но я не могу отвести от него взгляд, чтобы увидеть его. Я посмотрю позже.

Презерватив надевается за считанные секунды, а затем Винд залезает на меня, всё ещё заглядывая мне в глаза. Он отодвигает мои трусики в сторону, располагается у моего отверстия и входит в меня глубоким, жёстким толчком. Я вижу звёзды, и слёзы собираются в уголках моих глаз, когда он стонет, часть этого идеального королевского лоска исчезает в отчаянных мужских звуках удовольствия.

— О, блядь, — стонет Винд, прижимаясь лицом к моей шее всего на мгновение, чтобы отдышаться, а затем снова смотрит на меня своими карими глазами, в которых золотистые искорки, кажется, сияют ещё ярче, чем обычно. Я чувствую его внутри себя, занимающего каждый свободный кусочек моего пространства. Виндзор берёт мою руку в одной из своих перчаток и кладёт её между нами, поощряя меня доставлять себе удовольствие своими пальцами. — О да, Марни, — бормочет он, — ожидание того стоило.

Принц трахает меня на куче сена глубокими, быстрыми движениями, его бёдра прижимаются к моим, когда одна из его рук в перчатке обхватывает мою грудь, и он прикусывает сосок через кружево. Я потеряна для него, полностью уничтожена.

Наше неистовое совокупление в сарае происходит быстро и беспорядочно, но Винд прав: ожидание того стоит. Мой оргазм подобен ряби на пруду, начинающейся с малого в моей сердцевине, а затем волнами охватывающей всё моё тело, пока не превращается в цунами, которое разрушает меня изнутри. Винд кончает с последним порывом, таким сильным, что я чувствую, как он касается меня в том месте, которое кажется одновременно странным и приятным.

Мои руки цепляются за его потную обнажённую спину, когда он вздрагивает, а затем, наконец, замирает, приподнимаясь надо мной на локти. Неподалёку ржёт ещё одна лошадь.

— Чёртов ад, — бормочет он, оставаясь там, где он есть, всё ещё заключённый внутри меня. Мне кажется, у нас обоих проблемы с дыханием. — Чёртов грёбаный хуесосовый ад. — Винд, наконец, оглядывается на меня, и наши глаза встречаются. Это уже слишком — смотреть на него, пока он всё ещё внутри, и я пытаюсь отвести взгляд. Он касается моей щеки пальцами в перчатках и отталкивает меня назад. — Вы, миледи, останетесь сегодня в моей комнате.

— Я не знаю, как другие парни отнеслись бы к этому, — выдыхаю я, но Винд только ухмыляется и садится, притягивая меня к себе, так что моя голова оказывается на его потной груди, а его сердце грохочет у моего уха. Мне нравится это — слышать биение его сердца.